Александр Бойко - Преступное бездействие

105

Последний эвфемизм – щадящая кличка низов, прежде именовавшихся плебсом, чернью, быдлом, пролетариями, совками, лохами и т. д.

106

Как иронично подметил бывший главный разведчик СССР Л. Шебаршин, «общечеловеческие ценности совпадают только с национальными интересами США».

107

См.: Душенко К. В. Большая книга афоризмов. М., 1999. С. 677.

108

Известный отечественный сатирик придумал, но не реализовал в своих произведениях гротескное название вулкана «Пока-пока». – См.: Ильф И. Записные книжки. 1925–1937. М., 1957. С. 117.

109

См., напр.: Спасенников Б. А. Субъект преступления: уголовно-правовой и медикопсихологический аспекты //Автореф. дис… докт. юрид. наук. Екатеринбург, 2001. С. 41.

110

«Если из стада овец и рогатого скота или из табуна лошадей… одно из животных спустит с горы камень и этот камень причинит проходящему ушиб или убьет его, – писал знаток древнего права, – то родственники ушибленного или умершего преследуют хозяина скотины кровным мщением, как за умышленное убийство, или требуют с него кровную плату» (Ковалевский М. М. Современный обычай и древний закон. М., 1886. С. 105).

111

Сочинения Екатерины II. М., 1990. С. 15, 16.

112

Профессор Н. Д. Дурманов отрицал за виной значение самостоятельного признака состава на том основании, что вина покрывается, входит в состав более широкого и важного признака – противоправности. И «лишь для того, чтобы подчеркнуть, что деяние может считаться преступным…. только при совершении его умышленно или по неосторожности, можно было бы указать и на эти (формы вины. – А. Б.) обстоятельства» {Дурманов Н. Д. Понятие преступления. М., 1948. С. 202).

113

Видимо, не случайно проф. Н. Ф. Кузнецова обратила на это внимание еще в 1974 г. (то есть до законодательного выдвижения принципов уголовного права, а лишь пропагандирования их в науке) и высказала следующую примиряющую мысль: «Выделение виновности в самостоятельный признак преступления допустимо, если понимать под общественной опасностью лишь объективную вредность преступного деяния». Цит. по: Уголовное право. История юридической науки. М., 1978. С. 32. Кстати, попытка выявить источники формирования общественной опасности деяния привела к похожей мысли и П. А. Фефелова: «Самостоятельное значение объективной стороны для характеристики общественной опасности заключается, прежде всего, в том, что одна субъективная сторона (психическая деятельность лица) не обладает свойствами человеческой практики и не может выступать в качестве прецедента. Необходима его объективизация, так как только проявленное вовне отношение сознания и воли субъекта к своим преступным действиям получает конкретное выражение в преступлении как общественном явлении и становится доступным для оценки другими членами общества» (Фефелов П. А. Механизм уголовно-правовой охраны (основные методологические проблемы). М., 1992. С. 33).

114

«В уголовно-правовой литературе, – отмечает В. А. Якушин, – нет единой трактовки понятия “субъективное вменение”. Одни понимают под субъективным вменением основополагающий принцип уголовного права, другие – процесс, в результате которого предъявляются определенные требования, претензии к личности, совершившей предусмотренное уголовным законом деяние, а третьи – определенный результат этих предъявлений, юридическую оценку, предъявление уголовно-правовой нормы, по которой должна наступить ответственность лица. Представляется, что уголовное право интересуют все аспекты субъективного вменения, указанные выше» (Якушин В. А. Субъективное вменение и его пределы // Современные тенденции развития уголовной политики и уголовного законодательства. М., 1998. С. 62).

115

Иванов Н. Г. Принцип субъективного вменения и его реализация в УК // Гос-во и право. 1999. № 10. С. 52.

116

См.: Бауэр В., Дюмотц И., Головин С. Энциклопедия символов. М., 1995. С. 452.

117

Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1993. С. 85.

118

«Говоря в уголовном праве о вменении лицу известных фактов, как преступления, – писал крупнейший отечественный авторитет в области уголовного права, – мы имеем в виду только наше суждение о том, что данное лицо, совершившее деяние, противоречащее приказу или запрету закона, должно быть признано за него ответственным» (Таганцев Н. С. Курс русского уголовного права. СПб., 1874. С. 69).

119

Философский словарь / Под ред. М. М. Розенталя. 3-е изд. М., 1975. С. 291, 398.

120

Тяжесть бытия – лат.

121

Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. В. Н. Петрашева. М., 1999. С. 188.

122

Ковалев М. И. Понятие преступления в советском уголовном праве. С. 28.

123

Церетели Т. В. Основания уголовной ответственности и понятие преступления // Правоведение. 1980. № 2. С. 81.

124

Ковалев М. И. Указ. соч. С. 29.

125

Таганцев Н. С. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. СПб., 1912. С. 28.

126

Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Часть Общая. 2-е изд. Лекции. СПб., 1902. Т. II С. 79.

127

Кругликов Л. Л., Савинов В. Н. Квалифицирующие обстоятельства: понятие, виды, влияние на квалификацию преступлений: Учебное пособие. Ярославль, 1989. С. 25.

128

Определение № 45-097-97.

129

Судебная практика по уголовным делам. В 2 ч. Ч. I. Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР и Российской Федерации / Сост. С. А. Подзоров. М., 2001. С. 804.

130

Там же. С. 652. Определение № 71-096-5 по делу Дюкова, Бурмистрова и др.

131

См., напр.: Келина С. Г., Кудрявцев В. Н. Принципы советского уголовного права. М., 1988. С. 17–22.

132

Курс русского уголовного права. СПб., 1874. С. 2.

133

Rittler Т. Lehrbuch des osterreichischen Strafrechts. / Wien. 1954. S. 59, 61, 75, 84.

134

«Признать основанием уголовной ответственности одно лишь внешнее поведение невзирая на особенности его субъекта, – значит обеспечить равенство всех перед законом, но не всегда – справедливое решение дела. Поступить иначе, приняв за основание ответственности свойства личности, было бы еще сложнее, потому что это грозит субъективизмом и подрывает самую основу общего предупреждения преступлений. Таким образом, каждая крайняя позиция чревата определенными опасностями, но игнорировать ни одну из этих позиций нельзя, ибо они отражают реальные социальные задачи, которые должно решать уголовное право». (Кудрявцев В. Н. Основания уголовно-правового запрета: криминализация и декриминализация. М., 1982. С. 243.

135

Здесь мы не можем принять без корректировки суждения М. И. Ковалева о том, что «объективный критерий является предварительным», а «субъективный… выступает в качестве решающего». (Ковалев М. И. Понятие преступления в советском уголовном праве. С. 107, 108). Идея объективного вменения стартует первой и почитается важнейшей, а соображения субъективного порядка ограничивают формальный подход к судьбе автора опасного поступка.

136

«Не следует забывать, – иронизирует Н. Г. Иванов, – (какие бы потуги ни предпринимали ортодоксы), что наказывается не преступление, а преступник, а мера наказания зависит от его криминальной заряженности, что воплощается в умысле или неосторожности» (Иванов Н. Г. Указ. соч. С. 53). И так, и не так. Преступник появляется на юридической сцене после деятельного проявления себя в форме, заранее обозначенной как преступление. И прицениваться надежнее к этой данности, чем к субъективной «криминальной заряженности».

137

Эти мысли мы уже приводили не раз. См., напр.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А. И. Бойко. Ростов н/Д, 1996. С. 40; Уголовное право. Общая часть / Под ред. В. Н. Петрашева. М., 1999. С. 52.

138

Решение зависит от личного произвола – лат.

139

«Две линии в оценке состава преступления, – пишет М. И. Ковалев, – являются отражением извечной борьбы в уголовно-правовой науке между двумя различными направлениями: видеть ли главное в действии, нарушающем правовую норму, или в деятеле, его совершающем» (Ковалев М. И. Понятие преступления в советском уголовном праве. С.180).