Станислав Бородин - Преступления против жизни
В отношении субъекта убийства закон не выдвигает никаких условий, кроме тех, на которые указано выше. В законе лишь названы отдельные признаки субъекта убийства, влияющие на квалификацию этого преступления. Так, совершение убийства группой лиц или неоднократно влечет квалификацию соответственно по п. «ж» и «н» ч. 2 ст. 105 УК. Субъектом убийства, предусмотренного ст. 106 УК, может быть только мать новорожденного ребенка.
Субъектом доведения до самоубийства, как указано, может быть любое лицо. Это необходимо подчеркнуть в связи с тем, что по УК РСФСР (ст. 107) для данного преступления должен был быть установлен специальный субъект – лицо, от которого потерпевший находился «в материальной или иной зависимости». Это требование прежнего УК приводило к тому, что в ряде случаев лица, фактически виновные в доведении до самоубийства, не привлекались к уголовной ответственности.
5. Субъективная сторона убийства, причинение смерти по неосторожности и доведения до самоубийства свидетельствует о психическом отношении субъекта к своим действиям и наступившей смерти потерпевшего. Субъективная сторона этих преступлений характеризуется рядом признаков и прежде всего виной – умыслом или неосторожностью. Новый УК внес уточнения в понятие вины. В ч. 1 ст. 25 УК РФ впервые в законодательстве четко закреплено деление умысла на прямой и косвенный. В УК РСФСР 1960 г. об этом говорилось как бы между прочим (ст. 8). Существенным является и уточнение содержания прямого умысла, которое было предметом многолетних споров в уголовно-правовой литературе.[83]
В соответствии с ч. 2 ст. 25 УК преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления. Здесь существенно уточнен интеллектуальный момент умысла. Теперь кроме возможности наступления общественно опасных последствий предусматривается альтернатива – предвидение их неизбежности. Это особенно важно, как будет показано далее, при определении субъективной стороны покушения на убийство.
Имеющиеся особенности субъективной стороны преступлений против жизни обязывают рассматривать ее признаки отдельно для каждого из этих видов преступлений.
Субъективная сторона убийства характеризуется умыслом. Убийство относится к числу тех преступлений, которые могут быть совершены как с прямым, так и с косвенным умыслом.
В тех случаях, когда не установлено, что смерть потерпевшему была причинена с умыслом, отсутствуют обязательные признаки, характеризующие субъективную сторону убийства, значит, нет вины, и, следовательно, нет состава данного преступления. Установление признаков субъективной стороны и вины имеет важное значение прежде всего для квалификации убийства.
Изучение практики показывает, что анализ субъективной стороны при квалификации убийства представляет известную сложность. Неточности в выводах при таком анализе нередко влекут за собой ошибки: неправильно определяется направленность умысла, причинение смерти по неосторожности расценивается как умышленное, допускаются выводы о наличии умысла или неосторожности при случайном причинении смерти, наличие причинной связи принимается за доказательство виновности и т. п. Все это подчеркивает важность выявления всех признаков субъективной стороны убийства.
При квалификации убийства следует не только выявить, что оно совершено умышленно, но и определить форму умысла. Лишь установление прямого или косвенного умысла дает основания для вывода о том, что убийство действительно было совершено, так как вне конкретной формы вины деяние по российскому уголовному праву не может быть признано преступлением.
Разграничение прямого и косвенного умысла имеет значение для индивидуализации ответственности, а в некоторых случаях и для отграничения убийства от других преступлений. Это относится, например, к квалификации покушения на убийство. Наличие косвенного умысла исключает такую квалификацию, преступление получает юридическую оценку по фактически наступившим последствиям. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. разъяснил, что покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом. Данное разъяснение имеет принципиальное значение не только для квалификации покушения на убийство, но и для выяснения содержания прямого и косвенного умысла, а также для их разграничения. В юридической литературе было высказано мнение о том, что при косвенном умысле виновный осознает не только возможность, но и неизбежность наступления тех или иных последствий.[84] К прямому умыслу в соответствии с этим взглядом относятся те ситуации, когда виновный прямо направлял свои действия на совершение преступления. При таком понимании содержания прямого и косвенного умысла неизбежен противоречащий закону вывод о том, что покушение на убийство возможно и при косвенном умысле. Неубедительны соображения о том, что лицо, поджигающее дом, в котором находится ребенок, действует лишь с косвенным умыслом, хотя и сознает неизбежность его смерти. Б. С. Утевский основное внимание уделил вопросу о том, является ли это убийство ребенка целью или побочным результатом действий виновного. «Характерным для эвентуального умысла, – писал он, – является то, что для виновного эти последствия нежелательны, что они являются для него не самоцелью, а лишь вероятным или неизбежным побочным результатом его действий (гибель людей в подожженном доме)».[85]
Такая трактовка понятия косвенного умысла ошибочна. Сознательно допускать наступление смерти потерпевшего – это значит считать его смерть вероятной; если же наступление смерти неизбежно и виновный, несмотря на это, совершает свои преступные действия, то он не только допускает, но и желает ее наступления. Поэтому прав был Н. И. Загородников, считавший, что в тех случаях, когда лицо умышленно ставится в условия, при которых оно неизбежно должно лишиться жизни, возможность косвенного умысла исключается.
Сказанное дает основание для вывода о том, что предвидение неизбежности смерти является признаком прямого умысла, поэтому и покушение на убийство возможно только с прямым умыслом. Подчеркнем, что данный вывод полностью согласуется с ч. 2 ст. 25 нового УК РФ.
Косвенный умысел при убийстве подлежит также отграничению от неосторожной вины, а преступная небрежность и преступное легкомыслие – от случайного причинения смерти.[86]
Рассматривая субъективную сторону убийства, нельзя не остановиться на понятии «заведомость» и его юридическом значении при выяснении субъективной стороны убийства. Дело в том, что в законе в некоторых случаях заведомостью характеризуется субъективное отношение виновного к обстоятельствам, отягчающим убийство. В п. «г» ч. 2 ст. 105 УК речь идет об убийстве женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности. В связи с этим возникает вопрос: что же следует понимать под «заведомостью»?
В литературе было высказано мнение о том, что «заведомость» характеризует осознание лицом возможности наступления вследствие его действий общественно опасных последствий.[87] Иными словами, заведомость охватывает интеллектуальный момент косвенного умысла и преступного легкомыслия. При таком подходе заведомость в отношении обстоятельств, отягчающих убийство, следует рассматривать как несомненное знание (осознание) субъектом того, что он совершает преступление при наличии отягчающего обстоятельства. С нашей точки зрения, было бы неверно несомненное знание (при заведомости) относить к наличию в действительности того или иного отягчающего обстоятельства, а не к несомненности знания о нем субъекта в момент совершения преступления. Если занять противоположную позицию, то следует исключить совершение убийства женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности, и убийства с особой жестокостью при наличии косвенного умысла. Однако такой вывод противоречил бы закону.
Не раскрывает содержания «заведомости» А. Н. Красиков, который полагает, что при квалификации убийства по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК заведомость является свидетельством прямого умысла.[88] С этим также нельзя согласиться. Представляется, что категория «заведомость» в уголовном праве может указывать на легкомыслие (преступную самонадеянность), на косвенный умысел, а в некоторых случаях и на прямой умысел, когда она свидетельствует о цели преступления. А. Н. Красиков утверждает, например, что заведомое знание о беременности потерпевшей состоит в достоверном знании о ее наличии. На наш взгляд, заведомость в отношении беременности женщины в таких случаях означает осведомленность о беременности. Указание на заведомость следует относить не к достоверности знания виновного о беременности женщины, а к тому, что он знал или предполагал это и, следовательно, действовал с учетом данной осведомленности. Достоверность знания о беременности не изменяется от того, что у виновного нет полной уверенности в ее фактическом наличии. В то же время отсутствуют признаки заведомости, если виновный добросовестно заблуждался, полагая, что женщина не находится в состоянии беременности. Иными словами, при фактической ошибке, когда виновный считал, что данное обстоятельство отсутствует, у него нет заведомой осведомленности о беременности потерпевшей. Отсюда следует, что заведомость не всегда свидетельствует о достоверности знания того или иного обстоятельства при совершении преступления.
