Юридическая психология - Александр Маркович Бандурка
Сам Фрейд не пытался анализировать феномен преступного поведения, но имел и имеет последователей. Человек рождается преступником, а его последующая жизнь — это процесс подавления разрушительных инстинктов, заложенных в Оно, подчеркивал У. Уайт. По его мнению, большинство мотивов преступного поведения во многом совпадают с желаниями и устремлениями типичного обывателя[15].
Д. Абрахамсен, используя фрейдовскую концепцию Оно и сверх-Я, вывел формулу преступления:
Преступление=(преступные устремления, заложенные в ОНО+криминогенная ситуация): контролирующие способности сверх — Я.[16]
По мнению фрейдистов и неофрейдистов, в результате того, что по каким-либо причинам не реализовались отдельные неосознаваемые врожденные влечения, возникает такое поведение, которое направлено на нанесение вреда человеку или объекту окружающего мира (агрессия, разрушение, вандализм и т. п.). А. Адлер в качестве таких неосознаваемых врожденных влечений рассматривал чувство неполноценности и компенсации, стремления к власти, к превосходству над другими.
Э. Фромм проанализировал деструктивное, разрушительное поведение человека и его агрессивность. Он выделял поведение, связанное с обороной, ответной реакцией на угрозу. Такое поведение он называл доброкачественной агрессией (смысл, заложенный в ней природой, заключается в сохранении жизни). Злокачественная агрессия проявляется как страсть к абсолютному господству над другим живым существом и желание разрушать. Это и есть деструктивность и ее природа социальна. К формам злокачественной агрессии (деструктивности) Фромм отнес садизм и некрофилию. «Садизм (и мазохизм) как сексуальные извращения представляют собой только малую долю той огромной сферы, где эти явления никак не связаны с сексом. Несексуальное садистское поведение проявляется в том, чтобы найти беспомощное и беззащитное существо(человека или животное) и доставить ему физические страдания вплоть до лишения его жизни»[17].
Некрофилия — это любовь к мертвому. Помимо сексуальной некрофилии (страсть к совокуплению или иному сексуальному контакту с трупом), Фромм выделяет несексуальную некрофилию как страстную тягу ко всему мертвому, больному, разлагающемуся и т. д.
В настоящее время все большую роль в природе деструктивности личности, ее агрессивности исследователи отводят социальным прижизненно действующим факторам.
Во второй половине XX в. за рубежом появилось немало серьезных научных трудов по судебной психологии. Из числа монографических исследований можно отметить работы итальянского ученого Э. Альтавиллы «Судебная психология», немецкого автора Э. Зеелига «Вина. Ложь. Сексуальность», английских психологов Г. Бертта «Прикладная психология» и Ф. Берриена «Практическая психология», бельгийского криминалиста Ф. Луважа «Психология и преступность», американских авторов Г. Дудича «Психология для работников следственных, судебных и исправительных органов» и Г. Тоха «Правовая и криминальная психология». Отдельные вопросы юридической психологии затрагиваются в криминалистических и криминологических работах. Однако все эти труды в основном повторяли положения, изложенные в литературе предыдущих лет в период расцвета западной психологической науки.
3.2. Русская и советская юридическая психология
В России психология как наука начала зарождаться в ХVIII в., однако какого-либо влияния на уголовное судопроизводство она не оказывала, поскольку в то время господствовал розыскной (инквизиционный) процесс, не нуждавшийся в применении психологических знаний. Уголовное судопроизводство было основано на тайном, письменном процессе, на стремлении получить признание обвиняемого любой ценой, в том числе и с помощью самых изощренных, зверских пыток. Наряду с физическими пытками, применялись психологические, основывающиеся на использовании обыденного опыта воздействия на человека.
В отдельных опубликованных в то время работах появились рекомендации тактического характера для ведения следствия, основанные на обобщении сведений из области психологии. О необходимости учитывать психологию преступников высказывался И.Т. Посошков, предлагавший в «Книге о скудности и богатстве» различные способы допроса обвиняемых и свидетелей. Автор умело обобщил использование приемов допроса свидетелей, дающих ложные показания, подробно объяснил, как надо детализировать показания лжесвидетелей с тем, чтобы получить обширный материал для их последующего изобличения. Князь М.М. Щербатов, историк и философ, автор «Истории Российской с давних времен» указывал на необходимость знания законодателем «человеческого сердца» и создания законов с учетом психологии народа. Он одним из первых поставил вопрос о возможности досрочного освобождения исправившегося преступника и необходимости привлекать содержащихся в тюрьмах преступников к работам.
Значительное количество работ, посвященных юридической психологии, появилось в России в конце ХІХ в.: «Очерк судебной психологии» А.У. Фрезе, «Психические особенности преступников по новейшим исследованиям» Л.Е. Владимирова и др. В указанных работах высказывались идеи чисто прагматического исследования психологических знаний в конкретной деятельности судебных и следственных органов. Так, И.С. Барышев, писал, что если судья не знает психологии, то это будет «суд не над живыми существами, а над трупами».
Но еще в начале ХІХ в. были предприняты попытки обоснования отдельных уголовно-правовых положений с помощью психологических знаний, а в 1806–1812 гг. в Московском университете читался курс «Уголовной психологии».
Судебные реформы 60-х гг. XIX ст., становление научной психологии создали объективные предпосылки для использования психологических знаний в уголовном судопроизводстве.
После многовекового мрачного периода судебного произвола, не знавшего гласности и состязательности сторон, в судопроизводстве утвердился принцип независимости судей и подчинения их только закону, принцип их несменяемости, принцип состязательности судебного процесса, равенства сторон (обвинения и защиты). Предварительное следствие было отделено от полицейского сыска и от прокуратуры, а также учрежден демократический институт суда присяжных и создана независимая от государства адвокатура.
С провозглашением свободной оценки доказательств судом встал вопрос об особенностях их восприятия и оценки судьями, присяжными заседателями. Последние столкнулись с фактами оказания на них психологического воздействия со стороны адвокатов и прокуроров во время судебных прений. С целью выяснения причин и условий совершения преступления более глубокому психологическому анализу подвергались в судебных речах личность обвиняемого, подсудимого, вскрывались мотивы их поведения. В целом развитие судебной психологии во второй половине ХІХ в. происходило по следующим направлениям.
Первое направление — исследование в области криминальной психологии, которая на начальном этапе своего развития испытывала влияние ломброзианства. В работах некоторых русских ученых конца ХІХ в. личность преступника рассматривалась как психопатология, как состояние, близкое к психическому заболеванию («Судебная психопатология» В.П. Сербского, 1900; «Судебная психопатология» П.И. Ковалевского, 1900).
В основном теории Ломброзо среди прогрессивных русских юристов не нашли должной поддержки. Значительная часть ученых открыто выступила с резким осуждением ломброзианства (В.Д. Спасович, Н.Д. Сергиевский, А.Ф. Кони, Г.В. Плеханов и др.).
В 1907 г. по инициативе В.М. Бехтерева в Санкт-Петербурге был создан Научно-учебный психоневрологический институт, в программу которого входила и разработка курса «Судебная психология». Активное участие в разработке судебно-психологических проблем, в основном в сфере криминальной психологии, принимал В.М. Бехтерев. В работе «Об экспериментальном психологическом исследовании преступников» (1902) он классифицировал преступников на группы по психологическим признакам: 1) преступники по страсти (порывистые и импульсивные); 2)
