Валерий Карышев - Криминальная история России. 1989—1993. Люберецкие. Парни из Солнцева
– Деньги? – переспросил Макс.
– Сказал, что мы с ним в карты играли и что он мне проиграл и деньги должен, а теперь от меня прячется.
– И барыга тебе поверил?
– А ему какое дело! Главное – хорошую легенду придумать, чтобы, если что, ее на воровском сходе спокойно скушали. А все стрелки на меня переведут. А у меня претензии, большая предъява к твоему дяде Боре! Ну что, завтра четверг, поедем в Москву, с твоим Борей разбираться! – Кузя еще раз изо всей силы ударил кулаком по столу.
В Москву решили ехать втроем – Кузя, Макс и Валентин. При-ехав на знакомый вокзал и сев в метро, все молчали. Валентин думал, что будет делать, когда увидит этого Борю-Кешу, и как он с ним будет рассчитываться. Кузя словно прочел его мысли и хлопнул Валентина по плечу:
– Не дрейфь, пацан!
Уже когда они выходили из метро, Кузя протянул Валентину странный предмет с дырочками.
– Что это? – спросил Валентин.
– Кастет. Нанесешь два удара, – и Кузя показал, в какие места нужно бить.
– Зачем я буду его бить кастетом? – спросил Валентин. – Я же несколько болевых приемов знаю.
– И что в итоге получится? Ты руку ему сломаешь, которая через месяц заживет? А так метку ему оставишь на лице, да причем серьезную, – и Кузя показал на острые пупырышки кастета.
Взяв кастет в руки, Валентин крепко сжал его. Ребята остановились недалеко от кафе. Дальше идти они не рискнули, так как понимали – в кафе собирается публика блатная, которая моментально их раскусит. И тут может работать беспроволочный телеграф.
Ждать им пришлось недолго. Минут через сорок кафе стало заполняться странными людьми. Все они были как бы одного размера – невысокие, худощавые, ни одного полного, все в коротких пальто, обязательно в кепочках. Затем стали подъезжать более полные лысоватые мужчины, многие были похожи на татар. Вероятно, это были барыги, скупщики краденого. Вся эта тусовка – а ребята хорошо видели зал кафе через прозрачную витрину – проходила странным образом. Все сидели за своими столиками, попивали напитки. Время от времени люди переходили от одного столика к другому, о чем-то разговаривали, потом возвращались на свои места. Это и был так называемый воровской сход, сход квартирных воров.
– Говорят, – прошептал Кузя, – что по средам тут карманники встречаются и прочие блатные.
Но Валентину сейчас было не до карманников. Главное для него было – найти дядю Борю. Тот еще не появился.
Вскоре Валентин заметил, что в дверях мелькнула знакомая фигура. Вернее, он узнал не фигуру, а походку. Дядя Боря, он же Кеша, шел вразвалочку. Он был в демисезонном пальто, без морской формы. Кепка была надвинута на глаза.
Боря подошел, с кем-то поздоровался, проходя между столиками, наконец подошел к крайнему столику. Там его ждали двое мужчин. Валентину даже показалось, что они чем-то похожи на Борю. Поздоровавшись с ним за руку, они стали ему что-то говорить. Причем Валентин обратил внимание, что они что-то шептали друг другу на ухо, прикрывая при этом губы ладонью.
– Что это они так? – спросил Валентин у Кузи.
– Информацией обмениваются, – ответил Кузя тихо.
– А почему ладонью закрываются?
– А если сыщики где-то рядом тусуются? Чтобы никто не смог по губам ничего прочесть. Это все блатные приемы. Ну что, пацан, с богом? Иди, не бойся. Мы тебя подстрахуем.
Макс кивнул головой. Валентин знал, что у того под курткой была спрятана металлическая дубинка, сделанная из стальной трубки, наполненной свинцом, специально изготовленная для драк. Дубинка была на хорошей резинке, чтобы ее можно было перекидывать из одной руки в другую, не уронив при этом.
Валентин медленно направился к столу. Когда до дяди Бори оставалось совсем немного, Валентин с ужасом понял, что ему будет очень трудно с ним справиться, несмотря на то, что он знает несколько приемов самбо и в руках его зажат кастет. Вся трудность в том, что дядя Боря в два раза выше его, то есть если Валентин взмахнет рукой, то сможет достать только до шеи, до лица не дотянется. Что же касается дяди Бори, то ему достаточно ударить Валентина кулаком сверху по голове, и тот может упасть.
Но отступать было поздно. Люди, сидящие за столом с дядей Борей, уже заметили Валентина и смотрели, как тот постепенно приближается. Когда он поравнялся с ним, какой-то тощий парень, стоящий рядом, писклявым голоском спросил:
– Фраерок, чего тебе тут надо?
Но Валентин выставил руку вперед и, указав на Борю, сказал:
– Гад!
Замахнувшись изо всей силы, он нанес сильнейший удар. Но дядя Боря почувствовал приближение удара и отвел его. Он пришелся по соседу, сидевшему рядом. Тот отскочил.
– Ты что, паскуда, делаешь? – закричал Боря-Кеша. Все обернулись на крик. – Ты что, пацан? Ты меня с кем-то перепутал! – И изо всей силы оттолкнул Валентина. Он отлетел в угол. Когда Валентин падал, кастет вылетел из руки и покатился по полу. Кто-то из квартирных воров быстрым движением ботинка ударил по нему так, что кастет полетел в сторону стойки. С ним можно было проститься.
Валентин вскочил, сжал кулаки и пошел в сторону дяди Бори. Тот, в свою очередь, уже занес свой мощный кулак и хотел уже ударить Валентина, как вдруг неожиданно между ними оказался Кузя.
Дальше Валентин ничего толком не разобрал. Он только видел, как Кузя раз за разом ударял своим кулаком в грудь, живот, шею дяди Бори-Кеши, который медленно опускался на пол. Валентин знал, что в руках Кузи ничего не было, но кровь уже просочилась сквозь одежду Бори-Кеши. Кузя же продолжал наносить удары и только говорил при этом:
– Вот тебе, гад! Вот тебе!
Валентин посмотрел на лицо Кузи. Лицо было каким-то звериным. Он уже потерял контроль, видел перед собой только одну цель, которую надо добить. А его противник медленно опускался на пол, ничего не говоря. Наконец он просто рухнул как мешок.
Позже на его теле насчитают двадцать три ножевых ранения…
Тишина, воцарившаяся в кафе, была недолгой. Послышался шум в подсобке, и из двери почти одновременно выскочили несколько человек с пистолетами на кожаных шнурках.
– Всем стоять, господа жулики! Оставайтесь на местах! Московский уголовный розыск! – раздался громкий голос.
В кафе началась паника. Кое-кто пытался рвануться к входным дверям, но их тут же остановили. Послышался грохот. Кто-то второпях стал сбрасывать улики: на каменный пол полетели финки, ножи, пики, кастеты, какие-то деньги, золотые часы – все, что могло быть использовано против жуликов в качестве улик. Все стали сгребать это в одну кучу.
В кафе влетели еще люди. Это были дружинники с красными повязками на рукавах. Теперь все обитатели кафе были поставлены вдоль стен. Также к стене были поставлены и Валентин с Максом. Что же касается Кузи, то он уже лежал на полу, а над ним стояли два оперативника. Один из них держал в руках наведенный на Кузю пистолет. Другой аккуратно, с помощью салфеток, укладывал в полиэтиленовый пакет пику с пластмассовой ручкой, которой Кузя только что убил Кешу.
Вскоре появился фотограф, приехали несколько милицейских машин. Всю компанию стали грузить в «воронки». Валентина и Макса посадили вместе со всеми. Кузю же увезли отдельно, предварительно надев на него наручники.
Всю ночь Валентин с Максом провели в отделении милиции. Оно было расположено на Пушкинской площади. С них снимали показания. Особенно интересовались Валентином, его отношениями с погибшим Кешей. Но он не хотел распространяться на эту тему. С точки зрения закона ни Макс, ни Валентин не преступали принятых норм, и никаких претензий со стороны милиционеров к ним не было. Ни драки, ни хулиганских действий никто не мог им инкриминировать. Их просто пытались опросить как свидетелей. Но ребята стояли на своем – ничего не знаем, ничего не видели. А что касается Кузи, то его сразу повезли на Петровку, 38, на усиленный допрос. Туда же отвезли несколько жуликов и барыг, к которым уголовный розыск имел особые претензии.
На следующий день Валентин с Максом были выпущены из отделения. Однако в этот же день к ним домой пришел участковый инспектор и так же подробно заполнял анкеты и бумаги. Макс с Валентином находились под так называемым милицейским надзором за несовершеннолетними.
Про Кузю ничего слышно не было…
…Суд начался. В комнату ввели Кузьмина. Кузя очень изменился. Он похудел, его наголо остригли. На нем были свитер с оленями явно с чужого плеча, темные брюки. Увидев ребят, он сцепил руки – одна была в наручнике, поднял их над головой и показал – я с вами, ребята!
Весь суд Кузя держался молодцом. Он не только не раскаивался, а, наоборот, говорил, что слишком легкой смертью умер этот подонок. Что же касается мотива убийства, то Кузя сказал, что погибший проиграл ему в карты крупную сумму, а деньги отдавать не собирался.
Судья была шокирована таким ответом.
– И что же, из-за карточного долга можно убить человека?! – спросила она. Ей было не понять сложного мужского характера.
