Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

Само понятие «существенность» в Закон не включено, соответственно, не раскрывается по содержанию и вольготно в понимании. Его мусора слизали из своего же толкования положений статьи 381 УПК, когда рассуждают о критериях нарушений, которые могут повлечь пересмотр судебных решений. (Этого мы ещё коснёмся. В том случае «существенность» отождествляют с фундаментальностью – конституционными основоположениями). Естественно такой расклад развязывает бархатные ручонки правоохранителей – они теперь полномочны придерживаться своего мнения по любому, тобой заявленному нарушению. Тогда, если может пострадать позиция обвинения, могут несущественным признавать практически всякое нарушение, будь оно хоть трижды растленным. Тем самым любое нарушение может быть отбелено, порочные доказательства могут быть оставлены в деле, и наоборот, всякий пустяк раздут до тучи грозовой. Параллельно этому практикуется псевдоустранение, восполнение самих нарушений, когда доказательству искусственно подвешивают атрибуты законности.

Вот живой пример. Обвинение представило суду Протокол осмотра. Защита заявила о недопустимости этого доказательства в связи с тем, что Протокол не удостоверен подписью следователя (нарушена ст. 166.7 УПК). Вызывают в суд следака: «В чём дело чувак?». Следак суду: «Протокол составлял я лично, в нём всё верно указано. Вот даже подписи понятых есть. Вы знаете, Ваша Честь, ну закрутился-завертелся, столько дел, с тестем поругался, голова кругом, забыл, блин, вот ведь – забыл по запарке подпись воткнуть». Судья: «Ну, с кем не бывает, я тоже бывает всякое забываю… хм…. ладушки, зятёк», и признаёт нарушение не значимым, а Протокол оставляет допустимым.

Нет, дорогие мои мусора – это голимое скотство и беспредел. Таким макаром можно и в отсутствие Протокола наяву признавать его существование и допустимыми сведения по нему, воспроизводя всё это по памяти. Любое нарушение – это нарушение, чёрт подери! Предугадать последствия от него невозможно, в том числе и судейским усмотрением. Факт нарушения безусловно влечёт выводы и признание о недопустимости. Железно. Перед Законом все равны, и не позволено даже этим ряженным в мантии «Честям» толковать Закон своевольно. Хотя они не отказываются при удобном случае забраться с ногами поверх Закона. И что нас с тобой «радует» в указанном «порядке» мусора способны любое доказательство защиты очернить по любому пустяшному упущению, при незначительном огрехе в получении доказательства в этом усмотрят «вопиющее» нарушение, непременно обнаружат крайние последствия и мигом исключат. Более того, зная обвинительную политику суда, органы расследования уже на стадии приёмки доказательств от защиты заражают их всяческими нарушениями именно с целью дальнейшей их нейтрализации при необходимости применения таких мер нейтрализации.

Безусловно, признание доказательства недопустимым наносит урон, порой невосполнимый урон интересам стороны в процессе. Факт недопустимости доказательства, конечно, сам по себе не означает как таковое отсутствие тех фактов, что отражены доказательственными сведениями. Нарушения не обязательно, что всегда намеренные. Естественно обиженка накатит, завеет несправедливостью, если из-за какого-то дурацкого нарушения исключат единственные в своём роде, прямые показания по факту убийства, отражённые в протоколе, когда их оглашение окажется недозволительным, и станет не возможным вновь допросить свидетеля-очевидца (допустим, он умер до суда). Исключаемые показания, по сути-то, были правдой, отражали действительную картину событий. А без них, что ж, подсудимого (реально виновного) придётся отпустить, оправдать, реабилитировать? Да, плять, придётся. Ройте дальше, легавые. Закон непреклонен и непреодолим. Выполняй всяк его букву, и впредь вам будет неповадно: быть безграмотными, близорукими, распистяями, безответственными, зажратыми и кичливыми скотами. Всё просто: не будет расслабухи, взаимокрышевания и блатняка – не будет и нарушений. В стол ещё и воспитательный аспект. А чтобы не случалось вышеуказанных доказательственных обломов, существуют ещё и условия достаточности. О чём поболтаем следом.

5.3.4. Достаточность

Достаток определяется таким запасом продукта, когда приходит ощущение сытого счастья, прочности и надёжности состояния сейчас и на будущее. Ареал оптимиста. В то время, когда имеются перспективы новых или дополнительных приобретений, а жадность – не порок, определённый уровень жира позволяет удовлетвориться уже его наличием и массой. Даже с прогнозом некоторых потерь и расходов. Тот жирок обозначает совокупность доказательств, а удовлетворённость от его наличия и качества – достаточность.

В силу Презумпции невиновности, когда сама невиновность не обязательна к доказыванию стороной защиты, требование достаточности обращено только к доказательствам обвинения. То есть, доказательства защиты не подлежат оценке по критериям достаточности, претензии о недостаточности доказательств защиты в пользу невиновности (непричастности, отсутствию события преступления) всегда ничтожны и не должны приниматься во внимание.

Достаточность полагается вовсе не совокупностью доказательств общей грудой. В этой совокупности должны иметься доказательства по каждому обстоятельству уг. дела, по каждому пункту обвинения. Каждое из обстоятельств должно быть обеспечено своей совокупностью, как для убедительности позиции, обоснованности, так и на случай, если одно из доказательств окажется на поверку недостоверным или недопустимым.

Патриарх Ной призвал парных тварей на последнюю попойку. Старик точно знает только то, что последним бухлом для всех станет морская водь. Ной – не ной, а накроет водой… Питейные же предпочтения всякого пришлого не известны. Поэтому Кормчий затарил всё мыслимое и доступное бухло. В этом случае наличие пойла всех видов и сортов, хотя бы по два пузыря на рыло можно считать достаточным объёмом. Пара – это больше одного, это уже совокупность. Опытный бармен – Нойка в курсе, что после первого стакана' клиенты менее капризны и разборчивы. Понты отстреливаются прочь, как пустая тара, а потреба удовлетворяется доступным, вплоть до «всё едино, что в себя вливать».

Так и в твоём случае. Тебя обвинили в совершении террористического акта (ст. 205 УК РФ) – совершении взрыва, устрашающего население и создавшего опасность гибели человека. С кем не бывает. Тогда условием достатка доказательств будет наличие как минимум двух разноисточных доказательств о факте взрыва; как минимум двух – о том, что население (несколько местных жителей!) устрашилось; как минимум двух – о признаках смертельной опасности; и далее по два и более доказательства по всем остальным обстоятельствам. В ином случае, если хотя бы один признак или обстоятельство греет лишь одно доказательство, тем более в отсутствие такового вообще – имеем недостаточность.

В любом случае, достаточность – величина абстрактная, индивидуальна она окаянная для каждого дела по причине зависимости от сложности доказывания. Пусть считается, что простых дел не бывает. Нифига подобного! Всегда сложнее в доказывании особо тяжкие составы, где больший ресурс прикладывается, где много экспертных изысканий, где не добыто прямых улик, где более крупны обстоятельства и признаки. Другая зависимость существует от доступности сведений к обсуждению, а ещё от усмотрения тех, кто и будет ту достаточность признавать или делать выводы о недостатке окончательным вердиктом. Когда следственные люди и суд мастырят обвинение, они это обвинение, в целом и по частям, соизмеряют с имеющимися доказательствами. И если по их мнению обвинительные выводы в достаточной степени подтверждаются доказательствами, то имеющийся сейчас объём доказательств (фактических данных) считают достаточным. Так должно быть в идеале.

Но УПК и по такому оценочному явлению сюрпризничает. Буквальное содержание правила о достаточности (ст. 88.1 УПК) лукаво: подлежат, видите ли, оценке с точки зрения достаточности для разрешения уголовного дела все собранные доказательства в совокупности. Во как!

С миру по нитке – мёртвому припарка.

То есть, необходимо оценивать достаточностью всю совокупность доказательств в целом, общей кучей. Никакие части (блоки), например, в отношении отдельных обстоятельств, никакие отдельные доказательства не могут оцениваться достаточными. Опираясь на прямое понимание этой нормы органы расследования и суд оказались вне обязанности каждое обстоятельство подтверждать доказательством, тем более совокупностью доказательств. Они вправе ограничиться сбором сведений в той мере, чтобы на их фоне вырисовывалась общая картинка преступления, а обстоятельства выглядели правдоподобно. Не правдиво, а правде подобно. Такая положуха расслабляет доказательственную деятельность мусоров, вплоть до того, что они позволяют себе ограничиться и произвольной совокупностью, обозначающей лишь общие черты и фоновый ракурс обстоятельств без многих, порой самых важных частей.