Альфред Жалинский - Избранные труды. Том 4. Правовое мышление и профессиональная деятельность юриста. Науковедческие проблемы правоведения
Вместе с тем трудно найти этому понятию достойную замену. Можно говорить о преодолении преступности, ликвидации, обеспечении либо поддержании законности, охране правопорядка. Первые два термина маловыразительны. Последние распространяются не только на преступность, но и на иные правонарушения, а тут должна быть другая ситуация, другие меры, другой характер действия. Нецелесообразно смешивать, скажем, укрепление трудовой дисциплины и преодоление преступности.
Но дело не столько в термине. Гораздо важнее решить, что является содержанием борьбы с преступностью, кто ее ведет, какова ее эффективность, как осуществляется эта деятельность, как функционирует вся система в целом.
Борьба с преступностью – это социально регулирующая деятельность, которая осуществляется для того, чтобы граждане не совершали поступков, запрещенных уголовным законом. Содержанием борьбы с преступностью, следовательно, являются общесоциальные меры, т. е. действия, деятельность политического, экономического, социального, социально-психологического, управленческого характера; духовная деятельность, т. е. производство научных идей, интеллектуальных ценностей, материальных благ и нематериальных услуг; специально-профилактическая деятельность, направленная на выявление и устранение детерминант преступности и преступлений; наконец, рассмотренная выше практика применения уголовного и смежного с ним законодательства.
С учетом сказанного рассмотрим отдельные линии воздействия общесоциальных процессов на состояние законности и правопорядка. Представления об этом очень важны и для оценки общественной значимости (ценности) общесоциальных мероприятий, и для прогнозирования преступности (в этом случае данные о социальных процессах выступают как слагаемое необходимой информации).
Прежде всего следует учесть, что сами социальные процессы во всех сферах общественной жизни (производство, духовная жизнь, быт, социальная активность, распределение) определяют собой содержание уголовно-правовых запретов, а через них и представление о преступном. Конечно же, степень такого влияния неодинакова. Существует ряд видов поведения, которые запрещены безусловно и несомненно в любом цивилизованном обществе. Можно сказать, что это «вечные» преступления. К ним относятся убийства, изнасилования, нанесение телесных повреждений, взяточничество, мошенничество, кражи и некоторые другие. Правда, и здесь подходы меняются. Когда-то дуэль не была преступлением. Затем за нее стали наказывать в уголовном порядке, но все же не так, как за обычное убийство. Наконец, законодатель перестал выделять дуэль, и если сейчас кому-то придет в голову вызвать соперника на дуэль, то в случае смертельного исхода ответственность наступит как за обыкновенное убийство.
В этой части изменения, происходящие в обществе, перестройка вряд ли затронут правовую оценку такого рода деяний и мер ответственности за них.
Есть группа видов поведения, правовая оценка которых может довольно существенно измениться в сторону их криминализации. Это в общем, очевидно, немногочисленные деяния, но они ставят перед обществом в сфере борьбы с преступностью задачу принятия ответственных решений. Что имеется в виду? Это некоторые виды антиэкологического поведения, вызывающие глубокое возмущение общества, нарушения прав граждан, вмешательство в судебную деятельность, злоупотребления демократическими правами, связанные с нарушением общественного порядка, нажива на манипуляциях с ценами, уклонение от экономического и финансового контроля и др.
Понятно, что все это не означает призыва принять уже завтра новые уголовно-правовые запреты. Но проблемы существуют и нуждаются в тщательном анализе, поскольку то или иное их решение может изменить границы преступности.
На XIX Всесоюзной партконференции говорилось том, что «общественность требует ужесточить ответственность за неуважение к суду, за вмешательство в его деятельность, обеспечить строжайшее соблюдение таких демократических начал судопроизводства, как состязательность и равенство сторон, гласность и открытость, исключение всякой предвзятости, обвинительного уклона, неукоснительное проведение в жизнь принципа презумпции невиновности».[33]
Наконец, есть еще одна группа видов поведения, испытывающая воздействие процессов перестройки. Эти виды поведения как бы меняют свой характер, свою социальную ценность, а следовательно, должна быть изменена и их правовая оценка. В частности, это касается отдельных видов должностных преступлений, которые перестают быть таковыми, спекуляции, частнопредпринимательской деятельности и др. Возьмем для примера спекуляцию. Закон определяет ее как скупку и перепродажу товаров или иных предметов с целью наживы (ст. 154 УК РСФСР). Этот текст – наследие забюрокраченной системы распределения, возможно, даже методов военного коммунизма. Формально он стоит на пути развития сбытовых кооперативов. Например, если крестьяне вырастили по одной свинье, и их не приняли официальные закупочные организации, то каждый из них должен везти свою свинью на рынок отдельно. Попытка же продать их на месте лицу, которое затем перепродаст их на рынке, приведет к квалификации действий последнего как спекуляции, ибо, как правило, такие услуги бесплатно никто выполнять не будет.
Разумеется, следует и впредь запрещать перепродажу ряда товаров по взвинчиваемым ценам и рассматривать это как спекуляцию, но центр тяжести необходимо перенести с полезных видов деятельности на вредные.
При определении содержания уголовно-правовых запретов в союзных законах и республиканских уголовных кодексах необходимо очень тщательно продумать действительно ли то или иное поведение (например, в сфере так называемых государственных преступлений) продолжает оставаться опасным для общества и, напротив, правильно ли оставлять какие-то действия безнаказанными, фактически их поощряя.
Но при этом, по-видимому, необходимо трезво оценивать приоритеты и опасности. Должна быть четкая правовая оценка утаивания информации от граждан, управленческого обмана, ведущего к огромным потерям, должностной бездеятельности, нарушения демократических процедур принятия социально значимых решений.
Социально-экономические процессы, разумеется, определяют не только правовую модель преступности, но и – самое главное – «наполнение» этой модели, т. е. распространенность и характер запрещенных видов поведения, состояние, структуру и динамику преступности, ее причины. Процессы эти не могут сами по себе искоренить преступность. Поэтому невозможна такая ситуация: устраняется дефицит и, по представлению многих, в том числе юристов, тем самым устраняется спекуляция, преступные нарушения правил торговли и т. д. Дело обстоит сложнее. Общесоциальные позитивные процессы включают и линии положительного воздействия на преступность, и некоторые теневые стороны, которые должны гаситься иными дополнительными социальными процессами. С устранением привычного для нас дефицита то, что мы именуем спекуляцией, будет передвигаться в иные области, если устранение дефицита не впишется в более широкий контекст социальных изменений. Можно спекулировать картинами, а картин крупных художников в избытке не бывает и быть не может; можно спекулировать марками, а они ценятся из-за редкости; можно перепродавать только что изготовленные в салоне особо модные изделия. Природы спекуляции это не изменит.
Именно поэтому общесоциальные процессы должны в рамках борьбы с преступностью быть подкреплены и действием уголовного закона, и специальной профилактикой.
Применительно к спекуляции, в частности, необходимы и угроза наказанием за запрещенную деятельность, и воспитание покупателей (его эффективность зависит от ликвидации общего дефицита), и установление контроля за базами, магазинами и другие меры.
Все это и следует осуществлять с позиций социально-правового мышления, реализуя его возможности. К их рассмотрению и следует перейти.
Что может социально-правовое мышление?
Вопросы подобного рода постоянно волнуют человечество. Что могут разум, наука, просвещение, вера, нравственность, как определяют они поведение людей? Ответы общество получает разные.
Правоведы, касаясь этой проблематики, обычно рассматривают два круга вопросов. Первый относит к соотношению правового сознания граждан и их поведения в сфере, урегулированной уголовным законом. Второй охватывает различного рода связи между развитостью профессионального мышления следователей, оперативных работников, судей и законностью принимаемых ими решений, эффективностью их деятельности.
В первом случае мнения специалистов нередко расходятся. Одни исследователи полагают, что знание закона, а именно оно ближе всего к овладению социально-правовым мышлением, не влияет на поведение граждан. Доказывается это ссылкой на то, что несовершеннолетние правонарушители, как правило, знают уголовный закон лучше, чем подростки, которые ни в каких правонарушениях не замечены. Другие специалисты полагают, что граждане принимают решения о совершении или несовершении преступления все же с учетом собственных представлений о содержании уголовного закона и грозящей им ответственности. Это означает, по-видимому, что при развитости у них социально-правового мышления повышается вероятность принятия решения о законном, правомерном поведении.
