Дмитрий Чудинов - Наследство в России. Игра по правилам и без

К делу нужно приучать сызмала, да и то не факт, что подросший и повзрослевший наследник, прошедший необходимую выучку, пойдет по родительским стопам.

Однако есть еще один путь передачи наследства, который не оформляется завещаниями и имущественными соглашениями, – это передача дела как духовного опыта.

Что останется после нас, когда кончится земное бытие? Может быть, мелкий магазинчик окрестные жители будут поминать добрым словом не один десяток лет, а от огромной торговой империи останутся в памяти лишь скандальные факты?

Я знаю точно, что в нашей дочери всегда будет жить любовь к книге и уважение к тем, кто ее делает, и это единственное наследство, которое никогда и никуда не пропадет, даже когда на ее глазах окончательно рассыплется империя Гутенберга[29].

Как передать бизнес по наследству в интернет-компании

Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления.

Передать бизнес по наследству не так просто, как может показаться. Сказываются то специфика отрасли, то свойственные всему российскому предпринимательству изъяны[30].

Не буду рассматривать здесь очевидный аспект проблемы, когда наши чада не то что не стремятся продолжить дело отцов, но и в принципе не способны это сделать из-за отсутствия необходимой хватки или навыков. Проблема в другом – в отсутствии соответствующих механизмов.

Впрочем, для начала я бы хотел «расчистить поляну» и разобраться с тем, что можно считать бизнесом, а что – нет. Мы все являемся свидетелями того, как дети властей предержащих становятся во главе банков или занимают ответственные посты в тех или иных госкорпорациях. По факту это очевидная передача по наследству, по сути же – нет. Ведь говоря «бизнес», мы часто подменяем понятия.

К примеру, многие окологосударственные структуры – вовсе не бизнес. Там действуют другие технологии. И это не передача бизнеса, а передача власти.

В СССР номенклатурные работники не могли передать свой пост по наследству, поэтому использовали обходные пути. Их дети учились в МГИМО, шли на работу в министерства к знакомым и т. п. Ныне мы наблюдаем то же самое. Просто наша власть настолько сращена с бизнесом, что отделить одно от другого уже сложно. Бизнес в полном смысле слова – это несколько другое. А именно – прибыли и убытки. А еще страх, что твои люди могут остаться без работы. В этом смысле крупные госкомпании не назовешь бизнесом. Но именно туда и идут «служить» дети чиновников. Если у такого «бизнеса» сменится управляющий и вместо Сидорова у руля окажется Иванов, ровным счетом ничего не изменится. Точно так же, как если бы отец передал бразды правления сыну.

Если посмотреть на реальный бизнес в нашей стране – легко однозначно ответить, кто является заказчиком в большинстве случаев. Государство! В Интернете же это не так. «Яндекс» – это бизнес. «ВКонтакте» и «Одноклассники» – бизнес. Вообще говоря, у меня есть уверенность, что только в нашей отрасли можно говорить о полноценном бизнесе, который так или иначе не связан с государством. Тут нет ни 40 %-ной, ни 20 %-ной доли власти. И когда государство хочет «зайти» в Интернет, то люди (а среди них преобладают те, у кого все хорошо с IQ) попросту убегают. Получается, что во всем российском бизнесе самый здоровый сегмент – это Интернет.

Теперь, разобравшись с дефинициями, можно вернуться к вопросу о том, как бизнес передать по наследству своему отпрыску.

К сожалению, я склонен думать, что в России это чаще всего невыполнимая задача. Нет, я не утверждаю, что этого нельзя сделать в принципе. Возьмем, к примеру, металлургический завод. Тут проблем не возникает. Но лишь потому (сразу оговорюсь: не хочу никого обидеть!), что IQ такого бизнеса стремится к нулю. Это годами отлаженный механизм, который как работал, так и будет работать вне зависимости от смены собственника. Здесь очень немногое зависит от личной экспертизы конкретного руководителя.

Возьмем другой пример – юридическую или консалтинговую контору, где сотрудники чаще всего являются еще и партнерами. Во главе такого бизнеса обычно стоит человек с непререкаемым авторитетом и опытом работы в конкретной области. Именно поэтому он старший. А остальные – его подчиненные. И вот представьте себе, прихожу я и говорю: «Познакомьтесь, это мой сын, он теперь будет вашим начальником». На 100 % уверен, что большинство людей сразу после такой «смены власти» уволятся.

Есть и другой вариант – уйти самому, передав права собственности на компанию своему ребенку, но для реального управления взять наемного менеджера: профессионала в своей отрасли, к которому сотрудники будут относиться с уважением. Но и тут не все просто.

Поскольку я веду речь о бизнесе с высокой концентрацией интеллектуальной собственности (и прежде всего об интернеткомпаниях, так как эта сфера мне знакома лучше других), легко предположить: и здесь не удастся так вот запросто взять да и привести «со стороны» управленца, посадив его в свое кресло.

Ведь это только кажется, что в основной массе российских интернет-компаний работают «наемные менеджеры». На самом деле они скорее партнеры. А на партнере, за счет его компетенции, висит проблема снижения затрат. В Интернете чем выше твоя компетенция, тем меньше затраты. Но, с другой стороны, когда дело доходит до передачи полномочий или продажи, отчуждать одно от другого оказывается чрезвычайно сложно. Легко продавать только тот бизнес, где весьма немногое зависит от конкретных людей.

Основная проблема – оценка рисков. Каким образом снизить их? В том числе те риски, которые поджидают самого предпринимателя? Я часто размышляю, что будет, если придется заменить того или иного человека в случае его ухода. Кем я его заменю и с каким результатом? Представляю себе, что творится в других компаниях, пронизанных «сложноподчиненными», неформализованными отношениями, где многое (я бы даже сказал, слишком многое) «завязано» на конкретных людях. А ведь собственники зачастую не сознают этого!

А что вы скажете о своем бизнесе? Готов ли он к безопасной передаче «детям» или наемным управляющим?

То-то и оно…

Отцы и дети в современном бизнесе

Что один человек собрал, другой завсегда разобрать сможет.

Что делать, если взгляды наследников бизнеса сильно отличаются от взглядов отца-основателя?

Взгляды на брак, семью, семейные и родовые ценности менялись с течением времени. Однако фундаментальные вопросы по-прежнему живы в сознании человека, они просто иначе решаются. Один из таких вечных вопросов – что мы передаем своим детям? И зачем? Что мы должны им дать, а что они должны обрести самостоятельно?

«Лучшее, что можно сделать, – это продать бизнес и передать наследникам финансовые активы, которые могут быть структурированы в соответствии с волей основателя и будут учитывать интересы и взгляды наследников».

В разные эпохи по наследству передавалось очень разное: социальный статус, фамилия, родовые поместья и земли, профессия, семейные драгоценности и семейные тайны, воспитание и благородство… Родовое наследство преумножалось, проматывалось, разворовывалось, обесценивалось, становилось крепкой основой, сохранялось и передавалось дальше. И крепким считался тот род, который, несмотря на перипетии жизни, мог обеспечить преемственность имущества, жизненных ценностей, создать здоровые семьи, где воспитывались дети.

Являются ли деньги эквивалентом родительской любви?

– Шура, сколько вам надо денег?

– Сто рублей!

– Нет, сколько вам надо для полного счастья?

– Шесть тысяч четыреста рублей!..

Практически во всех современных деловых семьях России бизнес не был приобретен в одночасье и не перешел по наследству. За фасадом успешного предприятия стоят годы труда, бессонные ночи, волнения. В лучшем случае, пока папы были на работе, мамы воспитывали детей, но в очень многих семьях и мамам было не до воспитания. Деньги зарабатывались и для того, в том числе, чтобы обеспечить будущее детей. В годы перестройки, как при работе на Крайнем Севере, день шел за год, и те, кто успели тогда заложить основу финансового благополучия, сделали это, заплатив свою цену. Родителей не было дома, но дети знали, что это плата за их будущее. Таким образом, родительская любовь могла выражаться также и в деньгах. Подросткам времен перестройки сейчас по 30–40 лет, и некоторые из них работают теперь в бизнесе своих родителей.