Коллектив авторов - Актуальные проблемы современного уголовного права и криминологии

Позиция пленума верховного суда РФ в определении обязательности решений международных судебных органов

Вопрос об уголовно-правовом значении постановлений Пленума Верховного Суда РФ остается одним из дискуссионных вопрос в отечественной науке уголовного права. Отдельными представителями научной среды указывается на формальный характер постановлений Пленума[71], другими учеными указывается на невозможность признания за постановлениями силы источника уголовного права, поскольку преступность и наказуемость деяния определяется только Уголовным законом.

По справедливому замечанию М. де Сальвиа, «как бы четко ни была сформулирована норма в любой системе права, включая уголовное право, неизбежен элемент судебного толкования. Всегда будет существовать необходимость разъяснения неясных моментов и в адаптации к изменяющимся обстоятельствам…судебная практика как источник права способствует прогрессивному развитию уголовного права. Уяснение правил уголовной ответственности предполагает последовательное от дела к делу толкование их судебной практикой»[72].

Не менее дискуссионным является вопрос об обязательности решений Европейского Суда по правам человека (далее Европейского Суда). Как указывается в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ, «в силу п. 1 ст. 46 Конвенции, решения Суда, принятые окончательно, являются обязательными для всех органов государственной власти Российской Федерации, в том числе и для судов»[73].

С одной стороны, по мнению М. Н. Марченко[74], признание Россией юрисдикции Европейского Суда означает признание «обязательной силы» окончательных постановлений Суда по делам, в которых Российская Федерация является одной из сторон, и обязательности их исполнения.

С другой стороны, по мнению И. А. Клепицкого, поскольку большинство правоведов отрицают за судебной практикой юридические свойства источника уголовного права, то и решения Европейского Суда нельзя рассматривать в качестве источника российского уголовного права. На невозможность признания за решениями Европейского Суда юридической силы в национальном уголовном праве указывает и О. Н. Ведерникова[75].

Однако, на наш взгляд, решение данной проблемы кроется в юридической сущности решений Европейского Суда. Статус его решений характеризуется тремя существенными моментами: 1) принимаемые решения окончательны и не могут быть обжалованы и пересмотрены иным судом; 2) решения действуют непосредственно и не нуждаются в подтверждении другими органами и должностными лицами; 3) решения обязательны для всех стран – членов Совета Европы.

Однако такой вывод видимо может вызвать, с одной стороны, вопрос о причинах обязательности решений Европейского Суда, а с другой стороны, обязательны ли для России решения, вынесенные против других государств – участниц Конвенции.

Полагаем, что общеобязательный характер решений Европейского Суда для национального правоприменителя, вытекает из ст. 32 Конвенции, согласно которой в ведении Суда находятся все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней. А согласно решению по делу Guzzardi, решения Европейского Суда служат не только для разрешения споров, которые ему переданы, но, более широко, для прояснения, охраны и развития норм Конвенции и для способствования соблюдению государствами обязательств, которые они на себя приняли[76].

В ходе такого толкования Судом вырабатываются правовые позиции, раскрывающие закрепленные в Конвенции права и свободы. Правовые позиции Суда, излагаемые им в решениях при толковании конвенционных норм, признаются Российской Федерацией как имеющие обязательный характер и, следовательно, подлежащие обязательному применению в уголовном праве.

И именно на это обстоятельство и обращает внимание Пленум Верховного Суда Российской Федерации, в Постановлении которого отмечается, что решения Европейского Суда являются обязательными для судов.

В развитии этого положения Комитет министров Совета Европы в своих рекомендациях неоднократно отмечал, что государства применяют Конвенцию в своих правовых системах так, как она понимается в решениях Европейского Суда[77].

По справедливому замечанию В. Д. Зорькина, в силу ст. 32 Конвенции Европейский Суд имеет право решать все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней. Поэтому правовые позиции Суда, излагаемые им в решениях при толковании положений Конвенции и Протоколов к ней, признаются Российской Федерацией как имеющие обязательный характер[78].

Следует указать на еще одно обстоятельство, что толкование конвенционных норм является обязательным для любого государства – участника Конвенции. Безусловно, решение, вынесенное Европейским Судом, обязательно лишь для государства – ответчика по делу, на что в частности указывает не только Конвенция, но и Пленум Верховного Суда РФ.

Однако значимость решений Европейского Суда выходит за национальные пределы, воздействуя на уголовное право и правоприменительную практику и других государств-участников Конвенции. Обусловлено это исключительным правом – толкованием Конвенции. Анализ практики Европейского Суда позволил прийти к выводу о том, что если Суд при осуществлении толкования конвенционных норм, ссылается в обосновании своей правовой позиции на решения, вынесенные ранее против других государств-участников, то сформулированное в решении понимание какого-либо конвенционного права вряд ли будет пониматься иначе в решении, вынесенном против другого государства-участника, тем более что Суд указывает на прецедентный характер своих решений.

На это обращает внимание и Пленум Верховного Суда Российской Федерации, в Постановлении которого отмечается, что применение Конвенции должно осуществляться с учётом решений Европейского Суда.

Обязательность решений Европейского Суда, о которой говорится в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ в национальном уголовном праве, заключается еще и в том, что Российская Федерация, в отношении которой было вынесено решение Судом и установившее нарушение конвенционных норм при применении Уголовного кодекса России, принимает меры частного и общего характера. Меры частного характера имеют своей главной целью устранить нарушения прав и свобод человека и последствий этих нарушений, что может проявиться в пересмотре судебного решения вынесенного по делу. Меры общего характера направлены на предупреждение, повторение новых нарушений, результатом их применения может выступать внесение изменений в уголовное законодательство и практику его применения. Решения Европейского Суда выступают в этом случае в качестве фактора развития национального уголовного законодательства. Позитивным примером этому является изменение уголовного законодательства ряда европейских государств.

В свою очередь Пленум Верховного Суда Российской Федерации в Постановлении № 5 от 10 октября 2003 года обращает внимание правоприменителей на то, что неправильное применение судом общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации может являться основанием к отмене или изменению судебного акта[79].

Таким образом, по нашему мнению, обязательность решений Европейского Суда по правам человека, о которой говорится в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 5 от 10.10.2003, объясняется, во-первых, конвенционным предписанием о праве Суда официально толковать нормы Конвенции и обязательности их исполнения, п. 4 ст. 15 Конституции РФ о приоритетном применении в национальном праве общепризнанных принципов и норм международного права, распространение этого конституционного предписания можно вывести из ст. 32 Конвенции, а также позиции Пленума Верховного Суда, указывающего правоприменителям на необходимость учитывать в правоприменительной деятельности правовые позиции Суда.

Особенности лексического значения слов в уголовном законе

Одним из этапов грамматического способа толкования уголовного закона является установление лексического значения каждого слова, выявление его смыслового значения, которое создатель нормы в них вложил.

Слово с точки зрения лингвистики является базисным элементом языковых систем. Оно обладает настолько подвижной конструкцией, что легко принимает любые морфологические изменения. Поэтому очень важно установить значение каждого слова, употребленного в нормативном акте.