Владислав Толстых - Международное частное право: коллизионное регулирование
Тем не менее, значение коллизионной нормы как нормы, установленной для субъектов материального отношения, в значительной степени обесценивается потенциальной возможностью обращения за защитой в иностранный суд, что влечет бездействие отечественной коллизионной нормы. Кроме того, реальное состояние отечественной судебной практики, сложность реализации коллизионной нормы, защитные оговорки в пользу lex fori и многое другое делают реализацию коллизионной нормы не само собой разумеющимся процессом. Другими словами, предположения сторон о коллизионном регулировании своих отношений настолько часто опровергаются (или потенциально могут быть опровергнуты) судом, что это влечет необходимость оставления без внимания значения коллизионной нормы как ориентира для сторон, для определения природы коллизионной нормы.
Вопрос об относимости коллизионных норм к нормам частного или публичного права возникает при решении проблем обратной отсылки, побочного вопроса и др. В принципе можно рассматривать любую коллизионную норму как «двойную»: регулирующую поведение суда и поведение сторон. В любом случае при возникновении спора стороны не смогут ссылаться на коллизионную норму для своей защиты, поскольку в самой коллизионной норме нет никаких положений, касающихся конкретных прав и обязанностей сторон. Как уже отмечалось, целью коллизионной нормы является нахождение правопорядка, при помощи которого отношение было бы урегулировано наиболее справедливо и эффективно. При этом неважно, чьи конкретно частные интересы будут защищены. Эта цель, конечно же, публично-правовая[53].
Структура. Коллизионная норма состоит из объема и привязки. В объеме содержится указание на общественное отношение, на регулирование которого претендуют правопорядки двух и более государств. В привязке указывается право, регулирующее данное отношение, либо закрепляется способ его определения.
О. Н. Садиков предлагает помимо объема и привязки выделять гипотезу коллизионной нормы, отмечая, что она закрепляет указание на отношение с участием иностранного элемента.[54] При этом автор упускает, что реализация коллизионной нормы происходит в случае, если имеется юридический факт, предусмотренный объемом. В этом смысле объем и представляет собой гипотезу коллизионной нормы. Все обстоятельства, которые предшествуют выбору права и предопределяют его, могут рассматриваться только как составные части гипотезы коллизионной нормы, которая, конечно же, может быть сложной.
В структуре коллизионной нормы можно выделить три традиционных элемента: гипотезу, диспозицию и санкцию. Гипотеза указывает на отношение с участием иностранного элемента, в диспозиции содержится предписание для суда применить право определенного государства. Санкция коллизионной нормы может проявляться как результат неправильного определения или применения права, которое должно регулировать отношение. Субъект материального отношения несет ответственность только в том случае, если неправильное применение коллизионной нормы вызвало нарушение материальных прав другого субъекта отношения. Санкция коллизионной нормы в этом случае совпадает с общими санкциями гражданского права (возмещение убытков, недействительность сделки и пр.). В то же время санкция коллизионной нормы может носить процессуальный характер, выражающийся в отмене процессуального акта, не основанного на правильном применении коллизионной нормы. Вопрос о санкциях коллизионной нормы обусловлен реализацией коллизионной нормой двух функций: ориентация сторон отношения на выбор верного права и обязывание правоприменительного органа применить определенное право.
Принципы конструирования коллизионных норм. Основным принципом, используемым при конструировании коллизионной нормы, является принцип связи государства и правоотношения. Отношение должно регулироваться правом того государства, в котором оно в наибольшей степени локализовано, к которому оно наиболее сильно тяготеет. Задачей коллизионной нормы является как бы определение национальной окраски отношения. Традиционная концепция международного частного права исходит из того, что отношение будет лучше урегулировано правом того государства, с которым оно в наибольшей степени связано. При наличии близких по содержанию материальных норм национальных систем права подчинение отношения правопорядку того или иного государства часто не оказывает существенного влияния на защиту интересов сторон и на эффективность правосудия. Так или иначе, нарушенное право будет восстановлено. Привязка отношения к «близкому» государству может также определяться требованиями государственного суверенитета и практической необходимости. В любом случае «адрес» отношения должен быть установлен.
В области обязательственного права коллизионное законодательство РФ является сегодня достаточно противоречивым. Части 2, 3 ст. 1211 ГК РФ в качестве основной коллизионной привязки используют право стороны, осуществляющей исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора. Под таким исполнением традиционно понимается исполнение, которое идентифицирует сделку в качестве сделки определенного рода (по договору купли-продажи – это исполнение продавца, по договору аренды – исполнение арендодателя и т. д.). Другая сторона только оплачивает услугу или товар, что не может рассматриваться как идентифицирующее действие. В то же время договоры, заключенные в рамках СНГ, например, Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности от 20 марта 1992 г.[55], закрепляют привязку к месту совершения сделки для определения права, регулирующего обязательственные отношения. Использование данного критерия способно породить фиктивную связь отношения и государства. Можно представить себе ситуацию, когда договор купли-продажи, заключенный между российской и белорусской организациями, исполняемый соответственно на территории этих государств, будет регулироваться правом третьего государства – Казахстана, где был подписан договор.
Коллизионная норма должна быть четкой. В основу привязки коллизионной нормы должно быть положено легкоустанавливаемое, объективное обстоятельство. Приходится констатировать, что часто коллизионные привязки не обладают одновременно двумя этими качествами: четкостью и реальностью, и законодатель вынужден жертвовать одним из них[56]. Наличие двух различных подходов к определению личного закона (по праву гражданства и по праву домицилия) как раз связано с невозможностью одновременного учета обоих принципов: принципа тесной связи и принципа четкости коллизионной нормы. Так, при использовании привязки к закону гражданства может страдать первый принцип, а при использовании привязки к праву домицилия – второй.
Принцип универсализма коллизионного регулирования. При выборе законодателем варианта привязки большое значение должно приобретать уже имеющееся коллизионное регулирование в странах, являющихся основными международными партнерами данного государства. Общий тезис можно сформулировать следующим образом: «Если соседние государства придерживаются единого коллизионного критерия, необходимо в национальном законодательстве также закрепить этот критерий». Особое значение это имеет для малых стран, вынужденных ограничивать свою юрисдикцию и действие своего права в силу близости с более сильным соседом.
Закрепление в двух тесно связанных странах различных коллизионных критериев будет постоянно ставить перед судами разнообразные проблемы, связанные с применением коллизионной нормы: проблему обратной отсылки, проблему предварительного вопроса, проблему первичной квалификации, проблему «хромающих» отношений.
Здесь можно сослаться на ст. 24 Закона Грузии 1998 г. о международном частном праве, в соответствии с которой «правоспособность и дееспособность юридического лица определяются правом страны, где орган управления имеет фактическое место нахождения». Не нужно в данном случае оценивать сравнительные недостатки и преимущества критерия инкорпорации и критерия центра деловой активности. Грузия является членом СНГ и так или иначе ориентирована в своей международной и внешнеэкономической активности на государства – члены СНГ. Закрепление данного критерия, отличающегося от общепринятого на постсоветском пространстве, в грузинском законодательстве обязательно усложнит работу как грузинских судов, так и судов других государств – членов СНГ, рассматривающих споры с участием юридических лиц, имеющих офисы в Грузии и зарегистрированных на территории другого государства – члена СНГ.
В случае рассмотрения спора, касающегося определения правосубъектности юридического лица, зарегистрированного в Грузии и имеющего главный офис в России, в суде Грузии возникнет проблема обратной отсылки, а также проблема «хромающих» отношений, поскольку российский суд и грузинский суд применят разные правопорядки для регулирования данного отношения.
