Виталий Рябчук - Государственная измена и шпионаж. Уголовно-правовое и криминологическое исследование
Покушение наказуемо.
§ 3. Финляндец или иной подданный Российского государства, который иным способом, кроме вышеуказанных, умышленно поможет неприятелю, или, в интересах оного, причинит вред России или ее союзнику на войне, подлежит за такую государственную измену заключению в смирительном доме пожизненно или сроком от 6 до 12 лет.
Покушение наказуемо».
§ 3. Уголовная ответственность за измену и шпионаж в советский период
После Октября 1917 года уголовное законодательство Российской империи, в том числе предусматривающее ответственность за государственную измену, было отменено. Однако это общественно опасное деяние продолжало совершаться, что побудило Советское государство принимать нормативные правовые акты, устанавливающие суровые наказание за его осуществление.
Впервые в советском законодательстве термин «измена» упоминался в декрете ВЦИК от 20 июня 1919 года[60]. Однако содержание этого понятия не раскрывалось. Об измене говорилось лишь в том плане, что совершение ее в местностях, объявленных на военном положении, влечет суровую ответственность «вплоть до расстрела».
Слова «изменник», «измена» встречались в Обращении ВЧК от 23 сентября 1919 года «Ко всем гражданам Советской России», в упомянутом декрете ВЦИК от 20 июня 1919 года, в сообщении газеты «Известия» об измене левого эсера Муравьева – бывшего главнокомандующего войсками внутреннего фронта, действовавшего против чехословаков[61].
Уголовное законодательство первых лет Советской власти не содержало термина «измена Родине». Это объяснялось отнюдь не недооценкой необходимости борьбы с этим тяжким и опасным преступлением. В литературе данному факту дается следующее объяснение: на первых порах законодательные органы молодой Советской республики считали преждевременным устанавливать ответственность за измену «государству», «Родине», так как шел процесс становления и развития нового государства. В сознании большинства со словами «Родина» и «государство» ассоциировались многие атрибуты прежнего режима, причем свергнутые классы, прикрываясь этими словами, выступали против Советской власти.
При таких условиях термин «революция» более ясно и четко воспринимался народом, чем «государство» и «Родина». Поэтому все общественно опасные деяния, направленные против завоеваний революции, законодатель именовал «контрреволюционными», тем более что этот термин был введен в уголовное законодательство еще после Февральской революции[62].
Уголовный кодекс РСФСР 1922 года впервые дал определение «контрреволюционного» преступления и уточнил отдельные составы такого рода криминальных деяний.
Общее понятие «контрреволюционного» преступления давалось в статье 57 УК РСФСР 1922 года. Согласно этой статье контрреволюционным признавались, во-первых, всякое действие, направленное на свержение завоеванной пролетарской революцией власти рабоче-крестьянских Советов и существующего на основании Конституции РСФСР рабочего правительства, а, во-вторых, также действия в направлении помощи той части международной буржуазии, которая не признает приходящей на смену капитализму коммунистической системы собственности и стремится к ее свержению путем интервенции или блокады, шпионажа, финансирования прессы и тому подобными средствами.
В статье 57 УК РСФСР 1922 года не только устанавливался уголовно-правовой запрет на действия в направлении помощи внешним силам, осуществляющим враждебную нашей стране деятельность, но и перечислялись некоторые формы такой деятельности, а именно интервенция, блокада, шпионаж, финансирование прессы. При этом приведенный перечень не был исчерпывающим. Подразумевалось, что враждебная деятельность внешних сил может принимать и иные формы. Формулировка «той части международной буржуазии» давала основание предполагать, что «контрреволюционным» преступлением признается оказание помощи не только иностранному капиталистическому государству, но и буржуазным организациям, объединениям, в том числе межгосударственным или межнациональным.
Первоначальная редакция статьи 57 проекта УК РСФСР, вынесенная на сессию ВЦИК, не имела второй части приведенного определения «контрреволюционного» преступления (со слов: «а также действия в направлении помощи той части международной буржуазии…»). Эта часть была внесена в процессе обсуждения законопроекта и явилась воспроизведением формулировки из письма В. И. Ленина народному комиссару юстиции Д. И. Курскому.
С окончанием гражданской войны и переходом к восстановлению народного хозяйства изменились формы и методы проведения враждебной деятельности против РСФСР. Появились новые формы «контрреволюционной» деятельности, которые не были в полной мере учтены в УК РСФСР 1922 года. В связи с этим на второй сессии ВЦИК X созыва в июле 1923 года редакция данной статьи была изменена, и определение контрреволюционного преступления приобрело следующий вид:
«Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских Советов и существующего на основании Конституции РСФСР рабочего правительства, а также действия в направлении помощи той части международной буржуазии, которая не признает равноправия приходящей на смену капитализма коммунистической системы собственности и стремится к ее свержению путем интервенции или блокады, шпионажа, финансирования прессы и т. п. Контрреволюционным признается также и такое действие, которое, не будучи непосредственно направлено на достижение вышеуказанных целей, тем не менее, заведомо для совершившего деяние, содержит в себе покушение на основные политические или хозяйственные завоевания пролетарской революции».
Таким образом, как отмечается в литературе, в новой редакции статьи 57 УК РСФСР было уточнено понятие «контрреволюционного» преступления. В ней «контрреволюционными» признавались, наряду с действиями, направленными на свержение Советской власти, также деяния, направленные на ее подрыв или ослабление, что существенно расширяло круг таких деяний. Кроме того, «контрреволюционными» стали признаваться и действия, которые были совершены с косвенным (эвентуальным) «контрреволюционным» умыслом[63]. Данное обстоятельство привело к тому, что многие ученые-юристы даже после коренных изменений в законодательстве и отмены приведенной формулировки продолжали придерживаться точки зрения о возможности совершения измены и шпионажа с косвенным умыслом.
Дальнейшее развитие советское уголовное законодательство о «контрреволюционных» преступлениях получило в 1927 году, когда на третьей сессии ЦИК СССР III созыва (25 февраля) было утверждено Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления).
В статье 1 этого Положения было дано следующее общее определение «контрреволюционного» преступления:
«Контрреволюционным является всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских Советов и избранных ими на основании Конституции Союза ССР и конституций союзных республик рабоче-крестьянских правительств Союза ССР, союзных и автономных республик, или к подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции.
В силу международной солидарности интересов всех трудящихся такие же действия признаются контрреволюционными и тогда, когда они направлены на всякое другое государство трудящихся, хотя бы и не входящее в СССР».
Положение о преступлениях государственных было полностью включено в Особенные части уголовных кодексов союзных республик, в том числе Уголовного кодекса РСФСР, принятого второй сессией ВЦИК XII созыва и введенного в действие с 1 января 1927 года Постановлением ВЦИК от 22 ноября 1926 года[64]. В юридической литературе этот Уголовный кодекс часто именуется УК РСФСР 1927 года, поскольку он был введен в действие с 1 января 1927 года. Однако полагаем, что его следует называть Кодексом 1926 года согласно дате принятия, как это делается в отношении двух последующих уголовных кодексов. Так, принятый в 1960 году и вступивший в силу в 1961 году Кодекс именуется УК РСФСР 1960 года, а утвержденный в 1996 году и введенный в действие с 1 января 1997 года УК РФ принято называть Кодексом 1996 года.
Изменения, внесенные Положением о преступлениях государственных в понятие «контрреволюционного» преступления по сравнению с определением, которое давалось в прежнем законодательстве, сводились к следующему:
