Владислав Лоер - Теория доказательств
Представление о том, что каждая отдельная улика, входящая в систему, не может быть оттуда удалена без разрушения всей «цепи», неприменимо к системе накопления. Если при окончательной проверке доказательств, образующих систему накопления, окажется, что одно из них (например, данные о приготовительных действиях) не относится к делу, т. е. связано не с доказываемым фактом, а с «нейтральным» (приобрел ружье для охоты), то в целом система не разрушается, а лишь ослабляется. Это ослабление, как уже отмечалось выше, может быть компенсировано другой уликой. Таким образом, со стороны своей логической структуры совокупность доказательств и выводов из них по конкретному уголовному делу представляет собой определенную внутренне взаимосвязанную упорядоченную систему. Фактический базис этой системы составляют доказательства —личные и вещественные, содержащие данные, закрепленные и введенные в состав материалов дела в предусмотренной законом форме. Каждое предметное доказательство является началом последовательной цепочки выводов, заканчивающихся выводами о фактах и обстоятельствах, входящих в предмет доказывания. В процессуальной литературе часто упоминается понятие цепь доказательств. Нужно, однако, учитывать условность этого термина. Если изолировать такую систему от других связей, то можно усмотреть, что в ней из одного промежуточного факта логически выводится второй, из второго —третий и т. д., так что он —звено за звеном —образуют как бы цепочку выводов. Так, при соответствующих исходных данных из факта приобретения дорогой вещи заключают о внезапном получении крупной суммы денег, а от последнего делают вывод о получении взятки. Роль последовательных систем заключается в том, что именно. с их помощью обеспечивается «сквозное» развитие аргументации от исходных данных к конечному выводу. Однако надежность последующих выводов не возрастает автоматически с увеличением их числа. Возрастание надежности обеспечивается иным сочетанием доказательств —вспомогательными и параллельными комплексами. Отдельные выводы представляют элементарные акты доказывания. Подкрепление этих актов вспомогательными доказательствами приводит к образованию вспомогательных комплексов, увеличивающих надежность выводов, а объединение их путем накопления образует подсистемы, обосновывающие более общие выводы, касающиеся целых эпизодов, событий или сторон преступления Эти накопительные комплексы или подсистемы, охватывающие несколько последовательных цепочек, построены из доказательств, причем часть из нескольких дублирующих друг друга (устанавливающих один и тот же факт) доказательств имеет как бы двойную и тройную «толщину», «запас прочности». Поэтому опровержение одной улики, выпадение ее из системы собранных по делу доказательств (в отличие от того, что имело бы место в отношении изолированной «цепи» косвенных доказательств в буквальном смысле этого слова) отнюдь не всегда влечет за собой распадение всей системы доказательств и утрату возможности обосновать ею вывод об устанавливаемом факте. Наконец, и эти более общие выводы объединяются с помощью тех же логических операций в конечное утверждение о событии преступления, о его виновнике и других обстоятельствах, в совокупности исчерпывающих предмет доказывания по делу. В обоснованном обвинительном заключении или в приговоре эта система доказательств и выводов из них должна найти свое отображение с достаточной полнотой и последовательностью, поскольку этого прямо требует закон (ст. ст. 205, 301, 303 УПК РСФСР). Оценка логической правильности системы доказательств охватывает все звенья этой системы в отдельности и систему в целом. Суждение о формальной правильности облегчается тем, что на основе наличной совокупности собранных доказательств по конкретному делу может быть построена только одна логически правильная система выводов С точки зрения формальной правильности должны быть проверены отдельные акты доказывания, разграничены однозначные и многозначные выводы; в отношении последних проверено —использованы ли вспомогательные комплексы при их построении. Необходимо убедиться, нет ли пропусков, выпадения промежуточных рассуждений в последовательных цепочках выводов и все ли они опираются на доказательства, зафиксированные в деле. В работах по теории доказательств в уголовном процессе иногда делается попытка выделить косвенные доказательства, имеющие «решающее» значение. В качестве примера приводится обнаружение отпечатка пальцев на месте происшествия. Между тем Наличие следа пальца определенного лица на месте происшествия, несмотря на кажущуюся неопровержимость его уличающего значения, может быть легко объяснено тем, что данное лицо находилось на месте происшествия до или после события и по причинам, с ним не связанным. Только в сочетании с другими доказательствами, позволяющими проверить различные возможности появления этого следа, будет выяснено его действительное значение по делу. В некоторых работах столь же необоснованно в качестве улик, «определяющих исход дела и приговор суда», фигурируют следы зубов обвиняемого на месте происшествия заключение эксперта о совпадении группы крови (например, крови потерпевшего и крови, обнаруженной на обвиняемом) или даже видовой принадлежности крови и т. д. В связи с этим характерны ошибки, допускаемые на практике при оценке значения поличного, недостачи по делу о хищении, незаконных служебных действий по делу о взяточничестве и т. д. Нередко из них сразу же делается вывод о виновности обвиняемого. Другими словами, игнорируется предположительный характер первоначального вывода об объективной связи такого рода фактов и виновности лица, необходимость проверки этого вывода, так как за связь здесь может быть принято случайное совпадение. Подобно этому доказательства, устанавливающие факт инсценировки кражи материально ответственным лицом, нередко рассматриваются как достаточные для вывода о совершении растраты, хотя по отношению к последнему факту инсценировка кражи может рассматриваться только как один из этапов ее установления (инсценировка кражи может быть связана с недостачей, возникшей не в результате растраты, может сочетаться с действительной кражей и т. д.). Надлежит проверить, правильно ли объединены в комплексы накопления доказательства и промежуточные аргументы, имея в виду, что условием такого объединения является тождество выводов из объединяемых аргументов. Логическая (формальная) правильность построения системы доказательств и выводов из них входит в оценку доказательств, но не исчерпывает ее. Истинность и достоверность знания, получаемого в выводах, зависит не только от соблюдения правил вывода, но также от истинности исходных данных, проверка которой выходит за пределы компетенции логического анализа. Она зависит также от оценки по внутреннему убеждению относимости фактических данных, которая предшествует признанию того или иного факта аргументом в доказывании, а также оценки допустимости доказательств. Иными словами, логическая правильность системы —это необходимое условие истинности выводов, но недостаточное само по себе, взятое вне других аспектов содержательной оценки доказательств. Как отмечалось, оценка логической правильности доказательств и выводов из них предполагает использование для этих целей средств и методов формальной логики. В ряде специальных работ, посвященных дальнейшей формализации этого метода, используются аппараты символической (математической) логики и логического моделирования, позволяющие представить описанные логические операции (элементарные акты доказывания, вспомогательные и накопительные комплексы) в виде логических формул либо в виде всевозможных условных схем и изображений. В работах по теории доказательств последних лет для анализа процесса доказывания, помимо логики, используются также средства теории информации и математической теории вероятностей. С теоретико-информационной точки зрения процедура доказывания состоит в устранении неопределенности знания (энтропии) в отношении каких-либо событий или явлений. Доказательства несут в себе ту информацию о неизвестных событиях, которая необходима для выводов о существовании последних. С этих позиций рассматривается понятие источника информации, кодирования, переработки информации и т. д. В частности, интересная аналогия усматривается между структурой системы исключения, с одной стороны, и исходным понятием теории информации —понятием об энтропии опыта —с другой. Напомним, что в случае, когда с доказываемым тезисом (например, подозреваемый был на месте преступления) конкурируют другие, несовместимые с первым события (был дома, на работе и т. д.), до начала проверки этих фактов существует неопределенность: заранее нельзя сказать, какое из несовместимых событий произошло в действительности. Эта неопределенность тем больше, чем больше может быть выдвинуто в данных условиях конкурирующих событий. Неопределенность достигает наибольшей величины тогда, когда сами определяющие ее события равновероятны. С чисто формальной стороны ряд несовместимых или конкурирующих событий представляется бесконечным. В практических же условиях в этот ряд включают конечное число событий, подлежащих проверке, причем в первую очередь проверке подлежат события, исход которых наиболее неопределенен, труднее всего поддается предвидению. Именно эти события несут на себе основное бремя неопределенности ситуации, с которой первоначально столкнулся следователь и суд. Смысл их деятельности для устранения неопределенности по существу вытекает из указанного положения теории информации. Отличие состоит в том, что и здесь оперируют не точными количественными значениями вероятностей, а оценками в терминах «редко», «часто» и т. п. Следующим шагом в этом направлении явились опыты использования математического аппарата теории информации для описания процесса доказывания. Количественно информация является величиной, обратной мере неопределенности некоторого сложного события. Неопределенность же события исчисляется на основе вероятностей составляющих его более простых фактов, явлений и т. п. Таким образом, теоретико-информационный подход на этом уровне непосредственно соприкасается с использованием средств математической теории вероятностей. Попытки применить математическую теорию вероятностей для оценки доказательств предпринимались и раньше. Такого рода идеи высказывались как математиками и философами (Лейбниц, Лаплас, Пуассон), так и юристами (Бентам, Уильз и др.). Для правильного отношения к этим исследованиям нужно иметь в виду следующие соображения. Как было показано выше, очень часто выводы из доказательств действительно опираются не на однозначные закономерности, а на приблизительные обобщения (фактические презумпции), имеющие статистическую природу. Надежность этих выводов зависит от того, насколько часто в действительности наблюдается связь между доказательством и доказываемым обстоятельством. В этом нетрудно усмотреть явную аналогию с вероятностно-статистической оценкой существования любых событий (как прошлого, так и будущего). Еще более определенно эта аналогия выступает при индуктивном накоплении многих предметных доказательств. Ранее было показано, что «случайное» истолкование совпадения многих доказательств одного и того же обстоятельства тем больше противоречит здравому смыслу, чем больше собрано этих доказательств и чем «сильнее» каждое из них. Но вместо ссылки на опыт и здравый смысл, для подтверждения того же вывода о неприемлемости случайного объяснения такого совпадения можно обратиться к умножению вероятностей Если известно, что какое-либо событие (например, выпадение герба при подбрасывании монеты) имеет вероятность 0,5 (т. е. при многократном повторении происходит в 50 % опытов), то одновременная реализация нескольких таких событий будет происходить значительно реже (так вероятность одновременного выпадения десяти монет гербом вверх равна произведению вероятностей этих десяти событий, т. е. около 0,001). Так как вероятность рассматриваемых событий всегда меньше единицы, то произведение вероятностей (т. е. произведение правильных дробей) представляет убывающую величину, тем быстрее стремящуюся к нулю, чем меньше вероятность отдельных событий и чем больше число перемножаемых величин. Как видим, и здесь усматривается явная аналогия с рассуждением, с помощью которого оценивается совокупность многозначных доказательств. Аналогия между точкой зрения здравого смысла на оценку многозначных доказательств и их систем и математическими операциями умножения вероятностей отражает не только их внешнее сходство, но и более глубокое единообразие методов познания Именно это обстоятельство и наталкивало многих исследователей на поиски способов математической интерпретации процедуры доказывания. Однако все попытки непосредственного, прямого использования математических методов в оценке доказательств оказывались безрезультатными либо подменялись научно-несостоятельными упрощениями, произвольными шкалами оценки доказательств в баллах и т. п. суррогатами Объясняется это тем, что для применения точных математических методов необходимы точные количественные характеристики исходных данных, выраженные определенными числами вероятностей всех доказательств, а этих характеристик в распоряжении исследователей не было и нет. Можно ли получить эти данные, в частности, с учетом современного состояния науки и вычислительной техники? Получение таких количественных оценок предполагает статистическое исследование самых разнообразных явлений, действий, поступков, которые могут служить доказательствами. Перечень таких фактов чрезвычайно велик, если не бесконечен. Как было показано выше (стр. 461), определенность доказательства растет с его конкретизацией. Поэтому речь идет не о явлениях, событиях и т. д. «вообще», а по возможности о более конкретных, узких группах событий, явлений.
