Ирина Сахарова - Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта лизинга
В литературе было высказано мнение о том, что «именно среди цивилистов наиболее устойчива точка зрения о большей юридической силе кодифицированных федеральных законов по отношению к некодифицированным, об особом правовом статусе данного Кодекса в сфере гражданских правоотношений»[114]. Однако, на наш взгляд, если говорить об отраслевых юридических науках, именно дискуссия о юридической силе кодифицированных федеральных законов ведется в большинстве своем среди цивилистов (при этом, как будет показано далее, действительно, можно сказать, что преобладает позиция о приоритете ГК РФ перед другими федеральными законами, содержащими нормы гражданского права). В то время как, например, привилегированное положение Уголовного кодекса РФ, насколько нам известно, не только не подвергается сомнению специалистами по уголовному праву, но и рассматривается как важнейшая гарантия прав и свобод человека. В связи с этим проведем анализ правовых позиций Конституционного суда РФ, изложенных в его решениях, принятых несколькими годами позже тех, которые уже были приведены нами. Целью такого анализа является обоснование нашего мнения о том, что в свете более поздних позиций КС РФ в отношении юридической силы УПК РФ и УК РФ, его более ранняя позиция в отношении юридической силы ГК РФ логически не может быть истолкована как запрещающая законодателю устанавливать обязательный для правоприменительных органов приоритет Гражданского кодекса РФ перед другими федеральными законами, регулирующими отношения, составляющие предмет гражданского права.
Так, в п. 1 резолютивной части Постановления КС РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной думы»[115] суд признал ч. 1 и 2 ст. 7 УПК РФ (устанавливающие приоритет Уголовно-процессуального кодекса РФ перед иными федеральными законами и нормативными правовыми актами) не противоречащими Конституции РФ. Конституционный суд мотивировал свое решение следующим образом. Уголовное судопроизводство представляет собой самостоятельную сферу правового регулирования, а юридической формой уголовно-процессуальных отношений является уголовно-процессуальное законодательство как отдельная отрасль в системе законодательства Российской Федерации. Уголовно-процессуальный кодекс РФ как систематизированный свод правовых норм призван обеспечить единообразие и согласованность нормативно-правовых установлений и складывающейся на их основе правоприменительной практики. Такие установления, не нарушая прерогатив федерального законодателя вносить изменения и дополнения в действующее уголовно-процессуальное законодательство, в то же время облегчают работу правоприменителя, поскольку законодательство становится обозримым и тем самым в правоприменении существенно снижаются риски искажения аутентичной воли законодателя. Конституционный суд, однако, отметил, что УПК РФ, будучи обычным федеральным законом, не имеет преимущества перед другими федеральными законами с точки зрения определенной непосредственно Конституцией Российской Федерации иерархии нормативных актов, но в то же время пришел к выводу, что, закрепляя требование о приоритете УПК РФ в установлении порядка уголовного судопроизводства, законодатель исходил из особой роли, которую выполняет в правовой системе Российской Федерации кодифицированный нормативный правовой акт, осуществляющий комплексное нормативное регулирование тех или иных отношений. Вместе с тем приоритет УПК РФ перед другими обычными (по выражению КС РФ) федеральными законами не является безусловным, а ограничен рамками специального предмета регулирования. Конституционный Суд РФ и в иных своих решениях подчеркивал необходимость учета особенностей предмета регулирования тех или иных законодательных актов при разрешении возникающих между ними коллизий[116].
В п. 2 мотивировочной части Определения КС РФ от 8 ноября 2005 г. № 439-О «По жалобе граждан С. В. Бородина, В. Н. Буробина, А. В. Быковского и других на нарушение их конституционных прав статьями 7, 29, 182 и 183 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»[117] Конституционный суд РФ подтвердил изложенную ранее позицию о приоритете УПК РФ перед иными федеральными законами в регулировании уголовно-процессуальных отношений, однако, добавил, что о безусловном приоритете норм УПК РФ не может идти речь и в случаях, когда в иных (помимо Уголовно-процессуального кодекса РФ, закрепляющего общие правила уголовного судопроизводства) законодательных актах устанавливаются дополнительные гарантии прав и законных интересов отдельных категорий лиц, обусловленные в том числе их особым правовым статусом. В силу статьи 18 Конституции РФ, разрешение в процессе правоприменения коллизий между различными правовыми актами должно осуществляться исходя из того, какой из этих актов предусматривает больший объем прав и свобод граждан и устанавливает более широкие их гарантии.
Данная правовая позиция получила свое развитие в других определениях Конституционного Суда Российской Федерации[118].
О привилегированном же положении Уголовного кодекса РФ как единственного закона, содержащего нормы уголовного права Конституционный суд РФ фактически говорит как о само собой разумеющемся факте. Так, в п. 2 мотивировочной части Постановления КС РФ от 27 февраля 2003 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положения части первой статьи 130 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан П. Л. Верещака, В. М. Гладкова, И. В. Голышева и К. П. Данилова»[119] Конституционный суд установил, что исходя из признанного в правовом государстве принципа законности в уголовном праве (“nullum crimen, nulla poena, sine lege”), Уголовный кодекс Российской Федерации устанавливает, что преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только данным кодексом (ч. 1 ст. 3).
Несложно заметить, что в решениях, касающихся Уголовного кодекса РФ и особенно Уголовно-процессуального кодекса РФ (заметим, принятых в форме постановлений), Конституционный суд РФ существенно развивает правовую позицию, изложенную в решениях, касающихся Гражданского кодекса РФ (принятых в форме определений). Безусловно, гражданское право – это так называемая регулятивная отрасль права, в то время как уголовное и уголовно-процессуальное право рассматриваются как «охранительные» отрасли. Но, аргументы Конституционного суда РФ в защиту приоритета Уголовно-процессуального кодекса РФ апеллируют не только (и не столько) к методу правового регулирования, но и к целому ряду других факторов в равной степени применимых как к «охранительной», так и к «регулятивной» отрасли права.
Более того, независимо от решения вопроса об обоснованности проведения подобных аналогий, вопрос о праве законодателя установить приоритет кодифицированного акта перед другими федеральными законами решен Конституционным Судом РФ. Считаем, что правовая позиция Конституционного суда РФ в отношении приоритета УПК РФ не позволяет трактовать норму абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ как противоречащую Конституции РФ (как считают некоторые исследователи, мнения которых уже были приведены выше). В самом деле, если истолковывать вывод Конституционного суда РФ о том, что в статье 76 Конституции РФ не определяется и не может определяться иерархия актов внутри одного их вида, и ни один федеральный закон в силу статьи 76 Конституции РФ не обладает по отношению к другому федеральному закону большей юридической силой, как запрещающий законодателю устанавливать приоритет ГК РФ, то это с необходимостью будет означать, что и любой другой кодифицированный акт в принципе не может быть поставлен в привилегированное положение (что, к примеру, будет, в том числе, означать возможность принятия в России любых федеральных законов, содержащих нормы уголовного права и отменяющих противоречащие им положения Уголовного кодекса РФ). Но Конституционный суд РФ, как раз наоборот, делает противоположный вывод: несмотря на то, что УПК РФ, будучи обычным федеральным законом, не имеет преимущества перед другими федеральными законами с точки зрения определенной непосредственно Конституцией РФ иерархии нормативных актов, законодатель вправе установить приоритет УПК РФ по целому ряду выявленных судом причин, что не противоречит Конституции РФ[120]. Этот вывод суда сам по себе уже предполагает потенциальное право законодателя установить приоритет, скажем, Гражданского или другого кодекса, руководствуясь этими же или, может быть, иными причинами. Привилегированное же положение Уголовного кодекса РФ Конституционный суд РФ обосновывает признанным в правовом государстве принципом законности в уголовном праве (!), а вовсе не конституционными нормами. Иными словами, аргументы Конституционного Суда РФ о приоритете УПК РФ сами по себе, возможно, и не означают обоснованность приоритета ГК РФ, но с необходимостью означают допустимость такого приоритета и не противоречие его Конституции РФ.
