Андрей Безруков - Конституционно-правовые аспекты осуществления законодательной власти по обеспечению правопорядка в России
Кроме того, важно учитывать, как взаимосвязаны закон и правосознание судьи, который должен правильно отыскать нужную норму закона, оценить ее и закон в целом, затем квалифицированно его применить при рассмотрении конкретного дела. Поэтому отношения законодателя и судьи вовсе не однородны, они предполагают оценку конкретных действий законодательной власти со стороны судебной. Иными словами, деятельность и воля законодателя выявляется судом при разрешении конкретного спора, в ходе которого судебная власть должна правильно уяснить, интерпретировать и применить нормативный правовой акт в конкретном деле.
Суд, действуя на основе закона, в то же время оценивает его положения и также положения подзаконных актов на их соответствие актам бульшей юридической силы. И в случае выявления такого несоответствия суд общей юрисдикции признает такие акты недействующими.
Особую роль в проверке соответствия нормативных правовых актов конституции, следовательно, и в оценке качества работы законодательной власти играют органы конституционного контроля.
На федеральном уровне такую функцию выполняет Конституционный Суд РФ, в субъектах Российской Федерации могут создаваться конституционные (уставные) суды (в настоящее время создано 17 таких судов). Если конституционный (уставный) суд признает те или иные положения закона не соответствующим федеральной Конституции или учредительному акту субъекта РФ, то соответствующие положения закона утрачивают юридическую силу и не могут применяться на практике. При этом суд общей юрисдикции при возникновении у него сомнения в конституционности закона, обязан обратиться в Конституционный Суд РФ с запросом о его конституционности[106].
Кстати, одной из причин, препятствующих непосредственному применению судами Конституции РФ явилось известное расхождение в правовых позициях Верховного Суда РФ, разъяснившего судам необходимость в каждом деле оценивать конституционность применяемого ими нормативного акта, а в случае выявления противоречия непосредственно применять Конституцию РФ и Конституционного Суда РФ, обосновавшего исключительность собственных полномочий проверять конституционность правовых актов и фактически установившего запрет судам не применять закон, ссылаясь на его неконституционность, и предписавшего судам обращаться с соответствующими запросами в Конституционный Суд РФ[107].
На практике в деятельности судов общей юрисдикции прямое применение конституционных норм происходит при разрешении конкретного дела в случаях, когда закрепленные нормой Конституции РФ положения, исходя из ее смысла, не требуют конкретизации; недостаточности правового регулирования; наличия пробелов и/или коллизий в праве; если судья придет к выводу, что норма отраслевого законодательства неконституционна[108]. Прямое применение Конституции РФ осуществляется судами не только в случаях, когда законодатель не регламентировал определенное общественное отношение, но и когда Конституционный Суд РФ признал норму неконституционной, а законодатель не восполнил пробел, который преодолевает суд, непосредственно применяя положения Конституции РФ. При этом, важное значение имеет тот факт, что бы суд не вышел за рамки своей компетенции и не стал заниматься восполнением законодательного пробела, что является прерогативой законодателя, для чего требуется высокий уровень правосознания и профессиональной подготовки судей.
Однако в апреле 2013 года Пленум Верховного Суда РФ изменил свою позицию и внес изменения в Постановление от 31.10.1995 г., исключив из него положения, где судам разъяснялось право отказаться от применения закона, который они сочтут неконституционным[109]. При этом Суд подчеркнул, что в случае неопределенности в вопросе о том, соответствует ли Конституции РФ подлежащий применению по конкретному делу закон, суд обращается в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о конституционности этого закона. Такой запрос может быть сделан судом любой инстанции и на любой стадии рассмотрения дела.
Исключив указанные положения и сняв основное расхождение в позициях судов, Верховный Суд России, тем не менее, не восполнил правовой пробел и не дал четкий ориентир нижестоящим судам о том, а каком порядке и при каких условиях они могут применять непосредственно Конституцию РФ[110]. Остались в науке и на практике открытыми и другие вопросы – могут ли суды оценивать конституционность подзаконных нормативных правовых актов при их применении? Может ли суд применять Конституцию РФ в отсутствие законодательного регулирования? Вправе ли суд осуществлять толкование законоположений исходя из духа и смысла Конституции РФ? Возможно, необходима разработка согласованного решения или корректировка уже принятых решений Верховного Суда РФ и Конституционного Суда РФ в поисках ответов на обозначенные вопросы.
Таким образом, законодательная и судебная ветви государственной власти во многом взаимозависимы, судебная власть дает оценку законодательной деятельности, может корректировать положения законодательства при рассмотрении конкретных дел, тем самым ориентируя законодателя на разработку и принятие необходимых правовых предписаний, в том числе в сфере правопорядка.
Между тем влияние судебной власти на законодательную власть не остается односторонним. Как отмечалось, во-первых, законодательная власть устанавливает правила поведения, по которым работает судебная власть. Во-вторых, законодательная власть участвует в формировании судейского корпуса. Так, судьи высших судов России назначаются на должность Советом Федерации по представлению Президента РФ. В-третьих, законодательная власть иногда выполняет некоторые судебные функции, например, объявление амнистии Государственной Думой (ст. 103 Конституции РФ) или отрешение Президента РФ от должности (ст. 93 Конституции РФ), за рубежом такая процедура называется импичмент, который неоднократно применялся в США к конгрессменам, судьям, президенту. И зачастую точки соприкосновения законодательной и судебной властей находятся в сфере обеспечения правопорядка.
Справедливо отмечает В. Е.Чиркин, что связи законодательной и судебной власти имеют взаимообеспечительный характер. С одной стороны, законодательная власть (парламент) принимает законы об организации и деятельности судов, устанавливает судебную систему, учреждает суды, обеспечивает финансирование судов. С другой – суд своими средствами способствует эффективному правовому регулированию, которое призвана осуществлять законодательная власть, а также реализации законов[111].
В своих решениях Конституционный Суд РФ нередко не только предлагает формулировки законодателю, но и устанавливает сроки для корректировки законодательства, что повышает точность правового регулирования, обеспечивает качество законодательства, способствует правильной реализации закона и обеспечению конституционного правопорядка.
Между тем судебная власть в современной России переживает очередной этап реформирования. По инициативе Президента РФ федеральным парламентом принят и одобрен законодателями регионов Закон РФ о поправке к Конституции РФ, предусматривающий фактически упразднение Высшего арбитражного суда РФ и его включение в расширенную структуру Верховного Суда России, который с августа 2014 года работает в обновленном составе[112].
Для таких преобразований сформирована правовая база – приняты ФКЗ «О внесении изменений в ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» и ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации», определяющий Верховный Суд РФ в качестве высшего судебного органа по гражданским делам, делам по разрешению экономических споров, уголовным, административным и иным подсудным ему делам. Верховный
Суд РФ теперь осуществляет судебный надзор за деятельностью, как судов общей юрисдикции, так и арбитражных судов, выведен из системы судов общей юрисдикции, занимая обособленное место в судебной системе РФ[113].
Такой шаг в определенной мере подрывает конституционную стабильность и вряд ли является последовательным движением в направлении сохранения стабильности и эффективности работы как судебной системы в рамках формирующегося механизма взаимодействия ветвей государственной власти в России, так и как Конституции России, а также обеспечении правопорядка органами правосудия. Остается надеяться на то, что такой точечный политический ход будет исключением из общего формирующегося правила – установления конституционной стабильности. А правила формирует опять же законодательная власть, в арсенале которой фактически находится реализация той же политической воли. Справедливо замечено, что проводимые в российском обществе преобразования нуждаются в надежном правовом обеспечении, но оно не может быть чисто волевым[114]. И действительно, Конституция РФ и законы должны эффективно работать, иначе в обществе к ним будет безразличное отношение, что повлечет правовой нигилизм, а со снижением их престижа будет падать престиж и степень доверия населения к власти, и в первую очередь законодательной.
