Влада Баранова - Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья

Научный дискурс о происхождении урумов, сложившийся в XIX в. и частично сохранившийся в советской и постсоветской этнографии, на ранних этапах существования чрезвычайно близок публицистическому дискурсу (ср. приведенные выше цитаты из работ И. Э. Александровича и СА. Серафимова). В данной главе под греческой публицистикой понимаются в основном тексты XIX – первой половины XX в., созданные, как правило, выходцами из мариупольских греков; современный же публицистический дискурс рассматривается в главе 31 «Греки Приазовья и греческий мир: становление самосознания диаспоры». Подобное разделение вызвано особенностями материала: публицистический дискурс о мариупольских греках в ранние периоды тесно связан с зарождающимся научным дискурсом и государственной категоризацией, тогда как обширная современная публицистика, создаваемая элитой группы, ориентирована на стереотипы панэллинизма и связи с современной Грецией.

Нередко исторические работы о мариупольских греках создавали просветители из числа образованных мариупольских греков. Наиболее яркий пример такого рода – Феоктист Авраамович Хартахай, публицист, румейский просветитель и историк. Начало его деятельности на посту директора основанной им в Мариуполе гимназии связано с составлением первого словаря родного для Ф. А. Хартахая румейского языка [Хартахай, 1859] и сбором краеведческой информации, однако он быстро становится известным публицистом, прославившимся, в частности, надгробной речью на похоронах своего друга Т. Г. Шевченко, и влиятельным историком, автором книги «Христианство в Крыму» [Хартахай, 1864].

В XIX в. тексты публицистического дискурса сравнительно немногочисленны: лишь единицы мариупольских греков получили образование и вошли в число признанных исследователей греческого мира. Безусловно, существовала элита сообщества, противопоставляющая себя остальной части мариупольских греков и обладающая собственным видением ситуации, однако тексты этой группы практически неизвестны (исключением можно считать отдельные сохранившиеся протоколы земских собраний и заседаний Городской думы в Мариуполе в начале 1900-х гг. [Журнал очередных и чрезвычайных заседаний… 1909].

Система номинаций мариупольских греков в официальных документах складывалась, по-видимому, постепенно. В документах, регулирующих положение новых подданных России, то есть созданных непосредственно перед переселением из Крыма в Приазовье и в первые годы жизни на новых территориях, члены сообщества именуются крымскими христианами, греками или, функционально, – переселенцами, колонистами. Главный документ этого периода – «Жалованная грамота христианам Греческого закона, вышедшим из Крыма в Азовскую губернию на поселение (21 мая 1779 г.)» – выделяет конфессиональную, а не этническую принадлежность сообщества – христиане Греческого закона [Жалованная грамота… 1830].

Вероисповедание в Российской империи было важнее других признаков группы. Номинация «крымские христиане», или «христиане Греческого закона», относилась ко всем переселенцам, незначительная часть которых была записана и считала себя грузинами или валахами; они переехали вместе с греками и основали село Игнатьевку (ныне – Староигнатьевка Тельмановского района Донецкой области)[12]. Таким образом, понятие «христиане Греческого закона» может включать в себя перечисление: «греки, грузины, валахи» и др. [Жалованная грамота… 1830, с. 824), однако в качестве синонима понятия «христиане Греческого закона» в документах может быть использована номинация «греки». Номинация «крымские христиане» встречается наряду с этнонимом «греки» вплоть до середины XIX в., однако постепенно в документах нейтральным названием группы становится именно термин «греки», объединяющий греческое (урумское и румейское), грузинское и валахское население Приазовья.

В документах конца XVIII–XIX вв. язык группы иногда (сравнительно редко) не упоминается. Отдельные протоколы греческого суда фиксируют высказывания о том, какими языками (для проведения допроса) владеет обвиняемый или свидетель. В протоколе допроса священника урумского села Бешева от 11 июня 1792 г. язык урумов назван турецким диалектом (обвиняемый показывает: «Языков, кроме турецкого диалекта, не знаю, писать и читать умею греческими буквами» [ЦГИАУ 5]. Более века спустя в материалах Первой всеобщей переписи Российской империи 1897 г. язык урумов назван татарским и турецким. Таблица «Распределение населения по вероисповеданиям и родному языку» в материалах переписи показывает, что в Мариупольском уезде проживало 15 328 жителей обоего пола православного вероисповедания с родным языком татарским и 5281 человек православного вероисповедания с родным языком турецким, итого 20 609 православных носителей турецко-татарских языков, то есть урумов [Первая всеобщая перепись… 1904, с. 76–77]. Сложно сказать, почему большая часть урумов выбрала лингвоним татарский и меньшая часть группы назвала свой язык турецким[13].

Поскольку ни в каких официальных сферах урумский и румейский языки не использовались, языковая принадлежность сообщества не представляла проблемы для власти и в документах этого времени, как правило, просто не указывалась. Определить, о какой именно группе идет речь (урумах или румеях), можно нередко только на основании сведений о расселении. Отсутствие преподавания на родных языках греков в Российской империи позволяло не вырабатывать государственного подхода к проблеме двуязычия греков и не требовало терминологического различения урумов и румеев и их идиомов.

В XX в. установка национальной политики советской власти на преподавание родных языков вызвала необходимость разделения сообщества на терминологическом уровне. Язык румеев называется в документах этого времени эллинским, а язык урумов – татарским, что привело к широкому использованию в официальных источниках номинаций «греко-татары» и «греко-эллины». (В устной речи несколько позднее появился также вариант «греко-эллинцы».) Практически во всех документах (постановлениях, резолюциях, отчетах, стенограммах заседаний комиссии по делам национальных меньшинств и пр.) с конца 1920-х и до конца 1930-х гг. используются те или иные уточняющие названия, разделяющие сообщество (кроме официальных номинаций «греко-эллины» и «греко-татары» встречаются описательные названия: «греки с родным языком татарским», «греки с родным языком турецким» и «греки с родным языком эллинским»).

В переписях представители обеих групп обозначены как греки, несмотря на протесты чиновников[14], сетовавших на невозможность определить численность урумов и румеев. Греками обозначены обе группы не только в сплошной подворной переписи Донецкой губернии в январе-феврале 1923 г. [Итоги… 1923], предпринятой еще до фактического начала политики коренизации, но и во Всесоюзной переписи 1926 г. [Список населенных пунктов, 1927].

После перевода в конце 1930-х гг. всех школ Приазовья на русский язык преподавания и резкого изменения национальной политики государства отпала необходимость различения двух групп греческого населения с разными родными языками. В официальных документах 1940-1970-х гг., хранящихся в Партийном архиве Донецкой области (ГАДО-парт), мариупольские греки не упоминаются ни разу; таким образом, не существует и проблемы номинации урумов и румеев. В переписи продолжали использовать этноним «греки» и лингвоним «греческий» (или, точнее, «язык своей национальности») для обозначения как урумов, так и румеев [Итоги… 1963, с. 168, 174; Итоги… 1973, с. 152]. В графе «национальность» в паспортах у греков Приазовья было написано «грек» или «гречанка» и у урумов, и у румеев.

В новых украинских паспортах нет графы «национальность», однако эта категория продолжает активно использоваться в некоторых сферах делопроизводства. Для получения визы или гражданства Греции мариупольские греки получают в районных или областных отделах загс справки и копии советских документов, подтверждающих их национальность[15]. После распада СССР в переписи населения Украины по-прежнему используется номинация «греки» для обозначения обеих групп (см. публикацию результатов переписи населения 2001 г. на Украине [Национальный склад… 2002]); в двусторонних соглашениях между Украиной и Грецией различные греческие группы Украины также объединены одним этнонимом [Греки на украïнських теренах… 2000. с. 299–363].

Нужно отметить, что и в научном дискурсе не сразу сложилась система номинаций урумов и румеев. Первые исследователи использовали номинации «греки», «мариупольские греки», «крымские греки», а также «крымские христиане». Последняя номинация сохранялась в этнографических работах и тогда, когда она уже исчезла из официальных документов: в 1862 г. протоирей С. А. Серафимов называет свои заметки «Крымские христиане (греки) на северных берегах Азовского моря» [Серафимов, 1998 (1862)]. Выбор этнонима иногда связан с трактовкой происхождения группы, которую предлагает автор: сторонники единого греческого происхождения обеих групп, как правило, прибегают к терминам, содержащим этноним «грек» («мариупольские греки» или «приазовские греки»), тогда как исследователи, доказывающие негреческое происхождение всего сообщества или его части, используют другие номинации.