Лолита Макеева - Язык, онтология и реализм

136

Диспозиционные предикаты выражают свойства предрасположенности объектов реагировать определенным образом при определенных условиях и приобретать некоторый наблюдаемый признак. К числу диспозиционных предикатов, составляющих важную часть словаря науки, относятся такие понятия, как «растворимый», «плавкий», «ломкий» и т. п.

137

О неправомерности подобной интерпретации методологических результатов Рамсея и Крейга см.: [Карпович, 1978, с. 97–101], где, в частности, показывается, что хотя при элиминации теоретических терминов сохраняется дедуктивная систематизация теории, но теория утрачивает такие методологические преимущества, как простота, ясность, экономичность и т. п., и более того, не сохраняется индуктивная систематизация, осуществляемая теоретическими терминами в отношении языка наблюдения.

138

Основная идея этого определения состоит в следующем. Введя понятия истинного содержания теории (как класса всех ее истинных следствий) и ложного содержания (как класса всех ее ложных следствий), Поппер пишет: «Предполагая, что истинное содержание и ложное содержание двух теорий t 1 и t 2 сравнимы, можно утверждать, что t 2 ближе к истине или лучше соответствует фактам, чем t 1 , если и только если выполнено хотя бы одно из двух условий: а) истинное, но не ложное содержание t 2 превосходит истинное содержание t 1 ; б) ложное, но не истинное, содержание t 1 превосходит ложное содержание t 2» [Поппер, 2004, с. 389–390]. Однако, как показали ряд авторов, предложенное Поппером формальное определение правдоподобия не работает (см.: [Miller, 1974, p. 166–177; Tichy 1974, p. 155–160]).

139

См., напр.: [McMullin, 1992; Psillos, 1999; Niiniluoto, 1999].

140

Здесь можно в подтверждение сослаться на Патрицию и Пола Черчлендов, Фреда Дрецке, Рут Милликен и др.

141

Это высказывание Смарта показывает, что критика историцистов не прошла для научных реалистов даром, ибо они стремятся занять среднюю позицию между «плоским кумулятивизмом» логических эмпиристов и «дискретизмом», вытекающим из тезиса о несоизмеримости научных теорий. Признавая радикальные изменения в развитии науки (научные революции), они пытаются совместить их с сохранением идеи научного прогресса и преемственности в развитии научного знания.

142

Согласно этой теории, предикат «истинно» имеет очень ограниченное «техническое» использование в языке (например, для выражения таких общих высказываний, как «Все, что говорит Платон, истинно»); во всех же остальных случаях он может быть полностью элиминирован из контекстов, в которых используется, без потери какого-либо содержания, ибо утверждение «Р истинно» эквивалентно самому утверждению Р, поэтому какой-либо содержательный анализ этого предиката совершенно излишен, да и невозможен.

143

Интересно отметить, что важные шаги в этом направлении были осуществлены таким критиком реализма, как Л. Лаудан [Laudan, 1990, p. 267–297]. Лаудан показал, что даже если две теории являются эмпирически эквивалентными, т. е. имеют одни и те же дедуктивные связи с эмпирическими утверждениями, это еще не означает, что они равным образом хорошо подтверждаются эмпирическими данными. Дело в том, что подтверждение зависит в значительной мере от вероятностных отношений между теорией и данными, т. е. одни и те же данные наблюдения могут придавать разную вероятность истинности тех теорий, из которых они выводятся как логические следствия. Это соображение получило более серьезное обоснование и дальнейшее развитие в байесизме — влиятельном направлении в методологии науки, которое позволяет количественно, опираясь на понятие вероятности, оценить эпистемическую поддержку гипотез со стороны экспериментальных данных и проливает свет на различия в подтверждающей силе тех или иных наблюдаемых следствий из гипотезы.

144

Подробнее о дискуссии вокруг тезиса недоопределенности см.: [Макеева, 2009Й, с. 24–36].

145

Подробнее см.: [Мамчур, 2004, с. 60–76].

146

Англоязычные философы для выражения этой идеи пользуются выражением «truth-maker», которое на русский язык можно перевести только описательно.

147

Смысл этого аргумента сводится к следующему. Допустим, имеется теория T, согласно которой метод M является надежным для получения эффекта X в силу того, что M использует причинные механизмы С 1 , … , С n , порождающие, согласно T, эффект X. Допустим далее, что мы следуем требованиям T и других принятых вспомогательных теорий, чтобы воспрепятствовать в проводимом нами эксперименте действию факторов, которые могли бы повлиять на каузальные механизмы С 1,…, С n и тем самым помешать появлению X. Представим, наконец, что мы, применив метод M, получили эффект X. Чем еще можно было бы объяснить появление ожидаемого эффекта X, как не тем, что теория T , утверждавшая наличие причинно-следственной связи между С 1,…, С n и X , верно или почти верно описала эту причинно-следственную связь? Если этот «вывод к наилучшему объяснению» является убедительным, то разумно принять T как приблизительно истинную теорию.