Уильям Моэм - Мистер Всезнайка. Рассказы
jealousy ['dZelqsI], wounded ['wu: ndId], honour ['Onq]
I had a notion that jealousy and wounded honour might not perhaps tell the whole story. I got some curious replies, and among them one that was not to my mind lacking in humour. This was from a man working in the carpenter’s shop who had cut his wife’s throat; when I asked him why he had done it, he answered with a shrug of the shoulders: Manque d’entente. His casual tone made the best translation of this: We didn’t get on very well.
I could not help observing (я не мог не заметить; cannot help doing smth. — бытьневсостоянииудержатьсяотчего-либо) that if men in general looked upon this as an adequate reason for murdering their wives (что если бы большинство мужчин считало это достаточной причиной для убийства своих жен;general — общий; распространенный, общепринятый), the mortality in the female sex would be alarming (то смертность /представительниц/ женского пола была бы угрожающей; to alarm — поднятьтревогу; встревожить, насторожить). But after putting a good many questions to a good many men (но после того /как я/ задал значительное количество вопросов значительному количеству людей) I arrived at the conclusion that at the bottom of nearly all these crimes was an economic motive (я пришел к заключению, что подлинной причиной почти всех этих преступлений был экономический мотив; conclusion — окончание; умозаключение, вывод; bottom — нижняячасть; суть, основа); they had killed their wives or mistresses not only from jealousy (они убили своих жен или любовниц не только из ревности), because they were unfaithful to them (оттого, что те были неверны им; faith — вера; верность, преданность), but also because somehow it affected their pockets (но также и потому, что это так или иначе влияло на их карман: «вредило их деньгам»; to affect — воздействовать; вредить, наноситьущерб; pocket — карман; деньги, средства).
adequate ['xdIkwIt], mortality [mO:'txlItI], conclusion [kqn'klu: Z(q)n], unfaithful [An'feITf(q)l]
I could not help observing that if men in general looked upon this as an adequate reason for murdering their wives, the mortality in the female sex would be alarming. But after putting a good many questions to a good many men I arrived at the conclusion that at the bottom of nearly all these crimes was an economic motive; they had killed their wives or mistresses not only from jealousy, because they were unfaithful to them, but also because somehow it affected their pockets.
A woman’s infidelity was sometimes an occasion of financial loss (женская неверность была иногда причиной денежных: «финансовых» потерь; occasion — случай; основание, причина), and it was this in the end that drove a man to his desperate act (и, в конечном счете, именно это заставляло мужчину пойти на этот отчаянный шаг; to drive smb. to do smth. — заставить, вынудитького-либосделатьчто-либо); or, himself in need of money to gratify other passions (или он сам, нуждаясь в деньгах, чтобы удовлетворить другую страсть), he murdered because his victim was an obstacle to his exclusive possession of it (он убивал, потому как его жертва была помехой /мешающей/ обладанию ею /предметом страсти/). I do not conclude that a man never kills his woman (я не делаю вывода, что мужчина никогда не убивает свою женщину) because his love is spurned or his honour tarnished (из-за того, что его любовь отвергнута или /из-за того, что/ его честь запятнана; tospurn — пинать; отвергатьспрезрением; to tarnish — лишатьблеска; порочить, позорить), I only offer my observation on these particular cases as a curious sidelight on human nature (я всего лишь предлагаю свои наблюдения /относительно/ этих частных случаев в качестве любопытных подробностей о человеческой природе; sidelight — боковойсвет; случайнаяинформация). I should not venture to deduce from it a general rule (я бы не рискнул выводить из них общего правила).
infidelity ["InfI'delItI], exclusive [Ik'sklu: sIv], venture ['ventSq], rule [ru: l]
A woman’s infidelity was sometimes an occasion of financial loss, and it was this in the end that drove a man to his desperate act; or, himself in need of money to gratify other passions, he murdered because his victim was an obstacle to his exclusive possession of it. I do not conclude that a man never kills his woman because his love is spurned or his honour tarnished, I only offer my observation on these particular cases as a curious sidelight on human nature. I should not venture to deduce from it a general rule.
I spent another day inquiring into the matter of conscience (еще один день я провел, изучая вопрос о совести). Moralists have sought to persuade us that it is one of the most powerful agents in human behaviour (моралисты пытались убедить нас, что совесть — это один самых сильных действующих факторов в поведении человека; to seek to do smth. — пытаться, старатьсячто-либосделать; agent — агент; действующаясила, фактор). Now that reason and pity have agreed to regard hell-fire as a hateful myth (теперь, когда здравый смысл и сострадание согласились считать адские муки ненавистным = мерзким мифом; reason — разум; благоразумие; to hate — ненавидеть), many good men have seen in conscience the chief safeguard (очень многие увидели в совести основное надежное средство; chief — главный, руководящий; основной, важнейший; safeguard — гарантия, охрана) that shall induce the human race to walk in the Way of righteousness (которое подвигнет человечество жить праведно: «ходить путем праведности»; race — раса; племя, народ; to walk — ходить; поэт. вестисебя, жить). Shakespeare has told us that it makes cowards of us all (Шекспир сказал нам, что она делает всех нас трусами).
conscience ['kOnS(q)ns], behaviour [bI'heIvIq], righteousness ['raItSqsnIs]
I spent another day inquiring into the matter of conscience. Moralists have sought to persuade us that it is one of the most powerful agents in human behaviour. Now that reason and pity have agreed to regard hell-fire as a hateful myth, many good men have seen in conscience the chief safeguard that shall induce the human race to walk in the Way of righteousness. Shakespeare has told us that it makes cowards of us all.
Novelists and playwrights have described for us the pangs that assail the wicked (романисты и драматурги описали нам мучения, которые настигают порочных /людей/; play — игра; пьеса, драма; pang — внезапнаяостраяболь; муки, мучения); they have vividly pictured the anguish of a stricken conscience (они ярко описали угрызения совести; anguish — мука, мучение; stricken — пораженный/чем-либо/; to strike — ударять; поражать) and the sleepless nights it occasions (и те бессонные ночи, что они /за собой/ влекут; to occasion — вызывать, служитьпричиной); they have shown it poisoning every pleasure till life is so intolerable (они изобразили, как те портят все удовольствия, до тех пор, пока жизнь не становится настолько невыносимой; to poison — отравлять; губить) that discovery and punishment come as a welcome relief (что разоблачение и наказание являются /для них/ желанным облегчением; to come — приходить; быть, являться; relief — освобождение; избавление). I had often wondered how much of all this was true (меня часто интересовало, как многое из всего этого было правдой).
playwright ['pleIraIt], anguish ['xNgwIS], occasion [q'keIZ(q)n], relief [rI'li: f]
Novelists and playwrights have described for us the pangs that assail the wicked; they have vividly pictured the anguish of a stricken conscience and the sleepless nights it occasions; they have shown it poisoning every pleasure till life is so intolerable that discovery and punishment come as a welcome relief. I had often wondered how much of all this was true.
Moralists have an axe to grind (моралисты преследуют своекорыстные цели; axe — топор; to grind — молоть); they must draw a moral (они должны извлечь /какую-нибудь/ мораль; to draw — зд. извлекать/урок, выводит.п./). They think that if they say a thing often enough people will believe it (им кажется, что если они произносят что-то достаточно часто, люди поверят в это). They are apt to state that a thing is so (они склонны заявлять, что что-то так и есть; apt— уместный; склонный, подверженный) when they consider it desirable that it should be (когда им кажется, что желательно, чтобы так оно и было; toconsider— обсуждать; полагать, считать). They tell us that the wages of sin is death (они говорят нам, что возмездие за грех — смерть; wages— заработная плата /рабочих/; возмездие, расплата); we know very well that it is not always (нам очень хорошо известно, что так случается не всегда). And so far as the authors of fiction are concerned, the playwrights and the novelists (и, когда дело касается авторов художественной прозы, драматургов и романистов; toconcern— касаться /в рассказе/, описывать; касаться, затрагивать), when they get hold of an effective theme (когда они берутся: «хватаются» за какую-нибудь впечатляющую тему; hold— удерживание, захват;effective— действительный, эффективный; эффектный) they are disposed to make use of it without bothering very much (они не прочь воспользоваться ею, не сильно-то беспокоясь; disposed— расположенный; настроенный, склонный) whether it agrees with the facts of life (соответствует ли она фактам жизни /или нет/; toagree— соглашаться; соответствовать, гармонировать).
axe [xks], grind [graInd], desirable [dI'zaI(q)rqbl], author ['O: Tq]
Moralists have an axe to grind; they must draw a moral. They think that if they say a thing often enough people will believe it. They are apt to state that a thing is so when they consider it desirable that it should be. They tell us that the wages of sin is death; we know very well that it is not always. And so far as the authors of fiction are concerned, the playwrights and the novelists, when they get hold of an effective theme they are disposed to make use of it without bothering very much whether it agrees with the facts of life.
Certain statements about human nature become, as it were, common property (определенные высказывания о человеческой натуре становятся, так сказать, всеобщим достоянием = известны всем) and so are accepted as self-evident (и, таким образом, принимаются как само собой разумеющиеся; toaccept— брать /предложенное/; признавать, принимать). In the same way painters for ages painted shadows black (таким же образом художники веками рисовали тени черными; age— возраст; долгий срок, вечность), and it was not till the impressionists looked at them with unprejudiced eyes (и только после того, как импрессионисты взглянули на них непредубежденным взглядом; prejudice — пристрастное, предвзятое мнение) and painted what they saw (и /не стали/ рисовать то, что они видели) that we discovered that shadows were coloured (мы обнаружили, что тени, оказывается, цветные).
self-evident ["self'evId(q)nt], impressionist [Im'preS(q)nIst], unprejudiced [An'predZqdIst]
Certain statements about human nature become, as it were, common property and so are accepted as self-evident. In the same way painters for ages painted shadows black, and it was not till the impressionists looked at them with unprejudiced eyes and painted what they saw that we discovered that shadows were coloured.
