Джеймс Эйтчесон - "Верный меч"
-Все кончено, - повторил я. Приходилось перекрикивать ветер, чтобы быть услышанным. - Нет смысла сопротивляться.
Я видел, как корабль развернулся против течения, его весла поднялись, и он начал свой путь обратно. Оранжевый огонек вспыхнул в третий раз, но слабее, чем раньше.
-Ты не сможешь уйти, - просипел я, и вот наконец он повернулся ко мне лицом.
Глаза его казались дикими, лицо исказила гримаса отчаяния и ненависти, как будто в него вселился дьявол. Я приготовился, положив руку на эфес меча.
-Вы никогда не получите Англию, - выплюнул он, тыча в меня пальцем. - Это наш дом, наша земля - не ваша!
Он бредил, доведенный до безумия поражением своего плана. Я медленно приближался, неотступно глядя на него.
-Врешь, не возьмешь, - сказал он, качая головой, и сделал шаг назад. - Убей меня, если сможешь, но ты меня не возьмешь.
Он был в пяти шагах от края, и я подумал, что он уже принял решение.
Я развел руки в стороны подальше от меча.
-Я не хочу убивать тебя.
Снова налетел ветер, касаясь ледяными руками кожи, острыми иглами вонзаясь в плоть. Священник отступил, но земля была скользкая, и он потерял равновесие, упав на руки и колени. За его спиной не было ничего, кроме пустоты.
-Гилфорд! - Воскликнул я.
Я бросился вперед, протягивая ему руку.
Он схватил ее холодной ладонью, его хватка была сильна. Слишком сильна, понял я, когда он дернул меня на себя. Я не ударился о землю, упав на вытянутую руку. Сердце бешено колотилось, когда я перевернулся на спину и потянулся за мечом, но я был не достаточно быстр. Священник бросился на меня, по его красным щекам струились слезы.
Он упал прямо мне на грудь, его руки пытались сжать мне горло, и я не мог сделать ничего другого, кроме как ударить его кулаком по голове. Удар попал в цель, он отшатнулся, я воспользовался моментом и сбросил его. Теперь я стоял на ногах, а он лежал передо мной, вытирая кровь со щеки.
Плохо только, что теперь я стоял на краю утеса. Я вытащил клинок из ножен и держал его перед собой, предупреждая новое нападение.
-Отойди, - сказал я.
Но он не слушал. Визжа, как раненый кабан, он поднялся на ноги.
Я не знал, попытается ли он застать меня врасплох и столкнуть вниз или захочет прыгнуть вместе со мной. Собравшись с духом, я ждал, когда он снова бросится на мня, и когда он уже готов был меня схватить, отскочил в сторону, поднял свой меч, повернул его и с силой опустил лезвие вниз. Мгновением раньше он увидел бы, что я собираюсь сделать; мгновением позже, и я лежал бы внизу на камнях рядом с ним.
Мой меч серебряной стрелой блеснул в ночи, поразив только воздух, но Гилфорд двигался так быстро, что это не имело значения. Он пролетел мимо меня, мимо моей спины, и в один миг ярость на его лице сменилась страхом, когда он увидел себя на самом краю обрыва и понял, что не сможет остановиться.
Его плащ летел за ним, когда, крича, он упал вперед и исчез из виду. Бросив меч в ножны, я подошел к краю скалы и посмотрел вниз. Священник неподвижно лежал на спине, широко раскинув руки и ноги.
-Гилфорд, - крикнул я, но он не ответил.
Его глаза в темноте казались белыми и блестящими, но он не видел меня. Его рот был разинут, но грудь неподвижна, он не дышал. Его лоб был забрызган кровью, волосы почернели и слиплись там, треснул череп.
Капелан был мертв.
Эпилог
Над Эофервиком ярко светило солнце. Было еще рано, но утро стояло теплое, когда мы с Мале ехали через рыночную площадь.
После битвы за Эофервик прошло едва три недели, но купцы уже возвращались в город, и крестьяне вели скот на продажу. Выстроившиеся вдоль прилавков мясники и торговцы рыбой наперебой зазывали покупателей на двух языках. Повсюду на деревьях распускались молодые листья, а в полях зеленые побеги проклюнулись сквозь поверхность вспаханной почвы. Запах влажной земли плыл по ветру. После долгой зимы весна снова вступала в свои права.
-Именно таким утром пятнадцать лет назад я впервые увидел этот город, - сказал Мале. - Удивительно, как мало он изменился, несмотря на все несчастья последнего времени.
Мы были одни. Эдо и Уэйс остались в пивной; ни один из них не удивился, когда мне пришла повестка от виконта. Но он еще не сказал, зачем хочет видеть меня.
-Моя мать умерла незадолго до этого, - продолжал он. - Я приехал в Англию, чтобы унаследовать ее поместья. А всего несколько месяцев спустя я принял в семью молодого священника, как моего капеллана.
-Гилфорда, - сказал я.
Лицо Мале помрачнело.
-Я до сих пор не могу поверить, что он оказался способен на такой обман.
С этим я мог только согласиться. Мы все рассказали Мале вчера вечером, когда вернулись в его замок: все, от нашего прибытия в Уолтем и встречи с деканом Уилфином, до сражения на берегу, корабля на Темзе, моей стычки с Гилфордом на краю утеса и его смерти. Все это Мале выслушал молча с задумчивым видом.
Мы привезли гроб Гарольда с собой, хотя это оказалось задачей не из легких. Во-первых, нам надо было найти телегу, чтобы везти его, и конечно, большой проблемой было спустить его с баржи, но с помощью местных жителей и щедрой награды серебром нам это удалось. На дорогу до Эофервика ушло много дней, гораздо больше, чем ожидалось. Но мы не хотели привлекать к себе слишком много внимания, поэтому ехали не спеша, стараясь держаться подальше от старой дороги.
-Где вы теперь похороните Гарольда? - Спросил я. - Вы вернете его тело в Уолтем?
Перед нами мальчик гнал по грязи стадо гусей. Мы шагом ехали за ними, пока он не вывел их на обочину улицы с нашего пути.
-Не в Уолтем, нет, - сказал Мале. - После всего, что узнал, я не могу рассчитывать, что Уилфин сохранит мой секрет.
-Где же тогда?
Он посмотрел на меня, словно предупреждая, но я выдержал его взгляд, и вскоре он снова отвернулся.
-Я найду ему место, - тихо произнес он. - Возможно, где-нибудь у моря, чтобы он и после смерти мог видеть берега, которые пытался защитить в жизни.
Интересно, что он имел ввиду, если не шутил, конечно. Но он не улыбался и в глазах не было ни искры веселья. Он сказал мне все, что собирался, и было ясно, что больше я ничего не добьюсь.
Некоторое время мы ехали молча. К нам подошли коробейники, пытаясь продать свертки тканей, деревянные чашки и другие безделушки, но когда они поняли, что их не замечают, быстро двинулись дальше.
-А что с Эдгитой? - Спросил я, вспомнив о письме, которое Вигод перевел для меня. - Теперь вы ей скажете правду?
Мале кивнул.
- Завтра я уезжаю в Уилтун, чтобы встретиться с ней лично. По крайней мере, она заслуживает объяснения того, что произошло.
-Вы скажете ей все? - Я был удивлен.
-Или придумаю что-нибудь, чтобы успокоить ее. Что тело было утеряно или нечто подобное. Может быть, так будет даже лучше.
Я покосился на него, но ничего не сказал. Стайка детей крутилась у наших ног, гоняясь друг за другом в игре, которой я не знал. Я натянул поводья, остановив лошадь, и дождался, пока они не убегут.
- Полагаю, я должен поблагодарить тебя и твоих товарищей за все, что вы сделали для меня, - продолжал Мале. - Если бы не вы, я бы так и не узнал о предательстве Гилфорда.
Он не смотрел на меня, когда говорил эти слова. Я чувствовал, что он проверяет меня, и уже не в первый раз. Конечно, он понимал, что только наше собственное предательство вывело нас к правде. Если бы я не полез читать чужое письмо, мы бы так и не узнали о планах священника.
-Мы сделали только то, что считали правильным, милорд, - сказал я, осторожно подбирая слова.
Он молчал, глядя на дорогу. Я спрашивал себя, что сейчас происходит у него в голове, злится ли он на нас? Но с другой стороны, он был обязан нам, и сам в этом признался.
Неожиданно я заметил костлявую фигуру Гилберта де Ганда, смеющегося со своими рыцарями. Король передал ему должность кастеляна, и я узнал, что Мале возвратился к своим обязанностям виконта. Гилберт увидел нас и помахал рукой в знак приветствия. Казалось, он от души наслаждается своим новым положением, потому что я никогда до сих пор не видел его в таком хорошем настроении.
Зато Мале явно был не настроен поздравлять его, потому что он резко дернул поводья, сворачивая с главной улицы с кислой физиономией.
Мы миновали почерневшие останки бревен лежащих среди золы. После битвы по городу прокатилась волна грабежей, и во многих частях города были сожжены дома богатых горожан и даже несколько церквей. Очевидно, это была одна из них, потому что среди развалин я заметил фигуру в коричневой рясе: священник стоял на коленях, закрыв глаза и сложив ладони в молитве. Губы его беззвучно шевелились. Я вздрогнул и заерзал в седле, вспомнив о Гилфорде, но вскоре священник исчез из виду.
На перекрестке стоял большой вяз, под которым умер Радульф, теперь его ветви были усеяны фиолетово-серыми почками, из который вскоре появятся листья. Он был похоронен вскоре после нашего отъезда в часовне замка Мале, как и подобало рыцарю его семьи. Другим повезло меньше, их растерзанные тела бросили гнить в большом рву за стенами города, где их растаскивали собаки и вороны; запах разложения мы почувствовали еще на подъезде к городу.
