Галина Юзефович - Удивительные приключения рыбы-лоцмана: 150 000 слов о литературе
Эта история, которую приводит в своей книге «Сигнал и шум» Нейт Сильвер, весьма красочно иллюстрирует главную проблему с прогнозами, существующую сегодня. Человеческий мозг устроен таким образом, чтобы максимально быстро и эффективно вычленять из окружающей его информации повторяющиеся шаблоны, – в этом, собственно, состоит одно из наших главных эволюционных преимуществ. Однако беда в том, что чем больше становится информации, тем легче мы находим закономерности – в том числе там, где их нет, и делаем на их основе предсказания. Иными словами, большие объемы информации парадоксальным образом не только не способствуют более точному прогнозу, но даже препятствуют ему. Хуже того, если (как в случае с Джулиани) впоследствии ложные предсказания получают хоть какое-то подтверждение, это приводит к тиражированию и многократному воспроизводству единожды допущенной ошибки.
Книга Сильвера – это, в сущности, развернутый ответ на вопрос, почему же несмотря на неимоверные массивы накопленных данных и огромные вычислительные мощности человечеству до сих пор не удалось активировать демона Лапласа и наладить сколько-нибудь приличную систему прогнозов хотя бы в том, что касается землетрясений, – уж не говоря о сложных многофакторных событиях вроде экономического кризиса. По мнению автора, причин тут несколько. Во-первых, это уже упомянутая специфика человеческого мозга, склонного собирать модели и шаблоны из любого информационного «мусора». Во-вторых, очень часто верному прогнозированию мешает банальный страх – именно страх (ну, и еще алчность) не дали рейтинговым агентствам в 2008 году своевременно предупредить мир о надвигающейся экономической буре. В-третьих, медийная сущность нынешней цивилизации выводит на авансцену экспертов, делающих предсказания четкие, внятные и парадоксальные, – словом, именно такие, какие сбываются реже всего. В-четвертых, человечество так и не научилось отличать риск (прогнозируемый и просчитываемый) от неопределенности, никакому прогнозированию не подлежащей. Всё это в совокупности делает существующую нынче систему предсказаний драматически неэффективной.
Однако есть и хорошая новость: если не гнаться за внешними эффектами, а вместо этого честно рассчитывать вероятность того или иного результата в соответствии с теоремой Байеса (ей посвящена добрая половина книги), то результат будет вполне пристойный. И хотя утверждение, что «данное событие случится с вероятностью 11 %», звучит не слишком завлекательно, опыт самого Сильвера, в 2008 году именно таким способом правильно предсказавшего исход президентских выборов в 49 штатах из 50, убедительно доказывает: именно за такими – неброскими и надежными – прогнозами будущее.
Джозеф Стиглиц
Цена неравенства
[160]
Нобелевский лауреат по экономике Джозеф Стиглиц полностью опровергает расхожие представления об экономике как о дисциплине, в общем-то, теплохладной и лишенной особого пафоса и эмоционального накала. Его книга «Цена неравенства» – это удивительный по силе воздействия текст, лежащий на стыке науки, высокой поэзии и жесткого памфлета. Будучи сторонником не самой популярной нынче идеи, согласно которой экономика нуждается в жестком государственном и общественном регулировании, на протяжении всех пятисот страниц Стиглиц без передышки трубит в боевой рог, сзывая под свои знамена всех пострадавших от нынешней системы несправедливого распределения, – надо полагать, для последней битвы с силами зла.
Главный враг Стиглица – это пресловутое имущественное неравенство, позволяющее сегодня пяти процентам американцев владеть двумя третями всего национального богатства. Именно такая вопиющая, по мнению автора, ситуация приводит ко всем прочим проблемам: обнищанию и криминализации социальных низов, распаду и размыванию среднего класса, обесцениванию образования (сколько ни учись, если твои родители не являются частью истеблишмента, тебе всё равно ничего не светит), коррупции, экологическим катастрофам и сокращению продолжительности жизни. Прослеживая эту зловещую тенденцию начиная со времен Адама Смита (именно его тезис о «невидимой руке рынка» в конце XVIII века заложил основы для грядущего расслоения) и вплоть до наших дней, Стиглиц рисует крайне впечатляющую картину нависшей над человечеством неминуемой гуманитарной и экономической катастрофы. Действительно практически неминуемой – позитивным сценариям развития событий автор отводит одну короткую и образцово неопределенную главу, из которой можно понять, что, конечно, Швеция с ее социалистической моделью налогообложения всем нам пример, и вообще надежда еще есть, но слабеет с каждым днем.
Особенно сильно патетическое стиглицевское стаккато подействует, надо думать, именно на российского читателя. Когда осознаешь, что созданные им мрачнейшие картины социального неравенства в американском обществе по сравнению с российскими реалиями – это просто лучезарные детские комиксы, вот тут-то и становится по-настоящему жутко. И как-то сразу очень хочется в Швецию – ну, или хотя бы в Америку.
Эми Чуа
Боевой гимн матери-тигрицы
[161]
В российских магазинах книга Эми Чуа «Боевой гимн матери-тигрицы» располагается на полках, отведенных литературе по воспитанию детей и домашнему хозяйству, а значит, заведомо вне поля зрения тех, кого интересует актуальная проза хорошего качества. Отчасти такое расположение оправданно: книга госпожи Чуа, с одной стороны, и в самом деле посвящена вопросам воспитания, а с другой – действительно не обладает сколько-нибудь выдающимися художественными достоинствами. Однако ни то, ни другое не должно вводить читателя в заблуждение: «Боевой гимн матери-тигрицы» – одна из самых ярких, провокативных, саморазоблачительно-откровенных и при всем том захватывающе интересных книг, опубликованных за последние годы. Если угодно, настоящая бомба под неяркой обложкой, взорвавшая американское общество и на несколько лет превратившая безопасную доселе тему материнства и детства в смертоносное минное поле.
Американка в первом поколении, старшая дочь скромных китайских эмигрантов, Эми Чуа достигла выдающихся успехов: сегодня, в свои пятьдесят, она профессор юриспруденции в Йельском университете, жена успешного юриста, хозяйка двух очаровательных собак самоедской породы, а также мать двух красивых, умных и талантливых дочерей. Старшая, София, одаренная пианистка и учится в Гарварде. Младшая, Лулу, еще школьница, но уже великолепно играет на скрипке и в теннис.
Однако за фасадом этой семейной идиллии скрывается поле ни на минуту не затихающей битвы. Когда младшей дочке Эми Чуа было три, мать решила познакомить ее с фортепиано, а когда девочка отказалась и закатила скандал, выставила ее в легком платьице на мороз. Даже на каникулах дочери госпожи Чуа занимались музыкой не меньше трех часов в день, «пятерка с минусом» в школе считалась позором, а второе место на конкурсе сочинений приравнивалось к семейной трагедии. Лулу ненавидела пианино настолько, что на клавишах оставались отметины от ее зубов, но это не спасало девочку от ежедневных многочасовых уроков. Когда дочери Эми глубоко переживали смерть любимой бабушки, мать потребовала, чтобы они собрались с силами и написали прочувствованные речи для ее похорон, причем заставляла их редактировать тексты снова и снова, покуда не добилась безупречного результата. В любой ситуации, когда кто-либо из девочек очевидным образом не справлялся с поставленной задачей, Эми не просто не сбавляла оборотов, но, напротив, усиливала нажим.
Вот краткий перечень вещей, делать которые Софии и Лулу было строго запрещено: «Ночевать у друзей. Ходить на детские праздники. Участвовать в школьных постановках. Жаловаться на то, что им нельзя участвовать в школьных постановках. Смотреть телевизор или играть в компьютерные игры. Выбирать внеклассные занятия по своему усмотрению. Играть на любом другом инструменте, кроме фортепиано и скрипки. Не играть на фортепиано и скрипке».
О том аде, в который она превратила жизнь собственных дочерей, Эми Чуа и пишет в своей книге – спокойно и откровенно, без позерства, но и без сожалений. Да и о чем сожалеть, когда ею руководила не ненависть к Софии и Лулу, но безграничная любовь к ним, твердая вера в то, что они способны на большее, и, главное, четырехтысячелетняя традиция китайского воспитания. Именно в этой немыслимой и неприемлемой для «мягкотелых западников» строгости, порой переходящей в жестокость, кроется, по мнению автора книги, секрет того феноменального успеха, которого сегодня достигают китайцы в самых разных областях – от музыки до физики и от бизнеса до медицины.
В Америке после выхода «Боевого гимна» общество раскололось на две непримиримые части – и в России, надо полагать, реакция будет схожей. Одна половина читателей наверняка ужаснется и проникнется состраданием к маленьким жертвам китайского родительского произвола. Другая же половина испытает угрызения совести от того, что так непростительно мало печется о будущем своих детей. Но уж точно и первые, и вторые всерьез задумаются о той неодолимой силе (чтобы не сказать, смертельной угрозе), которую представляют собой сегодня китайцы. Как мы знаем из анекдота, при соответствующем обращении летать под куполом цирка способны даже маленькие крокодильчики. Страшно подумать, как высоко полетят крокодильчики, выращенные матерью вроде Эми Чуа.
