Мелвин Брэгг - Приключения английского языка
Примерно так это выглядело бы на нормативном английском:
So you’re the man I hear about!You’re the one that’s madeA whole lot of English oaths that sayYou’re going to kill dialect!Let me get it straight, Mr. Charlie,For I don’t quite understand —Are you going to kill all English dialectsOr just the Jamaican one?If you’ve examined the English Language,Then what makes you feel inferior whenit comes to dialects?If you can’t sing ‘Linstead Market’And ‘Water come a meyeye’Then we have to stop singing ‘Auld lang syne’And ‘Comin through de rye’.The language you are so proud of,Which you honor and respect —Poor Mr. Charlie, don’t you see thatIt springs from dialects!They’ve tried to turn it into a languageFrom the fourteenth century —Five hundred years have passed and nowThey’ve got more dialects than we do!You would have to kill the Lancashire,The Yorkshire, the Cockney,The broad Scotch and the Irish brogueBefore you start to kill me!You would have to get the Oxford BookOf English Verse and tearOut Chaucer, Burns, Lady GrizelleAnd lots of Shakespeare!When you’ve finished killing ‘wit’and ‘humor’,When you’ve killed ‘variety’,You will have to find a way to killOriginality!And how are you going to read those EnglishBooks there upon your shelf,‘Cause if you drop an ‘h’ you mightHave to kill yourself!
(Вот, значит, тот самый человек, о котором я наслышана! Тот, кто поклялся многими английскими клятвами убить диалект. Погоди-ка, господин Чарли, давай разберемся. Я не вполне поняла, собрался ли ты уничтожить все английские диалекты или только ямайский. Если ты изучил английский язык, что тебя так унижает, когда речь заходит о диалектах? Если ты не способен спеть Linstead Market или Water come а meyeye, давай мы перестанем петь ваши Auld lang syne и Comin through de rye. Ты так гордишься этим языком, почитаешь и уважаешь его! Бедняга Чарли, разве ты не видишь, что он произошел от диалектов? Его с XIV века пытались превратить в язык; прошло 500 лет, и теперь у вас больше диалектов, чему нас! Прежде чем избавиться от меня, тебе придется сначала убить ланкаширский, йоркширский, кокни, резкий шотландский акцент и вместе с ним ирландский! Тебе придется также взять «Оксфордскую антологию английской поэзии» и вырвать из нее Чосера, Бернса, леди Гризеллу и самого Шекспира! Когда закончишь расправляться с остроумием и юмором, когда уничтожишь разнообразие, тебе придется отыскать способ убить оригинальность! Ну, и как ты собираешься читать все эти английские книги там, на полке? Ведь если ты опустишь h, тебе придется убить самого себя!)
Бёрнс, Гарди, Лоуренс и носители диалектов по всей Великобритании наверняка одобрили бы эти слова.
21. Покорение Австралии
Несколько веков этот континент носил латинское название Terra Australis Incognita — Неведомая южная земля. В 1770 году Джеймс Кук отправился в научную экспедицию на поиски легендарного материка. Корабль Кука «Эндевор» впервые бросил якорь у ее Восточного побережья, и участник экспедиции ботаник Джозеф Бенкс собрал там гербарий и коллекцию местных животных. Кук хотел назвать залив, в котором стоял в это время его корабль, Гаванью скатов-хвостоколов (.Stingray Harbour), но в честь Джозефа Бенкса дал ему другое название — Ботаническая бухта[49] (Botany Вау). Так началось именование и освоение новой земли.
Английский язык впервые высадился на континент в 1788 году, когда в Австралию были доставлены 723 каторжника, которым предстояло основать здесь исправительную колонию. Вне всякого сомнения, эта колония оказалась самой знаменитой, успешной и преуспевающей каторгой из всех, известных миру. Заключенных сначала доставили в бухту Ботани-Бей, но оказалось, что засушливым летом обследованные Куком берега весьма негостеприимны. Корабль прошел дальше на север и остановился в большом заливе Порт-Джексон, ныне известном как Сиднейская гавань.
Первые контакты английского и местного языков можно проиллюстрировать двумя примерами. Во-первых, словом «кенгуру». Вероятно, в Порт-Джексоне странные животные, которые так поразили британцев, носили местное имя «патагоронг». Но так ли это? Судя по всему, в Австралии существовало около 250 местных языков, многие из которых в настоящее время можно считать утраченными, и потому не исключено, что и для кенгуру существовало 250 названий. Возможно также, что слова «кенгуру» вообще прежде не существовало, что собеседник кого-то из участников экспедиции Кука, австралийский абориген, в ответ на вопрос о том, что это за забавное животное, попросту сказал: «Я не понимаю, о чем ты спрашиваешь», и его слова трансформировались в «кенгуру». Но откуда бы ни взялось это слово, оно прижилось. Вновь прибывшие поселенцы оказались здесь не по своей воле, им нужно было поскорее приспособиться к новым условиям. И они извлекли из местных языков все, что могло им пригодиться в будущем.
Первые заимствования англичане совершили из языка даруг — языка жителей окрестностей залива Порт-Джексон. Это такие слова, как бумеранг, динго, коала, валлаби, валлару и вомбат. Среди самых удачных заимствований оказалось слово «кууи» (сооее) — возглас, которым австралийские аборигены окликали друг друга издалека. Сигнал кууи, которым обменивались обитатели засушливого буша — австралийской саванны — распространился по всему англоязычному миру и многие десятилетия использовался как дружеское приветствие, возглас в детских играх и оклик соседей, переговаривающихся через забор; слово из диких краев прекрасно освоилось в цивилизованных пригородах. Следует вспомнить и о сове бубук (boobook), растении телопея (waratah), ставшем цветочной эмблемой Нового Южного Уэльса, о втором наименовании динго — warrigal, о метательном снаряде вумера (woomera). Из других языков пришли волнистый попугайчик баджеригар (budgerigar), морской окунь баррамунди (barramundi) и еще одно наименование бумеранга — кайли (kylie). Если присмотреться, можно обнаружить близкое сходство с тем, как английский язык взаимодействовал с языками коренных жителей Америки. Англичане неуклонно использовали и внедряли свой родной язык и сопротивлялись воздействию местных языков, но наличие новых, незнакомых реалий вынуждало их прибегать к заимствованиям. Этот процесс напоминает отношения пришельцев-фризов и местных жителей кельтов в пятом веке.
И снова, точно так же, как это было в Америке, английские слова беспощадно вытесняли местные названия; примеры тому — magpie (сорока) и apples (яблоки). Англичане привезли с собой и привычные географические названия. Севернее Сиднея находится Ньюкасл, а в его окрестностях множество населенных пунктов, именующихся так же, как и деревни Нортумбрии близ города Ньюкасл-он-Тайн.
Слово «абориген» (aboriginal) вошло в обиход не сразу, а примерно спустя столетие после того, как в Австралии обосновались первые британцы. Сначала они называли людей, обнаруженных на новом континенте, коренными австралийцами (Native Australian), это название возникло как производное от латинского australis (южный), но вскоре стали именовать их по-иному, взяв за основу названия народа латинское слово aborigine — первые обитатели. Древние римляне именовали так вытесненных даже не ими, а их предшественниками древнейших жителей той области, где находится Рим. Название «аборигены» закрепилось за местными жителями, а пришельцы стали именовать себя австралийцами.
Межъязыковое заимствование осуществлялось в обоих направлениях. Аборигены никогда прежде не видели лошадей; на языках некоторых племен эти животные получили название ярраман (yarraman), по всей вероятности, от местного слова у ага (зубы).
Заимствованные аборигенами и зачастую сильно искаженные (пиджинизированные) слова английского языка нередко просачивались в формировавшийся австралийский диалект английского языка. В Австралии широко распространено словечко джамбак (jumbuck), которым там называется овца. Оно может представлять собой либо искаженное jump up (прыгать), либо (что, по моему мнению, менее вероятно) происходить от австралийского jombok (джомбок) — большое белое кучевое облако. Пришедшее из диких необжитых мест слово walkabout, означающее в наши дни пеший туризм или просто прогулку, можно услышать на улице любого города.
Доктор Кейт Барридж из Мельбурнского университета Ла Троб указывает на вариативность и множество особенностей диалекта австралийских креолов. Он, по ее утверждению, поразительно отличается от литературного английского языка, но при этом, к удивлению тех, кто считает его сильно упрощенным, может превосходить по сложности литературный австралийский, или английский английский. Она приводит весьма красноречивый пример: «Возьмем систему местоимений. В литературном английском имеется лишь одна форма первого лица множественного числа we (мы), так что если я скажу вам: we’re going now (мы сейчас идем), вы лишены возможности узнать, кто именно подразумевается под этим „мы“ и входите ли вы сами в эту группу. В австралийском креольском языке используются четыре различных we: существует форма „ты и я — нас двое“, форма „я и кто-то, не считая тебя“, форма „ты, я и целая толпа народу“ и „я и целая толпа народу, но без тебя“. Весьма знаменательные различия».
