Ирина Левонтина - О чём речь
А есть еще вопросы, как их называют, специальные (частные): «Ты когда приедешь?» Вряд ли кто-то ответит: «Да». В норме, во всяком случае. Такие вопросы задаются при помощи особых вопросительных местоимений, в русском языке чаще всего с буквой «к»: кто, какой, когда и пр. (есть еще, например, что, чей, где, но там в анамнезе тоже «к»). Кстати, скажем, в английском на этом месте «wh» (What? Who? Why?). Так вот для таких предложений русский язык тоже располагает целым арсеналом частиц и прочих «мелких слов». Мы можем для вящей выразительности насовать в специальный вопрос всяких это, еще, так, там, такой, вдруг практически в неограниченном количестве: «Не скажу! Это еще почему?» – «Потому что все равно вырежут»; «Это что еще за бред? – спросил, морща лицо, Воланд. – Какой такой Римский? Что это еще за чепуха?»; «„Как так нет музыкального слуха?“ – возмутится народный эстрадно-симфонический певец Муслим Магомаев»; «Почему вдруг мне срочная теле грамма? Почему вдруг именно мне?»
Очень часто цель спрашивающего вовсе не состоит в получении дополнительной информации или, по крайней мере, не сводится к ее получению. Главное в этом случае – то, что человек выражает свое неприятие уже полученной информации: «„Тогда привезу тебе испанскую метлу“. – „Что еще за испанскую?“ – буркнула она». Ясно, что героиня едва ли пыталась выяснить поточнее, из какой именно части Испании будет метла.
Надо, впрочем, заметить, что и без дополнительных частиц вопросительные слова могут в подобных случаях выбираться произвольно. На крик: «Я упала со стула!» – близкий человек может в ужасе воскликнуть: «Как упала?» или «С какого стула?» И это будет одно и то же, потому что какая разница. Наше семейное предание гласит, что дед в такой ситуации – в отчаянии, что бабушка не отвечает, а только стонет, – кричал: «Что ты молчишь??? Я тебя спрашиваю, с какого стула???» Вот хороший пример на эту тему: «„Как под арестом?! – кричит человек, в волнении срывая с себя шляпу (должно быть, это Рябинин. – Под каким еще, к черту, арестом?!“ Ему бесстрастно поясняют, под каким» (А. Волос. Недвижимость, 1981).
Обычно на подобные вопросы спрашивающий получает «пустые» ответы: «Какой?» – «Да вот такой / Обычный / Какой надо»; «Как?» – «А так / Обыкновенно / Очень просто» и т. п. Напротив, не пустой ответ в подобном случае может выглядеть некооперативным, даже конфликтным: «Он уехал». – «Как так уехал?» – «На метро».
Вопросительные слова в подобных случаях часто взаимозаменимы. Даже неподходящие какое и какой часто используются в таких контекстах наряду с другими местоимениями: «Сережа / поехали. / Какой поехали? Смотри фильм какой идет. / Какой еще фильм?» В принципе, на реплику «Поехали!» можно получить раздраженный ответ: «Какой поехали? / Какое поехали? / Как так поехали? / Куда (это) поехали? / Чего (с чего) это вдруг поехали? / Где поехали? С какой это стати поехали?» и т. п. Все эти высказывания функционально очень близки.
Хотя, конечно, и в таких контекстах какие-то смысловые различия между разными словами сохраняются. Так, «Какой поехали?» или «Где поехали?» в первую очередь указывают на то, что нет объективных предпосылок для отъезда. Скажем, жена хлопочет, посуда не помыта, вещи не собраны, а муж сидит со скучающим видом и поторапливает: поехали, мол. А «Чего это / С какой стати поехали?» скорее указывает на неодобрение говорящим реплики собеседника «Поехали!». Скорее всего, у человека вообще совершен но другие планы были. Фразы «Какие еще три часа?» и «Какие там три часа?» тоже не вполне синонимичны. С еще фраза выражает оценку предшеству ющей реплики собеседника как абсурдной или совершенно неуместной, а с там – указывает на то, что собеседник, по мнению говорящего, сильно ошибся в оценке продолжительности. Оно и понятно: ведь основная идея слова там – это «далеко». В данном случае получается, что далеко от исти ны. Помню, как в диалектологической экспедиции в Архангельской обла сти старушка говорила мне: «Ошиблась, далёко ошиблась!»
Жидконогая козявочка-букашечка
На работе я занимаюсь тем, что пишу словарные статьи. Собственно, весь наш сектор теоретической семантики ИРЯ им. В. В. Виноградова РАН работает над составлением словарей. Словарь – жанр строгий, и все соображения, которые возникают по поводу того или иного слова, туда не впихнешь. Так я вам расскажу.
Недавно мне попалось чудное слово букашка. Букашка – это обычно маленький жучок, ну, необязательно прямо жучок, но кто-то похожий по форме. Божья коровка или светлячок – типичные букашки, а серьезные жуки типа майского или навозного – уже не букашки. Иногда, впрочем, под букашками подразумевают и других насекомых: «По ставьте эту жижу в колбе на подоконник на солнце, и через час в ней появится рой зеленых букашек» (М. Шишкин. Всех ожидает одна ночь, 1993). А часто букашка в русском языке – это не что-то конкретное, а просто самое мелкое живое существо: «Нет ни одного человека на земле, ни одной букашки, ни одной твари, которая бы любила тебя» (М. Милованов. Естественный отбор, 2001); «Ведь любое существо, любая букашка потому и живет, что двигается» (С. Залыгин. После инфаркта, 1999). Букашка при этом – что-то очень безобидное, не клоп, скажем, и в следующем примере клещ назван букашкой иронически:
Клещ! – милая такая букашка. Способна тридцать лет проваляться без воды и пищи в совершенно иссохшем виде. А стоит ее положить на живое, как она и сама немедленно оживает и начинает пить кровь (А. Волос. Недвижимость, 2001).
А то есть еще забавное слово козявка. Тут с биологической точки зрения еще менее понятно, кто это (подчеркну еще раз, не в терминологическом, а в общеязыковом смысле, а так-то у биологов бывают всякие неизвестные широкой публике мавританские козявки). Ну, если букашка – это скорее такое кругленькое, то козявка – скорее такое зелененькое с ножками. Например, похожее на кузнечика, но маленькое. Ну необязательно зелененькое, необязательно как кузнечик, но не округлое. Вот характерный пример:
Да, еще перед отъездом он попытался расспросить тетку Люсю про Олегову татуировку: что это за козявки такие? – Не козявки, а иероглифы! – строго поправила она (К. Тахтамышев. Айкара, 2002).
Никому ведь не пришло бы в голову сравнить иероглифы с букашками. Ну и другое, детское значение слова козявка говорит само за себя. Не будем тут вдаваться в малоаппетитные подробности.
Здесь хорошо видно, как отличается так называемая наивная, или языковая, картина мира от так называемой научной. Бывают такие показательные фрагменты. Например, известная языковая псевдобиологическая классификация плодов. Противопоставления между фруктами и овощами или фруктами и ягодами основаны, в частности, на совсем не биологических признаках: кладут ли это в рот целиком или откусывают, едят с солью или с сахаром, в начале обеда или на десерт. И было бы ошибкой думать, что такие признаки всегда обусловлены объективными характеристиками объектов. Это ведь у нас помидор считается овощем, а в Китае помидорчики подают на тарелке с фруктами и засахаривают.
Вот так и тут. Забавный такой фрагмент онтологии – класс букашек и класс козявок среди мелких сущностей. Но интересно еще и другое. У этих слов, а также и у других слов, обозначающих насекомых, паукообразных и прочую мелочь, разный ассоциативный потенциал. Ну, пауков отбрасываем сразу, у них яркий и совершенно специфический образ из-за этой их паутины. Оставим также и клопов, и комаров с мухами, с ними тоже у человека свои личные отношения. Но вот остальные…
С одной стороны, понятно, все они маленькие, их можно легко смахнуть или раздавить, поэтому они ассоциируются с идеей ничтожности и пренебрежимости. Но дальше начинаются различия.
Букашка – да, мелкая, да, говорят: «Он тебя раздавит как букашку». Но особого презрения она не вызывает, а может даже ассоциироваться с тихой радостью жизни. Букашка – своего рода квант живого: «Даже когда букашка на земле умирает, меняется что-то на земле, меняется…» (М. Анчаров. Как птица Гаруда, 1989).
