Людмила Шкатова - Как слово отзовется
Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью.
Вот слова, фразы и междометия, придирчиво выбранные ею из всего великого, многословного и могучего русского языка:
1. Хамите.
2. Хо-хо! (Выражает, в зависимости от обстоятельств: иронию, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность).
3. Знаменито.
4. Мрачный. (По отношению ко всему. Например: «мрачный Петя пришел», «мрачная погода», «мрачный случай», «мрачный кот» и т. д.)
5. Мрак.
6. Жуть. (Жуткий. Например, при встрече с доброй знакомой: «жуткая встреча»).
7. Парниша. (По отношению ко всем знакомым мужчинам, независимо от возраста и общественного положения.)
8. Не учите меня жить.
9. Как ребенка. («Я бью его, как ребенка», — при игре в карты. «Я его срезала, как ребенка», — как видно, в разговоре с ответственным съемщиком.)
10. Кр-р-расота!
11. Толстый и красивый. (Употребляется как характеристика неодушевленных и одушевленных предметов.)
12. Поедем на извозчике. (Говорится мужу.)
13. Поедем в таксо. (Знакомым мужского пола.)
14. У вас вся спина белая. (Шутка.)
15. Подумаешь.
16. Уля. (Ласкательное окончание имен. Например: Мишуля, Зинуля.)
17. Ого! (Ирония, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность.)
Оставшиеся в крайне незначительном количестве слова служили передаточным звеном между Эллочкой и приказчиками универсальных магазинов».
Не случайно я привожу такую длинную цитату: не правда ли, как много времени прошло и как мало изменились Эллочки! Их «людоедский» словарь пополнился разве что несколькими «модерновыми» словечками, вроде универсального «нормальный»:
— Как фильм?
— Нормальный.
— Как тебе показалась новая знакомая?
— Нормальная!
— Нравится тебе учиться в техникуме?
— Нормально.
«Словарь русского языка» толкует: «н о р м а л ь н ы й — 1. Соответствующий норме, обычный. 2. Психически здоровый». Можно сказать: нормальная температура, нормальный вес, нормальная обстановка… Но есть ли нормы на фильм? Что значит «нормально нравиться»? Хуже того: «нормальная девушка»! Ведь никто не сомневается в ее психическом здоровье. Бывает и так: две девушки вертятся перед зеркалом. Одна из них просит подругу: «Зин, взгляни на меня, я нормальная?»
Убогость, ограниченность словаря жаргона — его первый признак. Проверьте себя: сколько слов у вас в запасе, чтобы высоко оценить понравившийся вам фильм? Посчитаем: хороший, прекрасный, замечательный, великолепный… еще!.. еще! Сколько всего? Десять? Хорошо! Двадцать? Еще лучше! Но практика показывает, что у большинства нет и десяти. Помню, как один старшеклассник, «умаявшись» подбирать синонимы к слову «хороший», сказал, махнув рукой: «Зашибись — и все тут!» Может быть, и вам кажется, что словечко «зашибись» лучше, чем «чудесный, изумительный, восхитительный» и проч.? Некоторые ведь так прямо и говорят: «Не надо ополчаться против жаргона. Он остроумен, выразителен, экспрессивен!»
Но давайте посмотрим, как стирается вся кажущаяся выразительность популярных жаргонных «изобретений». Если в разных ситуациях по отношению к разным предметам и явлениям употребляется с настырностью заезженного штампа одно и то же высказывание, оно теряет всякую выразительную силу. Еще помню, как в такой универсальной функции выступали слова: «железный», «законный», потом «хипповый», «балдежный», затем «здоровский» — для всего, что обратило на себя внимание, вызвало восхищение, очаровало, будь это кинокартина, телепостановка, костюм, мотоцикл, девушка, лес, отдых… Вы, наверное, уже вспомнили другое слово, претендующее в вашей компании на замену десятка уже известных языку оценочных слов. Они действительно могут разниться от компании к компании, но одно общее объединяет лексику молодежного жаргона — назойливая повторяемость. Недавно я стала свидетельницей такого разговора между двумя подружками. На протяжении пятнадцатиминутного рассказа одной другая повторяла с разными интонациями: «Ну, я тащусь!» Невольно вспомнишь Эллочкино «хо-хо», выражавшее, в зависимости от обстоятельств, иронию, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность.
И не так уж безобидны эти словесные новшества. Так, пришедшее из арго уголовников «балдеть» на долгое время вытеснило в речи молодежи целый ряд разнообразных по значению и эмоциональной окраске слов общепринятого языка: гулять, отдыхать, развлекаться, веселиться, радоваться, напиваться, бездельничать, проводить время, шататься без дела, испытывать удовольствие, играть и проч. Заимствованное «хипповать», «хипповый» говорится вовсе не в осуждение, как следовало бы ожидать, а «кайфовать», «ловить кайф» в речи подростка звучат странно и вычурно.
Ж а р г о н — это речь группы людей, объединенных общими интересами, родом деятельности, времяпрепровождением. Буквально это слово означает «испорченный язык», а он и действительно испорченный, только не язык, так как жаргон паразитирует на базе естественного языка, не имея собственной грамматики и фонетики. Весь жаргон — в специфических словах и выражениях, часто заимствованных у других народов.
Цель использования жаргонной лексики — обособить данную социальную группу от остальной части общества. Особенно четко это проявляется в а р г о — речи низов общества, деклассированных групп и уголовного мира, которую иногда называют блатной музыкой, блатом или феней.
Большинство моих собеседников выразило презрение к тем, кто обходится убогим словарем уголовников. Однако нашлись и «защитники» у современной Эллочки-людоедки: что, мол, так уж серьезно относиться к этой, словесной игре, которая проходит с возрастом? Нет уж, увольте, уважаемые оппоненты: и после ветрянки остаются оспинки. Язык и мышление взаимосвязаны. Если мир человека ограничен, жаргон как средство общения его вполне устраивает.
«Пусть в языке останутся легкие, неопасные словечки. Они могут иногда даже обогатить язык, сделать его нестандартным, что всегда приковывает внимание и симпатии слушающих, — пишет челябинский студент Павел Уваров. — Нельзя сказать, что молодежь не владеет богатством языка (хотя беседу поддерживать трудно, письма разучились писать). Современная молодежь кое-что знает. Но в своем кругу предпочитает говорить больше на англо-варварском, чем на русском. Почему? На таком языке говорить легче, он ни к чему не обязывает. Не обязывает понять душу другого человека, его боль, его заботы».
Думаю, автор сам себя опроверг: зачем такие «легкие», «неопасные» словечки, которые прикрывают духовную глухоту, неумение и нежелание понять другого человека? И это грустное признание: «беседу поддерживать трудно, письма разучились писать» — разве оно не противоречит утверждению: «нельзя сказать, что молодежь не владеет богатством языка»?
А вот еще одно утверждение, очень категорическое: «Жаргон был, есть и будет. Это пласт языка, и с этим ничего сделать нельзя», — пишет Светлана Палашова из Челябинска. Давайте в качестве аргумента против такого заявления почитаем письмо Е. Богоявленской: «Знаете, я сама классе в 5—6-м говорила на «легком» жаргоне. Говорила, говорила — и вдруг прозрела: как грубо, некрасиво выглядит со стороны!.. Услышать такое, да еще от близкого, закадычного друга, обидно, неприятно. Даже в шутке, оказывается, нельзя допускать грубости! Жаргон не только грубый, но ведь он влечет за собой и ограниченность, замкнутость кругозора и мысли. Как же с ним не бороться?! Пусть это временно, преходяще, но оно ворует у нас столько золотого времени! И потом, «после жаргона» остается какое-то «белое пятно» в душе, да и в развитии, наверное, тоже. Надо бороться с жаргоном!»
Отношение молодежи к родному языку беспокоит и тревожит людей старшего возраста. Большое и очень интересное письмо прислала в редакцию преподаватель Лидия Ивановна Ким из Копейска: «Почему некоторая часть молодежи идет по пути извращения и упрощения языка? — спрашивает она и приходит к выводу: — Ответ может быть такой: желание легко и просто, без особого труда, выделиться из общей массы людей.
Самовыразиться, утвердиться на фоне сплошной грамотности, высокоразвитой культуры не так-то просто. Это огромный труд. Зачем, трудиться, познавать искусство, читать литературу, учить правила русского языка, ходить в музеи, театры, кино, когда можно, овладев несколькими десятками жаргонных слов, надев модные американские джинсы, взяв гитару в руки, заучив низкопробные вирши, быть кумиром среди себе подобных?»
Работая с молодежью, Лидия Ивановна (да и не только она) видит, как мучительно трудно бывает выпускникам 8—10-х классов найти нужное слово в разговоре, при ответе, насколько неумело они строят предложения, дают формулировки, до чего беден их бессвязный рассказ.
