Татьяна Николаева - Непарадигматическая лингвистика
Не + ужели[130].
Какое же решение принять, если существуют – для этого слова – близкие ряды: nego / neže / niže
neli
nelo
neuže / neuželi / neužьto
než(li)
nežto?
Итак, отнюдь не все многосложные партикулы так прозрачны, как хотелось бы, в целях построения их грамматики.
Так, в частности, партикула -va отчетливо вырисовывается при анализе слов je-dь-va, lě-ab-va, sot-va. В этимологических словарях фигурирует явно не подходящее сюда определение: «VA – pron. pers. 2 dualis ’vos duo / vy dva’» [Etim. slov. 1980: 716].
Еще более сложной в этом ряду таксономических проблем представляется проблема окончания (конечной партикулы) наречий и вопросительных местоимений со значением места. В русском языке это оттуда, отсюда, докуда, дотуда, туда, сюда, куда и т. д. В реконструкции несомненным образом проявляется 0d, что и описывается в соответствующих словарях. Но дело в том, что эта, возводимая к *-ind, партикула, не имеет принятой для славянского пространства структуры CV или V, во-первых, и «сразу же» приобретает четкую семантику направления, во-вторых. Кроме того, интересно, что «окончание» – da/dy сразу нам сообщает о направлении и/или о времени, а de – о месте.
В некоторых случаях выбор между отнесением частицы к «знаменательному» или к «партикульному» фонду языка тоже требует обсуждения. Например, партикула jed-. Мы ее находим в числительном jed-in(b), где обозначается некий минимальный элемент. Но по сути этот же минимум (оставшихся человеческих усилий?) мы находим в jed-va, а в za-jed-no видим сведение элементов к одному, «воедино».
Специального анализа требует и вопрос о том, почему партикулы, реконструируемые для индоевропейского пространства, предстают в виде практически неизменяемых частичек, мало поддающихся общефонетическим воздействиям, имеющих, за редкими исключениями, структуру CV или V? Стоит ли за этим сохранившаяся сквозь века тенденция к открытому слогу, характеризующая славянские языки, или тенденция более древняя, в славянских языках совпавшая с вышеуказанной.
Достаточно сложным является в данном случае вопрос о семантике партикульной позиции. Например, партикульный комплекс ажно ’так, что даже…’ разлагается как: а + ж(е) + но. И а, и но могут считаться синонимами да. Тогда этот комплекс является чем-то вроде перевернутого (или преображенного) да + -же.
Семантика позиции в свою очередь связывается с графикой. Например, в [Etim. slov. 1980: 70] представлен партикульный комплекс atoli с пометкой «польский архаический противительный союз». Это означает, что, с точки зрения составителей словаря, в русском языке такого комплекса нет. Но сколько раз мы слышим, в довершение какого-либо «страшного» рассказа, реплику: А то ли еще будет! Разве это не тот же комплекс?
Итак, в рамках славянского пространства мы имеем комплексы партикул-полуфлексий, сразу сообщающие нам о семантике лексемы, в которую они входят. Например:
– ако – ведет нас к способу действия;
– ad/od – к направлению;
– amo – к месту действия;
– liko – показывает количественность;
– evo – направление;
– (V)že – подтверждение с оттенком противительности и т. д.
Дейктические партикулы могут наслаиваться друг на друга, по сути создавая двойной семантический комплекс. Например, ovin (украинский) < ov + in.
В типологическом плане могут быть предложены разные критерии, по которым происходит разбиение славянского партикульного пространства. (Напомним, что выше речь шла о девяти количественных типологиях.)
Так, в частности, предлагаются следующие бинарные признаки:
1) Изменяются ли фонетически в данном языке единицы, реконструируемые как общеславянские?
2) Наблюдается ли в данном языке тенденция к графическому слиянию партикул в одно словарное слово?
3) Наблюдается ли тенденция к позиционной контактности партикул, даже если они графически не являются лексикографическим объектом?
4) Наблюдается ли в данном языке стремление к созданию «протяженных» партикул? Этот признак не идентичен второму признаку.
5) Принадлежит ли данный язык к j-зоне[131]?
Разумеется, речь может идти во всех случаях только о тенденциях, а не об абсолютных решениях, поскольку, как мы уже говорили, славянский континуум является континуумом не только по плоскости геопреференций, но и хронологически, поэтому совпадения и сближения могут иметь место на разных участках славянского хронотопа.
Не расписывая материал полностью, предлагаем только несколько иллюстративных положений, поясняющих выбор перечисленных выше признаков.
По признаку 1 выделяется словенский язык, в котором происходит сильная фонетическая модификация общеславянских единиц. Например, etec < е + to + ci; kar < ka + r (= že); kec < ka + d + ci; kjer < къ + de + že и т. д.
По признаку 2 выделяется как отрицающий эту тенденцию русский язык (но нужно не забывать о том, что графика суть продукт кодификации). См. старорусское, старопольское и белорусское aliže; украинское avžež < a + u + že; чешское dokogъda > dokdy; белорусское dotonova < (o)t + on + ov + a; сербское етавако < e + ta + ov + ak + o и т. д. Авторами Этимологических словарей, например, приводятся такие комплексы партикул, как украинское аjакже. См. русское: Вы выступите по докладу? – А как же! Последнее сочетание партикул явно не будет внесено в Словари, как и Ну вот как!, А вот и не так!, А ты где же?. И т. д.
По признаку 3 тоже выделяется русский язык. Например, южнославянское dali < da + li; сербские danu < da + nu; daśto < da + сь + to, польское dlacego и многие другие примеры подобного рода встречаются, точнее, существуют и в русском языке, но они дистанционно «распылены»: Да будет ли вы есть, наконец?; Да, но в целом вы неправы; Да ну тебя!; Да скажите, что там происходит; Для чего вы это все сделали? и т. д. Что стоит за этим признаком, точнее, за дистанцированностью партикул, в русском высказывании?
Как кажется, за этим стоит отход от правила Ваккернагеля, обязательно «приклеивающего» вторую партикулу за инициальной первой. Однако трудно сказать, «потерял» ли русский язык это «правило» или вообще его не имел. По сути, ваккернагелевскому правилу следует только партикула же (возможно, ли).
Признак 4 – стремление к созданию громоздких партикульных кластеров. Он не идентичен второму, поскольку многие «склеенные» и графически единые комплексы по всем славянским языкам, скорее, бинарны, типа ako, eko, ile, jeli, koli, oze, nebo, atje, zato, ledva и т. д. Громоздкими комплексами мы считаем кластеры партикул, начиная от четырех слогов и более. Эта тенденция характеризует южнославянские языки. См.:
Etavako – сербский,
Etoliko – сербский,
Evovaj – сербский,
Jedinamo – сербский, старорусский,
Kogbdaže – словенский, сербский, кашубский,
Nekamoli – сербский.
Nikamože – старославянский, старорусский, словенский, сербский,
Odovuda – сербский,
Otsenova – болгарский,
Takovbdje – старославянский, сербский,
Tavodek – сербский,
Tudakerak – сербский диалектный и под. Признак 5 относится к геопреференциям славянского континуума (то есть к предпочтению той или иной партикульной формы). В книге [Николаева 1985/2005] уже предлагался некий набор фонетических признаков для партикул славянского пространства:
• открытая фонетическая структура;
• отсутствие звука r в реконструируемом начале;
• отсутствие сочетаний с плавными.
По этим признакам партикулы противопоставлялись предлогам, где представлена именно такая фонетика. См. примеры славянских предлогов: prama, predi, predtem, prema, pri, prije, pro, promedju, proti, proz и т. д. К этой же идее противопоставления этих двух рядов элементов языка относилось отмеченное предпочтение b у партикул и предпочтение p (то есть глухого коррелята) у предлогов.
В целом же у партикул намечается тенденция к доминированию группы передне– и среднеязычных консонантов.
Хотя многие употребления партикул сложным образом пересекаются на хронологической оси типологии (например, в некоем современном языке этой партикулы или комплекса партикул нет, а в этом же языке раньше это было), все же зональные фонетические предпочтения славянского пространства (признак 5) увидеть можно. Так, различаются зоны jako/kako. Первая зона, jako, скорее, это западнославянские языки. Вторая – языки южнославянские и восточнославянские. По такому же принципу различаются и адъективные партикульные образования: см. чешский jaky и русский какой, сербский какав. Но из этого не вытекает, что западнославянские языки обязательно предпочитают йотацию в инициали слова. Что это не так, можно убедиться, введя следующее деление на зоны уже по другой модели: jed(b)-/led(b)-. Здесь начальная йотация представлена: в старославянском, русском, чешском, сербском, словенском, болгарском, македонском. Вариант le-, считающийся вторичным, представлен в украинском, белорусском, словацком, польском.
