Александр Каревин - Русь нерусская: Как рождалась «Piдна мова»
Я думал и надеялся, что мы общими силами преодолеем своего проклятого внутреннего врага, что мы, сознавая свою задачу, создадим хотя бы полуукраинскую атмосферу в нашей частной и общественной жизни и постепенно будем идти к тому, чтобы сделаться сознательными украинцами, то есть людьми, которые говорят и думают по-украински и живут украинскими интересами. Потому что нужда украинизации своего внутреннего «я» болезненно ощущается мною. Но никогда не думал и не предполагал я ни на один миг, что мы будем иметь в своей работе какие-нибудь препятствия, что кто-то будет останавливать эту творческую работу перестройки своего «я». Ведь всякому ясно, что для того, чтобы излечиться от этой болячки, которая овладела нами, нужно прежде всего лишить ее почвы, на которой она разросталась и укреплялась, то есть полностью выбросить из нашей частной и общественной жизни московский язык, который не дает воцариться в нас украинской стихии и придает нам нехарактерное искалеченное лицо. Это, кажется, должно быть ясным всякому, кто не хочет и дальше оставаться «хохлом».
Ищу этого чистого хоть полуукраинского воздуха, изучаю на свой взгляд нашу лагерную жизнь и что же вижу? Куда не повернешся, везде товарищи с удовольствием себе чешут по-московски. Зайдешь в зал — найдешь то, от чего бежишь, пойдешь на двор, в коридор — тоже самое; бежишь, заткнув уши, в собственную комнату, — и там слышишь московские выражения. Пойду на репетицию театрального кружка, там же, думаю, ставят украинские пьесы, ведь должны говорить по-своему. Куда там! Одни только книжные реплики и читаются по-украински, а разговор и пояснения ведутся по-московски. Так зачем же нам эти спектакли, когда они ставятся искусственно на чужом для артистов языке!? Разве может артист художественно выполнять свою роль на том языке, каким он не пользуется в обычной жизни? На занятиях хора тоже самое, на прогулках тоже. Не спала пелена еще с наших глаз!
Кое-кто говорит, что ему не хватает украинских слов и поэтому он разговаривает по-московски. Хорошо, я согласен, что у нас не хватает украинских слов для разговоров на общественные, политические и вообще абстрактные темы, но не для обычных будничных разговоров. Когда кое-кто вместо «чув, що кажуть» говорит «слыхал, что говорят», или вместо «тихіше, панове» говорит «тише, господа», вместо «йди швидше» говорит «иди быстрее», то это уже, извините, это уже не недостаток слов украинских, а что-то другое. Делается ли это сознательно, или несознательно — все равно это явление насколько грустное, настолько и омерзительное. Этим разрушается то, что мы строим».
Как видим, ненькопатриотам не удалось навязать украинцам «рідну мову» даже в благоприятных для себя условиях концлагеря, где они, с разрешения немцев, распоряжались как хозяева. Тем более не могли они этого сделать вне концлагерей. Украинский язык не признавался украинцами родным. Видный деятель Центральной Рады, министр в центральнорадовском, гетманском и петлюровском правительствах А.И.Лотоцкий до революции занимался организацией молодежных украинофильских кружков. В мемуарах он констатировал: «Русификаторские обстоятельства приводили к тому, что много выпускников средних школ мало знали родной язык, а то и почти не говорили по-украински». Это очень затрудняло деятельность ненькопатриотов. «Подается, напр., реферат про неизвестные произведения и письма Шевченко, а большинство данного кружка и про известные произведения мало что знало и даже говорить по-украински хорошо не умело».
«Какой малый процент «сознательных украинцев» среди молодежи украинской по происхождению!.. — ужасался М.С.Грушевский. — Они не читают украинских книг, не знают украинских газет». А журнал «Украинский студент» отмечал: «Поступая в высшую школу, молодой студент желает записаться в члены или землячества или какого-то другого кружка. Стихия, иногда определенная организация в обществе, толкает его к украинцам. И вот он член украинской громады. Не говорим уже про литературу, историю, — языка родного, как правило, не знает. А про украинское движение едва слышал. По взглядам, убеждениям был и остался «русским». А то и «истинно русским». Кажется тут должна начаться работа громады. Но это только кажется. В наше время для этого громады делают очень мало. Потому что и сознательное украинское студенчество еще ищет себя. И поэтому ему трудно, очень трудно еще обращать новых адептов украинской идеи».
Упрекая свой народ в неприятии «рідной мовы» и русскоязычности, ненькопатриоты, мягко говоря, лицемерили. Они и сами не воспринимали пропагандируемый ими язык как родной и пользовались языком русским. В обществе даже ходила эпиграмма на украинофилов: «Собирались малороссы в тесно сплоченном кружке, обсуждали все вопросы на российском языке». Переходя на персоналии, можно указать на М.П.Драгоманова, который потратил много сил и умения, убеждая всех вокруг, что украинцы должны разговаривать «по-украински». На украинском языке переписывался он со своими соратниками и призывал их твёрдо отстаивать права «рідної мови», но вот к своей сестре, украинской писательнице Олене Пчилке (матери Леси Украинки) писал по-русски. «Каждому из нас писать по-русски легче, чем по-украински» — признавался этот деятель в частной переписке.
Родным был русский язык и для Михаила Грушевского, и для Бориса Гринченко, и для Ивана Стешенко, лишь из политических соображений ставших украиноязычными. Так же из политических соображений перешёл на украинский писатель Степан Васильченко, начинавший свою литературную деятельность на русском языке. Этот классик украинской литературы жаловался потом на трудности нового пути (ведь «украинский язык» ещё только придумывался). «Писать произведения украинским языком, молодым, недоразвитым, без сравнения труднее, чем русским, с его широчайшим лексиконом, с готовыми фразами. Украинскому писателю приходилось тут делать двойную работу — тянуть вместе два плуга: писать художественное произведение и вместе с тем создавать для него язык».
Михаил Еремеев в мемуарах рассказывал, что в период между двумя революциями (1906–1917) украинские деятели проявляли немалую активность, внедряя в народ «украинскую национальную идею» — устраивали театральные спектакли, концерты, экскурсии на Тарасову могилу. «Но все эти, довольно важные проявления национальной сознательности, были поверхностные и не проникали в гущу населения. В театрах, на концертах или экскурсиях почти вся публика говорила упорно по-русски». Да и сами украинские активисты оставались русскоязычными, так как «нам не доставало научной и культурной терминологии», и, следовательно, вести культурный разговор по-украински «было очень тяжело». Если же среди украинофилов находился кто-то, кто заговаривал по-украински, то на него смотрели, как на какую-то редкость, «как смотрят на музейные экспонаты».
А.И.Лотоцкий вспоминал, как он и другие «национально сознательные» деятели были неприятно поражены, когда во время гастролей в Киеве в 1893 году украинской театральной труппы выяснилось, что артисты только на сцене пользуются украинским языком, а вне театра говорят по-русски. Украинофилы отправили к руководителям труппы М.К.Занковецкой и Н.К.Садовскому специальную делегацию, в составе самого Лотоцкого и И.М.Стешенко, с протестом, но корифеи украинской сцены восприняли эти претензии просто как бред. «Все усилия дать им понять принципиальную нашу позицию не имели успеха. С тем мы и ушли. А вечером в театре Занковецкая ответила на наш визит очень решительным шагом: не приняла подарка, который поднесли ей в антракте от украинской общественности». К этому свидетельству видного ненькопатриота можно добавить выдержку из заметки харьковского корреспондента украинофильской газеты «Буковина» (март 1897 года), касающуюся другой, также довольно известной украинской театральной труппы: «Об украинских артистах должен, к сожалению, сказать, что они не имеют ни крошки чувства ответственности для поддержания украинского слова и служат украинской сцене только за деньги. В труппе Захаренко кроме Касиненко и Царенко никто не умеет говорить по украински, только то, что выучит в роли, как попугай, а за кулисами уже не услышишь у них другого языка, только русский… Вообще между актерами считают того человека, который сердцем и душой является украинцем, необразованным, неотесанным».
Тот же А.И.Лотоцкий пишет в воспоминаниях как однажды во время празднования очередной шевченковской годовщины собравшиеся украинцы после прослушивания народных песен грянули русский национальный гимн «Боже, Царя храни!», чем довели «национально сознательных» организаторов мероприятия до истерики. «Сами украинофилы сначала учились языку (украинскому — Авт.), составляли словари, изучали фольклор, но в ежедневном быту употребляли русский язык, думали и писали на русском языке» — писал В.Коряк и приводил свидетельство галицкого украинофила Бучинского: «Что малороссы владеют ныне в России лучше своего языком русским, это ни плохо, ни хорошо, потому что необходимо и неизменно».
