Славянорусский корнеслов - Шишков Александр Ардалионович
Итак, теперь ясно видно, что все эти десять слов не самостоятельные ветви, а происходят от одного корня быть. Но из пожалования ветвей в корни или детей в отцы и праотцы не выйдет никогда ни порядочной родословной, ни исправного словопроизводного словаря.
Я составил уже несколько деревьев слов с ветвями, общим числом около шести тысяч ветвей. Это позволит некогда приступить к сочинению словопроизводного словаря, единственного в своем роде, могущего, как ариаднина нить, водить нас по таинственному вертепу человеческого слова.
Неизвестного имени язык, названный впоследствии славенским, оказывается, яко текущий из глубокой древности, всех прочих к тому способнейшим. В нем, в составе слов его, видна мысль, руководившая человека от одного понятия к другому, связуя их как бы некоей неразрывной цепью. Он в течение веков, сопутствуя с народами, разлился на многие наречия и языки, словопроизводство которых в нем наиболее отыскивается. На корнях его можно возносить деревья, содержащие на себе не только свои, но и всех других языков ветви. Ветви чужих языков в частных значениях иногда бывают сходны с нашими, иногда различны; но корень и коренное значение не престает в них существовать, так что многоязычное древо, при всей своей разности, составляет одно целое.
Славенский язык в исследованиях первоначального состава слов, без сомнения, есть наивернейший путь к ясному и справедливому их истолкованию. Если бы прилагаемо было о том прилежное старание, то он, словно золото, скрывающееся в недрах земли, раскрыл бы источники сокровищ своих, как для обогащения самого себя, так и других, порожденных им, но более или менее отступивших от него (от святого Корня — изд.) языков и наречий.
Полно свет переправлять! Басня о тыкве и желуде
Дети! Бог, всего творец, Наш Спаситель и Отец, Что ни создал в свете сем, Все премудро создал в нем; Нету в міре ничего, Что могло бы без его На то воли всесвятой, Само сделаться собой. Силой Он своих словес Солнцу стать среди Небес И лучи велел простерты Жизнь в его руке и смерть. Малый червь и страшный кит Им единым лишь дышит. В месте всяка вещь своем, Он премудро правит всем. Есть однако ж мудрецы, Или попросту глупцы, Кои свой ничтожный ум Дерзостью высоких дум Выше божеского чтут. Гордостью такой надут Некакой безумец был, Имя я его забыл; Он однажды на траве Тыквы взросшие узрел, И в безумной голове Мысль такую тотчас сплел: Не прилично им расти На столь маленькой трости; Я бы это пременил. Тыквам рость определил, По такой их толстоте, На дубу, на высоте. Так помысля, продолжал Он по-прежнему свой путь. День был жарок, он устал, Захотелось отдохнуть. Дуб увидя на пути, Лишь успел к нему прийти, Лег под оным и уснул. Вдруг престрашный ветр задул, Воды все смутил тотчас, Ветвями древес потряс: С верху дуба, как на смех, Сорвался большой орех, (Кои желудьми зовут), И лежаща мужа тут За его неправый толк По носу всей силой щелк. Вспрыгнул мудрый гогольком. Полно свет переправлять! Он с разбитым в кровь носком Начал тако размышлять: Худо, худо я судил: Если б тыквы дуб носил, И теперь из них одна Вдруг упала на меня, Был бы я без головы. Кто себя поставить смел Судиею Божиих дел, Все безумны таковы.Дар слова
Самое главное достоинство человека, причина всех его превосходств и величий, есть слово, сей дар небесный, вдохновенный в него, вместе с душою, устами Самого Создателя. Какое великое благо проистекло из сего священного дара! Ум человеческий вознесся до такой высоты, что стал созерцать пределы всего міра, познал совершенство своего Творца, увидел с благоговением Его премудрость и воскурил пред ним жертву богослужения.
Поставим человека подле животного и сравним их. Оба родятся, растут, стареют, живут и умирают; оба имеют слух, зрение, обоняние, осязание, вкус; оба насыщаются пищею, утоляют жажду, вкушают сон, воспламеняются гневом, чувствуют скорби и веселья. Но при столь одинаковых свойствах сколь различны! Один совокупился в народы, построил корабли, взвесил воздух, исчислил песок, исследовал высоту небес и глубину вод. Другой скитается, рассеян по дебрям, по лесам, и при своей силе, крепости и свирепстве страшится, повинуется безсильнейшему себя творению.
Откуда это чудесное преимущество? Каким образом от того, кто утопает в луже, не может укрыться кит во глубине морей?
Бог сотворил человека бедным, слабым; но дал ему дар слова: тогда нагота его покрылась великолепными одеждами; бедность его превратилась в обладание всеми сокровищами земными; слабость его облеклась в броню силы и твердости. Все ему покорилось; он повелевает всеми животными, борется с ветром, спорит с огнем, разверзает каменные недра гор, наводняет сушу, осушает глубину. Таков есть дар слова или то, что разумеем мы под именем языка и словесности. Если бы Творец во гневе своем отнял от нас его, тогда бы все исчезло, общежитие, науки, художества, и человек, лишась величия своего и славы, сделалось бы самое несчастное и беднейшее животное.
Иной, рассуждая о человеке и видя в нем чудесное соединение тела с душою, сей слабой и бренной персти, с сильным и нетленным духом, скажет нам о себе:
Я связь миров повсюду сущих, Я крайня степень вещества; Я средоточие живущих, Черта начальна Божества; Я телом в прахе истлеваю, Умом громам повелеваю…Когда, по сотворении мужа и жены, род человеческий, чрез долгие веки, умножился, и наподобие великой реки времен, пошел по всему пространству земного шара, тогда и языки начали изменяться, делаться различными. Каждый народ стал говорить иным языком, невразумительным другому народу. Тогда между народами произошли великие неравенства. Один, говорит Ломоносов, почти выше смертных жребия поставлен, другой едва только от безсловесных животных разнится; один ясного познания приятным сиянием увеселяется, другой в мрачной ночи невежества едва бытие свое видит.
Когда Греция и Рим облекались в величество и славу, тогда и словесность их возносилась до той же высоты. Они упали; но языки их, хотя и мертвыми называются, однако и ныне живут и не допускают памяти их погибнуть. Где древние Вавилоны, Трои, Афины, Спарты? Повержены в прах, и око путешественника, смотря на них, не видит ничего, кроме мшистых камней и зеленого злака. Но между тем как рука времени все в них истребила, красноречивое перо, тверже мраморов и меди, сохранило красоту их…
