Елена Чиркова - История капитала от «Синдбада-морехода» до «Вишневого сада». Экономический путеводитель по мировой литературе
Шансы вернуться целым и невредимым, да еще и с сохранным товаром, были невелики. Поэтому те, кто возвращался, увеличивали вложенные деньги раз, наверное, в десять. Разбогатеть можно было за пару «ходок». Синдбаду это удалось. Он начинает с малого, но уже скоро способен снарядить собственный корабль, а в последней сказке легендарного мореплавателя и торговца начинают принимать во дворце самого халифа.
Еще одну сложность в те времена представляли скорости, которые могли развивать суда. Они были парусными, зачастую нужно было ждать попутного ветра. Средние скорости были такими низкими, что путешествие на Восток могло занимать несколько месяцев и даже годы. И это тоже нашло отражение в «Синдбаде-мореходе».
Из арабских сказок можно выкопать еще много чего экономического. Мы же на этом остановимся, а тем, кого заинтересовала тема экономического содержания «Тысячи и одной ночи», порекомендуем вдогонку прочитать любопытную статью турецкого историка экономики, рассказывающую о том, что можно узнать благодаря этому циклу о средневековых рынках [Ozveren 2007].
Глава 2
Бездушные хищники или «санитары леса»?
Образ рос товщика в пьесе Уильяма Шекспира «Венецианский купец», романе Вальтера Скотта «Айвенго» и повести «Гобсек» Оноре де Бальзака
Как я упоминала в прошлой главе, арабы (их еще называли сарацинами) господствовали в восточной торговле примерно с начала нашей эры аж до XV века. C IX века важную роль в торговле начинают играть итальянские города и особенно Венеция – город без прилегающих земель, который только торговлей и мог существовать (позднее к ней присоединяется Генуя). В Венеции сложилась ситуация, обратная «ресурсному проклятию»[6]. Даже религиозные предрассудки не могут удержать венецианцев от того, чтобы торговать с мусульманами-сарацинами – деньги не пахнут. Венецианцы экспортируют в гаремы Египта и Сирии молодых белокурых славянок, и этот бизнес, возможно, является основной статьей доходов венецианской торговли. Вдобавок к этому сарацинам поставляют железо и дерево, имевшие в то время в основном военное применение. Призывы Папы и угрозы византийского императора ни к чему не ведут.
Все население города живет торговлей. Возникает класс богатых купцов. Город постоянно богатеет на протяжении нескольких столетий. В XII веке Венеция – крупная морская держава, избавившая Адриатическое море от пиратов, установившая свое господство на всем восточном побережье Италии и победившая многих конкурентов с западного. Город создает свои поселения – основу его коммерческого превосходства на территории современных Турции и Греции, на Кипре, а также в Леванте[7]. Венеция монополизирует торговлю в восточной части Средиземного моря. С XIV века венецианцы пересекают Гибралтарский пролив и начинают торговать с Европой – Фландрией и Англией. На чем же делали деньги венецианские купцы в более позднее время? Как пишет Бродель, «купец, живший в Венеции около 1500 года… мог располагать мешочками серебряных монет, зеркалами, стеклянными бусами, шерстяными тканями… Закупленные в Венеции, эти товары будут отправлены в Александрию и проданы там, в обмен, вероятно, будут закуплены тюки перца, пряностей или разных снадобий…» [Бродель 1998, с. 127].
Торговля была сверхрентабельной. Так, килограмм перца в Индии стоит 1–2 грамма серебра, в Александрии – 10–14 граммов, в Венеции – 14–18 граммов, в потреблявших его странах Европы – 20–30 граммов [Бродель 1998, стр. 403]. Но, как можно видеть из этих цифр, сливки все же снимали сарацины. Это естественно: как уже упоминалось, до XV века они возили товар из Индии монопольно.
Развитие торговли стимулирует и развитие необходимой для ее обслуживания инфраструктуры. Корабли строятся на месте – в городе имеются судостроительные верфи. В XII веке появляются морские брокеры, занимающиеся фрахтом судов. Чеканится монета, разрешенная к вывозу и получившая широкое хождение в Европе и Леванте, возникают мощные банки, создаются крупные торговые компании. В XIII веке в обращение внедряется вексель – финансовая инновация своего времени… В XIV веке создается биржа, торгуются гособлигации[8]. В начале XV века Венеция, завоевав владения на материке, становится не только морской, но и великой земледельческой державой.
«Венецианский купец», вероятнее всего, был написан Уильямом Шекспиром в 1596 году, впервые издан – в 1600-м. Действие происходит в Венеции и на близлежащей вилле Бельмонте в современное Шекспиру время. Для Венеции – это все еще период расцвета ее могущества. Антонио, богатый венецианский купец, снаряжает в путь несколько – как понятно из текста, не меньше шести-семи – торговых кораблей. Это очень масштабная операция, доступная исключительно богатому человеку. (Вспомните, что в «Графе Монте-Кристо» герои с напряжением ждут прибытия одного корабля, от которого зависит полностью их финансовая судьба.) Вдруг выясняется, что Бассанио – верный друг Антонио – надумал жениться на богатой невесте, и ему срочно нужны деньги на покрытие старых долгов. Бассанио хочет «с честью выйти из больших долгов, в какие мотовство его втянуло»[9]. Антонио решает помочь другу, но у него свободных средств сейчас нет, придется брать кредит, что он и обещает сделать:
Ты знаешь, вся моя судьба – на море:Нет у меня ни денег, ни товаров,Чтоб капитал достать; ступай, узнай,Что может сделать мой кредит в Венеции.Его я выжму весь и до предела.
Бассанио мчится к Шейлоку, английскому ростовщику, «тусующемуся» в Венеции. С конца XIII до середины XVII века верующие евреи были лишены права жительства в Англии, а те немногие, кто там жил, были иностранными подданными. Так что семья Шейлока оказалась в Венеции не случайно. Бассанио просит три тысячи дукатов на три месяца с поручительством Антонио по векселю. Шейлоку этого мало: Антонио – «хороший», то есть «состоятельный», человек, но его «капитал весь в надеждах. У него одно судно плывет в Триполи, другое в Индию; …третье у него сейчас в Мексике, четвертое – в Англии, и остальные суда тоже разбросаны по всему миру. Но ведь корабли – это только доски, а моряки – только люди; а ведь есть и земляные крысы и водяные крысы, и сухопутные воры и водяные воры, то есть пираты; а кроме того – опасности от воды, ветра и скал». Ну, примерно те же самые риски, о которых мы говорили в главе о Синдбаде-мореходе. Морские технологии ко времени действия «Венецианского купца» изменились мало.
Шейлоку Антонио «ненавистен», ведь «взаймы дает он деньги без процентов // и курса рост в Венеции снижает», а еще Антонио «ненавидит народ священный» – со всеми вытекающими. Шейлок готов дать взаймы, но назначает неустойку:
Фунт вашего прекраснейшего мяса,Чтобы выбрать мог часть тела я любуюИ мясо вырезать, где пожелаю.«Пусть никто не насытится им, – оно насытит месть мою». Антонио согласен, ведь в ближайший месяц он должен получить в десять раз больше, а комментарий его таков: «Еврей придет к Христу. Он стал добрей!»
Но жизнь идет не по сценарию Антонио. Вскоре возникают слухи, что «корабль Антонио с богатым грузом потерпел крушение в Узком проливе». Кредиторы Антонио, приехавшие в Венецию, клянутся, что он должен неминуемо обанкротиться. Мы видим, как множатся слухи – от крушения одного корабля до «погибло все»:
Ужель погибло все, без исключенья?Из Триполи, из берберийских стран,Из Мексики, двух Индий, Лиссабона,Из Англии? И ни один корабльНе спасся? Все разбились об утесы,Грозу купцов?
Вексель просрочен, а Шейлок неумолим. Даже если бы Антонио имел деньги, тот не взял бы: «хочет получить он лучше мясо // Антонио, чем в двадцать раз ту сумму, // что задолжал он». И не просто мясо – сердце! Шейлок обхаживает дожа, который играет и роль верховного судьи, «твердит, что попрана свобода будет // В Венеции, когда ему откажут». Деньги для уплаты по векселю находятся: в двадцать раз дороже номинала готова дать Порция, возлюбленная Бассанио, но уже поздно. Друзья не надеются и на защиту дожа. Антонио объясняет:
Не может дож законы нарушать:Ведь он, отняв у чужестранцев льготы,В Венеции им данные, доверьеК законам государства подорвет;А наши и торговля и доходы —В руках всех наций.
Торговля и доходы Венеции действительно в руках других стран, потому что ресурсов особо нет, страна выполняет роль торгового хаба, а торговля легко может переместиться в другой прибрежный порт. Пожалуй, это мое самое любимое место в пьесе. По сути Шекспир говорит о том, что для инвестиций в страну нужен хороший инвестиционный климат. Это в XVI-то веке!
Поневоле начинаешь задумываться о том, откуда берутся такие познания у актера провинциального театра. Подобные примеры из пьес Шекспира, видимо, и заставляют подозревать, что под этой маской скрывался куда более влиятельный человек, вплоть до версии о принадлежности автора к королевской династии.
