Коллектив авторов - Словенская литература. От истоков до рубежа XIX–XX веков
В противовес возвышенной романтической любви героев Прешерна и Вальявеца, Енко изображает вполне земное приключение своих персонажей. Их любовная интрижка начинается в трактире с того, что под столом, вокруг которого собрались занимающиеся спиритизмом гости (Енко относится к такому занятию с откровенной издевкой), герой прижимается к ножке красавицы Ленки и, не встретив сопротивления, начинает решительное наступление на ее «добродетель». Вторая встреча героев происходит уже наедине, на складе, между мылом, свечами и прочими товарами, которые продаются в лавочке. Драматическое препятствие (в виде свечей, измазавших сюртук молодого человека) мешает герою отправиться домой, и влюбленные пробираются в комнату продавщицы, находящуюся в том же дворике, что и склад. Здесь и кончается «история любви» героев, кончается настолько откровенным описанием их физической близости, что подобного описания не найти даже в произведениях словенских натуралистов. Молодой автор, лишая любовь ее романтического ореола, дегероизирует своих персонажей, противопоставляя их романтическим героям типа Чертомира. Огнепламтича (с точки зрения романтизма) можно назвать не столько героем, сколько анти-героем, пародией на его славных предшественников. Недаром в финале поэмы перед самой откровенной альковной сценой Енко раскрывает замысел своего произведения:
Здесь ты кончаешься, небесная фантазия,Уступив славную победу действительности.
Енко пародирует словенские романтические поэмы (как классические, так и эпигонские) во имя победы действительности над поэтической фантазией и романтическими принципами творчества. Торжество реалистического над романтическим проявляется на всех уровнях художественной структуры произведения. В «Огнепламтиче» объектом пародии становятся не только сюжет и герои романтической поэмы, но и романтический стиль, прежде всего некоторые типичные приметы прешерновской образности, а также характерные черты творческой манеры Весела Косеского и уже упоминавшегося Вальявеца, расхожие лексические штампы. Однако позднейшая лирика Енко в значительной степени развивалась в русле романтизма. Поэма «Огнепламтич», намного опередившая свое время, оказалась отдельно стоящим, изолированным явлением, обделенным вниманием и читателей, и критиков того времени, интерес которых был обращен преимущественно к прозе.
Проблематика поэзии Енко весьма разнообразна. С удивительной искренностью и непосредственностью звучит в его стихах тема любви к несчастной, порабощенной родине. Лучшее из патриотических стихотворений поэта «Вперед, знамена славы!» (1860) стало словенской «Марсельезой». Больших успехов достиг он и в области политической сатиры. Интимная лирика Енко (циклы «Воскресшие воспоминания», 1859; «Картины», 1860) отражает внутренний мир духовно богатой свободолюбивой личности, мучительно переживающей страдания своей родины, свою собственную неустроенность и одиночество («Тройная беда», 1863).
Тому беда, кто в жизни этойСам над собой не господин,Кто обречен блуждать по свету —Для всех чужой, всегда один.
Тому беда, кто в жизни труднойЖдет каждый день и каждый часС чужих столов подачки скудной,Куском дарованным давясь.
Тому, кто сам на все стремленьяЗапрета наложил печать,Чтобы невеждам в услуженьеСвой дар, и ум, и свет отдать.
(«Тройная беда», перевод Н. Стефановича)Легкая мечтательная грусть ранних стихотворений начинает окрашиваться во все более печальные тона, а затем и прямо переходит в глубокую неудовлетворенность окружающим миром, во все более пессимистическое созерцание действительности. Опираясь на традиции лирической народной песни, художественный опыт Гейне и Лермонтова, Енко создает лаконичную, простую и вместе с тем гибкую, напевную, богатую оттенками, полутонами и переливами стихотворную форму, из-за которой его часто называют предтечей импрессионистической лирики:
Девушка весь вечерУ окна мечтала,Чтоб луна над миромТихо засияла.
– Милый твой с другоюВ чистом поле ходит,За руку подругуПо тропинке водит.
Так луна сказалаИ исчезла в тучах.Чтобы слез не видетьДевичьих горючих.
(Из цикла «Картины», перевод А. Ахматовой)Первый – и единственный – сборник стихотворений Енко «Стихи», вышедший в 1864 г., вызвал яростные нападки со стороны консервативно-клерикальных кругов. Видимо, это и подорвало и без того слабые силы поэта и стало одной из причин его преждевременной смерти.
Особенно популярным в начале 1850-х гг. был фольклорно-романтический тип прозы, отмеченной одновременно интересом к исторической тематике. Наиболее типично в этом отношении творчество Янеза Трдины (1830–1905). Не случайно его произведение «Аров и Зман» (1850) носит подзаголовок «народный рассказ», а «История о Гласан-Боге» обозначена как «попытка народной эпопеи словенцев». В центре этих ранних произведений Трдины – образы романтических героев, а в развитии повествования использовано много фольклорных мотивов. Несмотря на разнородность идейных и художественных элементов, повести Трдины отмечены определенным интересом автора к реалистическим приемам и деталям. Это особенно очевидно при сопоставлении «Арова и Змана» с исторической повестью Луки Светеца (1826–1922) «Владимир и Косара» (1851), в которой использована легенда из хроники хорватского писателя Андрии Качича-Миошича (1704–1760) «Приятная беседа народа славянского» (1756), ярко выражены панславистские идеи и пристрастия ее автора к романтическим штампам. «Народные сказки из Бистрицкой долины», опубликованные Трдиной в 1849–1850 гг., являются наиболее ярким образцом фольклорной разновидности романтической прозы. Выходец из крестьянской семьи, Трдина был с детства влюблен в поэтический мир народных сказов, повестей и легенд и оставался верен этой любви на протяжении всей своей творческой жизни. Однако сказки Трдины не просто воссоздание фольклорных источников. Писатель вносил в них свои сюжеты, заимствованные из жизни или истории, свой жизненный опыт, наблюдения и мысли, свой общественный, нравственный или социально-критический настрой. Сам он писал: «Я старался обогатить старинные народные идеалы идеями нашего, более прогрессивного времени: патриотизмом, свободолюбием, духом словенцев и славянства, стремлением к просвещению и всем другим благам, которые способствуют движению человечества вперед»[78]. Свободомыслящий демократ, Трдина воспевает в «Народных сказках из Бистрицкой долины» жизнестойкость, ум, находчивость словенского народа, которые помогли ему выстоять в бесчисленных исторических испытаниях.
Главной особенностью прозы Трдины является соединение наивной народной фантазии с критическим рационалистическим началом, переплетение фантастического, придуманного мира с подлинной современной действительностью. Романтические устремления молодого писателя нашли свою реализацию в фольклорной фантастике, реалистические – в тех жизненных реалиях и в тех актуальных идейных моментах, которые он включал в художественный мир своих сказок. Это позволяет считать Трдину непосредственным предшественником автора «Мартина Крпана» Левстика.
Наиболее яркой и типичной представительницей жанра романтической исторической повести стала первая словенская женщина-литератор Йосипина Турнограйска (1833–1854). Так же, как и Светец, Турнограйска проявляла глубокое внимание не только к словенской истории, но и к истории всех славянских народов. Творческим импульсом для развития общеславянских интересов писательницы послужила знаменитая поэма Я.Коллара «Дочь Славы», по мотивам которой Турнограйска написала свою новеллу «Марула». О влиянии, которое оказало на писательницу творчество Коллара, свидетельствует отрывок из ее письма, датированного 1851 г.: «День Славы заблистал так весело и радостно. Все ее сыны спешат принести ей свой дар, каждый хочет доказать, что является ее достойным сыном. Почему бы и ее дочерям не питать тех же устремлений?»[79]. Таким образом, пафос характерного для того времени славянского единения является творческим источником того «славянствующего» направления в рамках романтической исторической повести, к которому принадлежали Светец и Турнограйска.
Центральным произведением Турнограйской является повесть «Невинность и сила» (1851). События повести относятся к концу первой – началу второй четверти XV в. (около 1424–1428 гг.), когда гордый и властолюбивый цельский граф Герман II задумал создать могущественное Цельское королевство – от Целья до Царьграда, от Будима до Вены. Одним из препятствий на пути к осуществлению этой мечты стал брак его сына Фридерика с дочерью обедневшего дворянина (по некоторым версиям, и вовсе простолюдинкой) Вероникой, ради которой он расстался со своей первой женой Елизаветой, представительницей знатного и могущественного рода Франкопанов. У Германа II созрел план – для спасения Фридерика и своей мечты о Цельском королевстве обвинить Веронику в том, что она при помощи колдовских чар заставила Фридерика полюбить себя и убить Елизавету, чтобы жениться на ней, Веронике. Суд оправдал Веронику благодаря энергичной защите, но Герман II все равно расправился с мешавшей ему невесткой, подослав к ней наемных убийц. Неподдельная искренность повествования, глубокий лиризм в сочетании с пристальным вниманием к некоторым подлинным историческим фактам способствовали не только популярности этой повести, но и популярности самой темы графов Цельских у последующих поколений словенских писателей.
