Вардан Айрапетян - Русские толкования
Ср. пушкинское в сей век железный без денег и свободы нет (книгопродавец поэту), пословицу «Богатый как хочет, а бедный как может» или «Богатому — как хочется, а бедному — как можется» (ПРН, с. 95). «Денежка не Бог, а полбога есть» (с. 82), слова богатый и у-богий, не-бóга «нищий» производны от бог. А бедный одного корня с бес, см. ЭССЯ 2, с. 89.
К разнице между свободой и волей см. С. Бочаров, Своб. Пушк.; В. Топоров, Простр, текст, прим. 23 на с. 239 сл., Мир и воля, с. 51 с прим. 79 на с. 60, Элемент *MIR-, с. 110-15; В. Бибихин, Узнай себя, с. 287 сл. Сюда же из Пришвина
Алпатов сказал:
— Это воля, я свое отгулял, мне бы хотелось свободы.
— Самая и есть наша свобода.
— Нет, свободный в законе живет, и ему нельзя убивать.
(Мирская чаша, 6) и пословица В поле воля (ПРН, с. 834) вместе с соотношением слободá: свобода. *В поле воля, а в слободе свобода, можно сказать вопреки мнению Г. Федотова, Россия и свобода (4), о нерусскости свободы, вслед за ним Г. Померанц в статье Европейская свобода и русская воля — ДН, 1994, № 4, с. 137—47. Еще см. Т. Булыгина и А. Шмелев, Язык. концепт., с. 486 сл.; о слободе — кроме 10-ой лекции курса Терминология русской истории Ключевского, Святость 1 Топорова, с. 75; к воле — А. Гура в Слав. др. 1, с. 428—30.
Родовая свобода. Свободен тот, чьи возможности соответствуют его желаниям, но желаний у человека от природы больше чем возможностей, мыслей больше чем дел, а вопросов больше чем ответов: «Много хочется, мало сможется», «Мало ль чего хочется, да не всё сможется», «Не всё сбывается, что желается», ср. выдавать/принимать желаемое за действительное, «Много думается, мало сбывается / да не всё то сбудется», «У него на всякий спрос есть ответ» — значит, врет человек (ПРН, с. 548, 850, 236, 860 и 411). «Хочу, да не могу», вот формула несвободы, ср. изнемогать, занемочь, неможется кому, немощный, немочь. Кто же человек, могущий сделать и сказать всё что хочет? Никто в отдельности, но все как один, мировой человек пословицы Мир — дружная община, согласная сходка — велик человек (ППЗ, с. 143 и 157, ср. в ПРН, с. 404), соотносительный с мировым деревом и похожий на сердцевину в деревьях по описанию загадки «С лесом вровень, а не видно» (ППЗ, 4, ср. 301 сл., 662 и Заг., 1701—05). «Мир столбом стоит», а «Стоя растешь вдвое» (ПРН, с. 404 и 515), отсюда эпитет дерева, дурака и мужского члена стоерос(т)овый «здоровенный», причем само здоров(енн)ый одного корня с дерево. Вместе люди свободны — троякой свободой: «все мы, люди, вместе как-то способнее ко всякому делу, слову и мысли»[47] — Платон (Протагор, 348d); свобода у своих; мировой человек всемогущ, способен на всё, он мудр и глуп, вообще двойствен, ведь он иной, в ком сходятся благой всечеловек и дурной общечеловек Достоевского. К связи слов расти, род и люди с лат. liber или др. — греч. έλεύθερος «свободный» см. Индоевр. установл. 1 Бенвениста, 3.3 (Свободный человек), и В. Топоров, Прус. L, с. 166—68 и 380—82; о слав. *svojь: *svoboda и индо-евр. *sue-/*suо- О. Трубачев, Этноген. культ, слав., по указателю; к связи мудрости и свободы — Святость 1 Топорова, приложение о др. — греч. σοφία: собь, свобода на с. 67–90 и 222—35. «Как мир захочет», мирская воля (: великий мир), ср. мирволить (единство мира и воли соответствует единству индийских Митры и Варуны, см. Топоров, Мир и воля или Элемент *MIR-, с. 110–15), «Что миром положено, тому быть так», «Что люди говорят, то и правда/сбудется», «Мир зинет — камень треснет», мир «силен как вода, а глуп как дитя» (ПРН, с. 404, 688, 405 сл.). Ср. «как Богу угодно», «коли Бог велит», «Божьей воли не переможешь/переволишь» (с. 37, при этом бог связано с индо-иран. Б(х)ага); «Иисус сказал: Если двое в мире друг с другом в одном и том же доме, они скажут горе: Переместись! — и она переместится.» «Иисус сказал: Когда вы сделаете двух одним, вы станете Сыном человека, и если вы скажете горе: Сдвинься, она переместится.»[48] — апокрифическое Евангелие Фомы, 53 и 110, «Сын человека» = Сын Человеческий, сюда же Матфей, 17.20, 18.19 сл.
И личная. Правило «Если никто (в отдельности), то все (как один)» это вид правила «Если и только если никто, то иной», а еще один вид — «Если никто (другой), то я сам», «сам» и есть не кто другой. Свободны все как один, свобода у своих, но я сам тоже свободен, единственный я-для-себя, ср. «--свободу я понимаю как возможность быть в себе…» из дневниковой записи Пришвина под 25.12.1918. Эпиктет продолжает (4.1.130): «Следовательно, тело — чужое, части его — чужое, имущество — чужое. Значит, если ты станешь испытывать привязанность к чему-нибудь из этого как к своему, то понесешь наказание, которого заслуживает домогающийся чужого.»[49] Наращивание силы, мощи ведет к родовой свободе, а к личной свободе ведет отказ от неосуществимых желаний, самоограничение, самоотчуждение, ср. свобода от чего «независимость», свободный как «незанятый, пустой». «Ведь свобода обретается не исполнением того, чего жаждут, но подавлением жажды.»[50] (Беседы Эпиктета, 4.1.175), «Кроме самостеснения нет истинной свободы человеческой.» (старообрядец К. Голубов в статье Солженицына Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни, 7) — только так, смиренно я уподоблюсь мировому человеку, который делает что хочет, или пользуется свободой. А дерзкое наращивание возможностей для исполнения своих же собственных желаний ведет к своеволию, произволу, к насилию над другими. «Своя воля страшней неволи», «Бог — что захочет, человек — что сможет», «Живи не как хочется, а как можется / как Бог велит», «Кто говорит что хочет, сам услышит чего и не хочет», «На сем свете мы в гостях гостим», а «В гостях что в неволе», «Неволя учит и ума дает», «Неволя/нужда скачет, неволя/нужда пляшет, неволя/нужда песни/песенки поет», «В тесноте люди песни поют, на просторе волки воют», «В тесноте люди живут» (ПРН, с. 209, 303, 829, 412, 292, 784, 828, 836, 93 и 554). Ср. «Если есть возможность говорить что хочешь, надо говорить что можешь» — концовка и заглавие одного интервью Битова; это ответ на (анти)устав Телемской обители «Делай что хочешь» (Рабле, 1.57). О четверостишии Пушкина
Забыв и рощу и свободу,Невольный чижик надо мнойЗерно клюет и брызжет воду,И песнью тешится живой.
см. С. Бочаров, Своб. Пушк., с. 21–25, и М. Мурьянов, Симв. Пушк., с. 68–74.
К телу, речи и уму мирового человека. «Церковь — тело Христово», но и «это было уже не механическое сборище людей, подчиненных чьей-то внешней и чуждой воле, но одно, предельно сцементированное гигантское тело» из рассказа С. Снегова (Жизнь до первой пурги) о колонне лагерников в пургу. «Фольклорные произведения-- творения одного удивительного автора, чьи бесчисленные произведения существуют в бесконечном количестве вариантов и множестве диалектных разновидностей. Этот автор — коллективная языковая личность, фольклорный социум--» — С. Никитина, Устн. язык. (с. 12). И Соссюр, отрывки 1285 и 1288: «--Язык пребывает в коллективной душе, и этот-- факт должен быть частью самогó определения языка.»[51] Но и Сергей Булгаков, подводя к Богу-Слову: «Наречия различны и множественны, но язык один, слово едино, и его говорит мир, но не человек, говорит мирочеловек.» — Философия имени, 1 (Что такое слово). Стоические «общие понятия» (προλŋψεις «preconceptions» — Беседы Эпиктета, 1.22) это мысли мирового человека. Розанов в Мимолетном под 4.9.1914:
— Кто знает истину?
— Все.
— А не мудрецы?
— Все и есть мудрец; а один всегда есть только «он».
Сюда же «Истина это слово макросубъекта!» у Ухтомского (ИС, с. 464 = ЗС, с. 417) и имя *Mo¸dro-mirь (Топоров, Элемент *MIR-, с. 45), восстановленное по топониму. В Имеславии как философской предпосылке Флоренского (1): «То, что называется здравым смыслом и что есть на самом деле всечеловеческое сознание--», ср. фрагмент 113/23d1 Гераклита «Здравый рассудок (τò φρονεîν) — у всех общий»[52] или у Вико «Здравый смысл — это суждение без какой-либо рефлексии, чувствуемое сообща всем сословием, всем народом, всей нацией или всем родом человеческим.»[53] — одна из аксиом Новой науки (1.2.12/142). «Вся структура нормального человека держится на одном из прекраснейших достижений внутренней человеческой культуры — на здравом смысле.» — Лидия Гинзбург, из записи 1929 года. Защитником здравого смысла был Честертон, а врагом Набоков.
