Галина Синило - История мировой литературы. Древний Ближний Восток

Изучение шумерской культуры продолжается и сегодня, ведь и до сих пор она остается загадочной, и главная загадка – само происхождение шумеров, их языка, возможность его соотнесения с другими языками. В свое время возникла так называемая тюркская гипотеза, утверждавшая родство шумерского и тюркских языков (в частности турецкого). Однако она была опровергнута. Шумерский язык сопоставляли с монгольским, финно-угорскими, индоевропейскими, малайско-полинезийскими, сино-тибетскими и другими языками. Одна из последних гипотез была выдвинута И. М. Дьяконовым. По его мнению, шумерский язык может оказаться родственным языкам народов мунда, проживающим на северо-востоке Индостана и являющимся наследниками древнейшего доарийского (протоиндийского) населения Индии. Ученый обнаружил общие показатели местоимений 1-го и 2-го лица в шумерском языке и языках мунда, а также общий показатель родительного падежа и сходство некоторых терминов родства. Как отмечает В. В. Емельянов, «его предположение может быть отчасти подтверждено сообщениями шумерских источников о контактах с землей Аратта – аналогичный населенный пункт упоминается и в древнеиндийских текстах ведического периода»[228]. Тем не менее эта гипотеза остается только гипотезой, и В. К. Афанасьева подчеркивает: «…шумерийцы до сих пор остаются одними из наиболее загадочных жителей земли. Мы знаем, что они пришли в Двуречье, но не знаем откуда. Мы знаем их богатейшую литературу, но до последних лет ни среди мертвых, ни среди живых языков не удавалось отыскать для них не то что близкого, даже далекого родственника. Все же исследования и изыскания продолжаются, изучение шумерской фонетики медленно, кропотливо и неуклонно движется, и, возможно, в этой области нас ожидают в недалеком будущем большие открытия. Так, удалось наметить возможности типологического (но только типологического!) сближения шумерского с кетским на Енисее и с языком одного из племен горного Афганистана. Появилось предположение, что, скорее всего, шумерийцы пришли откуда-то с Востока и, возможно, долгое время местом их обитания были глубинные области Иранского нагорья. Насколько справедливы эти гипотезы, покажет будущее»[229].

Итак, благодаря усилиям и преемственной связи ученых разных стран, разных национальностей, перед нами все явственнее предстает одна из древнейших цивилизаций мира, которой столь многим обязана современная цивилизация и которая помогает нам понять истоки многих библейских образов и сюжетов, более того – общие истоки человеческого сознания, мышления, мифологической памяти, литературы. Безусловно, с открытием шумерской цивилизации и культуры кардинально изменился взгляд науки не только на Древний мир, но и на всю историю человеческой цивилизации, на ее истоки. «Шумерская цивилизация, – пишет В. К. Афанасьева, – насколько мы можем судить в настоящее время, – единственная в своем роде: до нас дошло такое огромное количество письменных документов, как ни от какой другой древней культуры мира. Эти документы сообщают сведения буквально о всех сторонах жизни древних людей. Даже от египетской, значительно превзошедшей шумерскую по числу памятников изобразительного искусства, не сохранилось памятников письменности в таком объеме. Вот в чем они первые для нас, они – знак развития древнего общества в целом, представители раннего этапа человеческой культуры. И все, что они делали, они делали как бы в первый раз, а кое-что и действительно впервые»[230].

«Черноголовые» (санг-нгиг) – так называли себя шумеры – уже в конце 4-го тыс. до н. э. создали высокоразвитую цивилизацию, образовав первые города-государства в Междуречье, хотя географический ландшафт, в котором родилась эта цивилизация, был не очень благоприятным. В. К. Афанасьева отмечает: «Многие древние цивилизации развивались в благоприятных окружающих условиях – мягкий климат, богатство природных ресурсов давали возможность относительно сносного существования человека и способствовали развитию общества. Шумерскую культуру скорее можно назвать цивилизацией “от недостатка” – природа здесь была враждебна человеку. Сырой, нездоровый климат, катастрофические, нерегулярные разливы рек, песчаные бури. Почвы заболочены. Земля может стать плодородной, но требует неимоверного труда, чтобы она могла дать пропитание. Строительных материалов – камня, дерева – нет. Зато есть тростник и глина»[231]. Шумеры и воздвигли свою цивилизацию из глины и тростника – вопреки скудной и враждебной природе и одновременно благодаря ей. Они осушили болотистую, но очень плодородную почву долины Тигра и Евфрата, создали первую искусственную ирригационную систему, научились бороться с губительными разливами Евфрата. Они придумали форму для кирпича: обожженная глина, смешанная с тростником, стала главным строительным материалом.

Однако, пожалуй, самым важным открытием шумерской цивилизации явилось клинописное письмо, и здесь также глина и тростник стали главными подручными средствами. На небольшие глиняные таблички (размером с половину книжной страницы и меньше) острой тростниковой палочкой по сырой глине наносились тысячи маленьких треугольных значков разнообразной формы (точно так же и с обратной стороны таблички), затем таблички высушивались на солнце. И поныне эти таблички поражают ювелирной тонкостью и изяществом исполнения. Так, квадратную табличку размером 23 × 23 см неведомый шумерский писец умудрился разделить на двенадцать столбцов и уместить на ней крошечными значками более 600 строк героической поэмы, которую первый ее исследователь, С. Н. Крамер, условно назвал «Энмеркар и правитель Аратты». Остроугольные знаки, напоминающие непосвященному причудливые птичьи отпечатки, требовали особой подготовки и тренировки памяти, чтобы их прочитать: письмо было понятийно-слоговым, один и тот же знак (в общей сложности их было около 600) имел множество значений в зависимости от контекста. Поэтому труд писца и чтеца требовал длительной подготовки и очень высокой квалификации. Не случайно в шумерском тексте на маленькой табличке, хранящейся в Эрмитаже, говорится:

Мудрые люди, что средь нас живут,С тех пор как Энки[232] всему название дал,Столь искусной работы, как дело писца, что я избрал,Не могут назвать! Коль не умеешь петь,До середины песни, как до морского берега,Не добредешь! Так и дело писца!

Здесь мы вновь слышим знакомый мотив «нерукотворного памятника», сходный с тем, который прозвучал на берегах Нила во 2-м тыс. до н. э. и дошел до нас на папирусе «Прославление писцов». Вполне рукотворные шумерские таблички оказались более устойчивыми перед натиском времени и стихийных бедствий, нежели египетские папирусы: в огне пожаров глина только закалялась. Быть может, это и обусловило лучшую сохранность и в большем объеме клинописных памятников в сравнении с египетскими папирусами. Правда, таблички могли разбиваться, но тщательная, воистину ювелирная работа археологов возвращает их из небытия: их буквально склеивают по кусочкам. Иногда на поиски какого-нибудь отколовшегося уголка в музейных архивах уходят десятилетия, а будучи найденным, фрагмент может изменить понимание смысла всего текста. Хрупкая, непрочная глина запечатлела облик ушедшей, но не исчезнувшей культуры, и вновь слово оказалось тверже камня, бронзы, золота. Воистину полны глубокого смысла и могут быть отнесены к древней шумерской поэзии строки А. А. Ахматовой:

Ржавеет золото и истлевает сталь,Крошится мрамор; к смерти все готово.Всего прочнее на земле печальИ долговечней – царственное слово.

Специфика шумерских текстов и принципы их классификации. Исторические надписи и хроники

На дошедших до нас шумерских табличках предстает история Шуме ра, и первые опыты дипломатии, войны и мира, и первые известные нам законы шумерского царя Ур-Намму, правившего около 2050 г. до н. э., т. е. на 300 лет раньше знаменитого вавилонского законодателя Хаммурапи. Два обломка таблички с текстом законов «первого Моисея», хранящихся в Ниппурской коллекции Стамбульского музея под номером 3191, были прочитаны в 1952 г. С. Н. Крамером (восемь колонок текста по 45 разлинованных строк, из которых половина практически не читалась), и он же в 1983 г., после нового тщательного прочтения, предположил, что законы составлены не самим Ур-Намму, а его сыном Шульги. Так или иначе эти тексты (и другие найденные таблички со всевозможными договорами, завещаниями, судебными постановлениями) подтверждают, что закон и правосудие высоко ценились и уважались в повседневной жизни шумеров.

Среди шумерских табличек – и первые учебные пособия по разным отраслям знаний, и первые математические таблицы, и первая фармакопея (табличка с записью медицинских рецептов мазей, примочек и притираний, расшифрованная профессором Крамером, датируется примерно 2300 г. до н. э. и удивляет полным отсутствием каких бы то ни было магических заклинаний). Но самое главное богатство, запечатленное на светло-коричневых табличках, – шумерские мифы, сказания, легенды, песни, басни, пословицы, поговорки, – словом, художественная литература, которая всегда полнее всего отражает и материальную культуру, и духовную жизнь общества. Впрочем, шумерское понятие художественной литературы не совпадало с современным: вероятно, они не относили сюда многие тексты ритуального, культового назначения, исторического или юридического характера. Однако все мышление древних имело мифопоэтический характер, поэтому даже законы Ур-Намму вписаны в поэму, начинающуюся «от начала начал» – с создания мира. Когда он был создан, когда была определена судьба Шумера и города Ура, верховные боги Ан и Энлиль назначили царем Ура бога луны Нанну[234], а тот избрал своим земным наместником Ур-Намму, который ввел законы и установил справедливость.