Владимир Никонов - География фамилий

Фамилии позволили подсчитать частотность формантов мордовских личных имен, от которых они образованы. Подсчет охватил 120 тыс. человек по девяти районам республики. Взяты форманты: ‑ай‑ (Сураев, Сурайкин; Радаев, Радайкин и т. д.), ‑с‑ (Вирясов, Вирсякин; Тремасов, Тремаскин); ‑ш‑ (Кудашев, Кудашкин; Пурдышев, Кирдяшкин); ‑ан‑ (Вечканов, Лемдянов, Кирдяшкин, Рузанкин); ‑ат‑ (Кижеватов, Кижеваткин; Учеватов, Учеваткин); ‑ут‑ (Сайгутин, Бажутов, Ишуткин, Паксюткин); ‑ап‑ (Волгапкин, Кижапкин, Кирдяпкин). Частотность указана в %:

Эти старинные форманты мордовских имен охватывают меньше ¼ всей мордвы. Различия между эрзи и мокшей не слишком велики, но некоторые из них, даже небольшие, едва ли случайны: уступая эрзе в частотности ‑а‑, ‑ат‑, ‑ан‑, мокша чаще эрзи пользовалась ‑с‑.

Формант ‑ут‑, хотя и редок, но гораздо чаще встречен у эрзи. Это отзвук наибольшей частоты его у арзамасской мордвы за пределами республики. Не располагая, к сожалению, данными по нижегородским терюханам (северная ветвь мордвы), удалось собрать фамилии нескольких тысяч человек мордвы в южных районах Горьковской обл. по переписи 1979 г. Там обильны фамилии мордвы, имеющие суффикс ‑ут‑: в Лукояновском р‑не — Инуткины (с. Чиргуши), Изутовы (д. Николаевка), Паруткины (с. Пичингуши); в Шатковском р‑не — Ошуткины (с. Алемаево, д. Крапивка), Квакуткины (там же), Бечутковы (с. Вечкусово), Инжутовы (с. Ново-Иванцево), Баксутовы (с. Великий Враг), Изуткины (с. Кардавиль) и др. Случайность такой частотности исключена. Налицо существенная географическая черта фонетики, определенная по фамилиям арзамасской мордвы. Воздерживаясь от далеко ведущих внеантропонимических параллелей, нельзя не отметить значение указанной особенности.

Не просто различно, а резко противоположно отношение мокши и эрзи к суффиксу ‑ап‑. Тысячи мокшан носят фамилии, содержащие этот формант, а у эрзи встретилась лишь единственная семья из 6 человек в с. Низовка Ардатовского р‑на (1959 г.), носящая фамилию Аздрапкины (вблизи живут Аздравкины, здесь возможна подмена лабиальных согласных в/п). Фамилия могла остаться как след былого обитания мокши в этих местах. Встречен формант ‑ап‑ и у саратовской мордвы (1913 г.): Вертяпины в с. Оркино Саратовского у., Кистяпкины в с. Апалиха Хвалынского у.[235], где смешаны эрзя и мокша. Упомянутая тамбовская фамилия Шиндяпин образована тем же формантом. Он давен, его сохранили и топонимы, например в Мордовской АССР — Веденяпино, Волгапино, Мельцапино, Парапино. Несомненно, он звучит в фамилии декабристов братьев Веденяпиных, указывая на их происхождение. Отсутствие его у эрзи до сих пор никак не замечено. Находка очень существенна. Каждое обнаруживаемое различие между двумя мордовскими языками приближает к разгадке их возникновения. Ни одной работы о форманте ‑ап‑ нет. Неизвестно, как и из чего он возник у мокши или откуда заимствован.

Полностью отсутствуют работы о языке мещеры. Следы этого языка должны были отразиться в фамилиях. Мещера на протяжении тысячелетия жила на обширной территории, растворяясь постепенно среди мордвы, русских, татар (мишарей).

Только в с. Зубова Поляна и окружающих селениях зафиксированы фамилии с сочетанием согласных мбр, вбр (непривычных русскому слуху, но обычных в мордовской речи): Учамбрин, Севамбрин, Кевбрин. Н. Ф. Мокшин предложил этимологии имен, отчества от которых стали этими фамилиями: уча пря, сермав пря, кев пря из пря — «голова»; уча — «овца»; сермав — «пестрая»; кев — «камень»[236]; вероятно, исследователи к этому еще вернутся.

Из других фонетических черт интересно фонетическое раздвоение фамилии, выраженное территориально: на юге и востоке Инсарского р‑на фамилия Черапкины имеет р твердое (села Кочетовка, Тумола, Верхиссы, Яндовиши), а ниже по течению р. Исса (села Паево, Глушково, Большие Полянки) — только Черяпкины, с р мягким (там же Еряшкины), как в соседнем Ковылкинском р‑не (с. Подгорное Алексово). Не касаюсь возможной связи с фамилией Царапкины, распространенной в бассейне среднего течения р. Мокши, а особенно частой у чембарской мордвы Пензенской обл.

Очень существенна концентрация фамилий или, наоборот, их разбросанность. В Куликовке (Рузаевский р‑н), всего в 3 км от железнодорожной станции Хованщина, у 617 человек мокши 50 фамилий, из них три самые частые охватывают 24%. А в другом мокшанском селе, Сарга (Старошайговский р‑н), лежащем в стороне от железной дороги, только 32 фамилии, хотя жителей даже несколько больше, чем в Куликовке, — 741 человек, из них 287 — Алямкины, 236 — Пьянзины, 92 человека — Чалдаевы. К этим трем фамилиям принадлежит 83% жителей! Налицо два противоположных типа: разбросанность и концентрация. Фамилии отражают экономическое развитие региона в прошлом: в глубинке прочнее держались пережитки натурального хозяйства с обусловленной им замкнутостью, следовательно, и фамилии были менее разнообразными, а там, где действовали оживленные связи, состав населения был более подвижным и фамилии более разнообразными.

Конечно, очень многое осталось за пределами изложенного. Достаточно сказать, что совсем не затронута масса неофициальных фамилий мордвы, а ведь на многих территориях не было почти ни одной мордовской семьи без неофициальной фамилии. Сбор их только начат Т. А. Исаевой, Т. П. Федянович, Р. С. Ширманкиной[237]. Скуден ономастический материал по мордве, живущей вне пределов республики.

Высказанное на этих страницах хотелось бы предложить на обсуждение, особенно вводимое впервые в поле зрения науки.

Формы среднеазиатских фамилий

Фамилии у народов Средней Азии имеют недавнее происхождение. В начале нашего столетия они были лишь у немногих, а сотню лет назад их не было ни у кого. Сегодня в библиографическом или ином указателе имена Хайям или Навои стоят в одном ряду с фамилиями. Но это не фамилии. Фамилия — имя членов семьи, переходящее на несколько поколений (в отличие от имени индивидуального и от отчества, наследуемого только одним поколением). В сочетаниях Омар Хайям, Алишер Навои нет именования семьи и их не передавали по наследству. Главным членом этих сочетаний были тогда Омар и Алишер, а Хайям и Навои — дополнительными, уточняющими.

Еще в начале столетия семейную преемственность выражали формы отчеств: в тюркских языках присоединяли оглы — «сын» или кыз(ы) — «дочь» (Ахмед-оглы — «сын Ахмеда», Фатыма-кызы — «дочь Фатымы»), заде — «рожденный» (Турсун-заде — «рожденный от Турсуна) — в иранских.

О фамилиях в Средней Азии написано немного. Некоторые наблюдения над узбекскими фамилиями сделал Э. А. Бегматов[238], казахскими — Т. Д. Джанузаков[239]; довольно полный список киргизских фамилий, образованных из личных имен, привели Т. Жапаров и И. С. Колосов[240]. Вот почти и все опубликованное о фамилиях трех народов, составляющих 20 млн человек. А материалов по другим народам Средней Азии (таджикам, туркменам, каракалпакам, уйгурам, дунганам, корейцам) практически нет, или о фамилиях говорится попутно[241]. Наша попытка дать свод общих и различительных черт среднеазиатских фамилий[242], конечно, остается попыткой в сравнении с огромным объемом задачи.

У народов Средней Азии не было фамилий до тесных контактов с русским населением. В 1860—1865 гг. первым казахским ученым (историком, этнографом, стиховедом), близким к русской революционно-демократической интеллигенции, дед которого носил имя Вали-хан, стал Валиханов. Позже такие примеры несколько участились, но и в начале XX в. оставались исключениями. Избирали фамилию по русскому образцу баи и торговцы, сотрудничавшие с царскими властями и русской буржуазией. Только в 1930‑е годы фамилии стали присваивать населению, и тогда же они стали обязательными. Естественно, что массовое формирование фамилий (у миллионов семей почти одновременно) шло по простому способу: фамилией стало имя отца + преобладающий формант русских фамилий ‑ов (с его фонетическим вариантом ‑ев). Поэтому почти у всего поколения, рожденного до середины 30‑х годов, совпадают основы отчеств и фамилий: Кадырбек Жаныбаевич Жаныбаев (киргиз), Ахмед Каримович Каримов (узбек).