Лев Успенский - Слово о словах
И вдруг, уже в XX веке, в Китае были найдены древние рукописи, принадлежавшие до того неизвестному тоха´рскому языку. Когда их прочли, увидели: язык этот относится к языкам индоевропейским. Это было любопытно, но не так уж поразительно. Поразительным оказалось другое: он принадлежал к типичным языкам «ке´нтум», к западным языкам35, хотя местообитание народа, говорившего на нем, лежало далеко на востоке, на самой восточной окраине индоевропейского мира. Ему полагалось быть языком «са´там», а он...
Открытие тохарского языка очень разочаровало многих «компаративистов», то есть лингвистов – сторонников сравнительного языкознания, особенно тех, которые все еще стремились добраться до тайн «праязыка». Один лишний язык – и сразу разрушилось так много твердо сложившихся выводов и объяснений! А кто скажет, сколько таких открытий принесет нам будущее? А кто поручится, что не существует десяти или пяти языков, исчезнувших навеки, о которых мы уже никогда ничего не узнаем? Между тем они были, жили, воздействовали на своих соседей, и, не зная их, нечего и думать о том, чтобы точно воспроизвести картину языкового состояния людей в таком далеком прошлом.
Так выяснился основной недостаток сравнительного метода в языкознании – его приблизительность, его неточность. Он является прекрасным помощником, пока. его показания можно проверять данными со стороны – сведениями из истории, из археологии древних народов. Но едва граница такой проверки перейдена, это отличное орудие познания мгновенно превращается в жезл волшебника, если не в палочку фокусника, которая может вызвать самое неосновательное, хотя внешне правдоподобное представление о прошлом.
Наша современная наука, советская наука, давно уяснила это себе. Она трезво оценивает достоинства и недостатки сравнительного языкознания. Оно бессильно заново воскресить то, что было безмерно давно и от чего не осталось никаких реальных следов: так геолог не может воссоздать точные очертания горных цепей, превратившихся в песок и глину миллионы лет назад.
Но оно не только может оказать существенную помощь изучению истории действительно существующих и существовавших когда-то языков; оно является в настоящее время, пожалуй, важнейшим орудием этой работы.
Его надо только непрерывно улучшать, проверять другими науками, совершенствовать.
Этим и занимаются сейчас наши советские языковеды.
Глава 4. ЗВУКИ И БУКВЫ
САМАЯ УДИВИТЕЛЬНАЯ БУКВА РУССКОЙ АЗБУКИ
Сейчас вы удивитесь.
Раскройте томик стихов А. С. Пушкина на известном стихотворении «Сквозь волнистые туманы...». Возьмите листок бумаги и карандаш. Подсчитаем, сколько в четырех первых его четверостишиях содержится разных букв: сколько "а", сколько "б" и т. д. Зачем? Увидите.
Подсчитать легко. Буква "и" в этих 16 строчках появляется 9 раз, "к" – 7 раз, "в" – 7. Другие буквы – по-разному. Буквы "ф" нет ни одной. А что в этом интересного?
Возьмите более объемистое произведение того же поэта – «Песнь о вещем Олеге». Проведите и здесь такой подсчет.
В «Песне» около 70 букв "п", 80 с чем-то "к", более сотни "в"... Буква "ф" и тут не встречается ни разу. Вот как? Впрочем, вполне возможно: случайность.
Проделаем тот же опыт с чудесной неоконченной сказкой Пушкина о медведе: «Как весеннею теплою порою...»
В ней также 60 букв "п", еще больше "к" и, тем более, "в". Но буквы "ф" и тут вы не обнаружите ни единой. Вот уж это становится странным.
Что это – и впрямь случайность? Или Пушкин нарочно подбирал слова без "ф"?
Не сто´ит считать дальше. Я просто скажу вам: возьмите «Сказку о попе...»; среди множества различных букв вы "ф" не встретите, сколько бы ни искали. Перелистайте «Полтаву», и ваше удивление еще возрастет. В великолепной поэме этой примерно 30 000 букв. Но ни в первой, ни в третьей, ни в пятой тысяче вы не найдете буквы "ф". Только прочитав четыре-пять страниц из пятнадцати, вы наткнетесь на нее впервые. Она встретится вам на 378-й строке «Полтавы» в загадочной фразе:
Во тьме ночной они, как воры...
Слагают цифр универсалов...
«Универсалами» на украинском языке rex дней именовались гетманские указы, а «цифр» тогда означало то, что мы теперь называем шифром – «тайное письмо». В этом слове и обнаруживается первая буква "ф".
Дочитав «Полтаву» до конца, вы встретите "ф" еще два раза в одном и том же слове:
Гремит анафема в соборах...
Раз в год анафемой доныне,
Грозя, гремит о нем собор...
«Анафема» значит: «проклятие». Изменника Мазепу проклинали во всех церквах.
Таким образом, среди 30000 букв «Полтавы» мы нашли только три "ф". А "п", "к" или "ж"? Да их там, конечно, сотни, если не тысячи. Что же, Пушкин питал явное отвращение к одной из букв русского алфавита, к ни в чем не повинной букве "ф"?
Безусловно, это не так. Изучите стихи любого другого нашего поэта-классика, – результат будет тот же.
Буквы "ф" нет ни в «Когда волнуется желтеющая нива» Лермонюва, ни в «Вороне и лисице» Крылова. Неужто она ненавистна и им?
Видимо, дело не в этом.
Обратите внимание на слова, в которых мы нашли букву "ф" в «Полтаве». Оба они не русские по своему происхождению. Хороший словарь скажет вам, что слово «цифра» проникло во все европейские языки из арабского (недаром и сами наши цифры именуются, как вы знаете, «арабскими»), а «анафема» – греческое слово. Это очень любопытный для нас факт.
В пушкинской «Сказке о царе Салтане» буква "ф", как ив «Полтаве», встречается три раза, и все три раза в одном и том же слове «флот». Но ведь и это слово – нерусское; оно международного хождения: поиспански флот будет «flota» (флота), по-английски – «fleet» (флит), по-немецки – «Flotte» (флотэ), пофранцузски – «flotte» (флот). Все языки воспользовались одним и тем же древнеримским корнем: по-латыни «fluere» (флю´эре) означало «течь» (о воде).
Обнаруживается вещь неожиданная: каждое слово русского языка, в котором – в начале, на конце или в середине – пишется буква "ф", на поверку оказывается словом не исконно русским, а пришедшим к нам из других языков, имеющим международное хождение.
Так, «фокус» означало «очаг» еще в Древнем Риме.
«Фонарь» по-гречески значит «светильник».
«Кофе», как мы уже видели, заимствовано от арабов.
«Сафьян», «тафта», «софа» пришли к нам из других стран Востока.
То же и с нашими именами собственными: Фока значит «тюлень», по-гречески; Федор(точнее Феодор – Теодор) – «божий дар», на том же языке, и т. д. Просмотрев любой хороший словарь русского языка, вы отыщете в нем буквально десяток-другой таких слов с "ф", которые встречаются только в русской речи. Да и то, что это за слова! «Фыркнуть», «фукнуть» – явно звукоподражательные образования или искусственные и в большинстве своем тоже звукоподражательные, «выдуманные» словечки вроде «фуфлыга», «фигли-мигли», «фаля», «фуфаней».
Такого рода «слова» можно изобрести на любой звук, какого даже и в языке нет: «дзекнуть», «кхэкнуть»...
Вот теперь все понятно.
Великие русские писатели и поэты-классики писали на чистом, подлинно народном русском языке. В обильном и богатом его словаре слова, пришедшие издалека, заимствованные, всегда занимали второстепенное место. Еще меньше среди них содержащих в себе букву "ф". Так удивительно ли, что она встречается так редко в произведениях наших славных художников слова?
Не верьте, впрочем, мне на´ слово. Раскройте ваши любимые книги и впервые в жизни перечтите их не с обычной читательской точки зрения, а, так сказать, с языковедческой. Присмотритесь к буквам, из которых состоят слова этих книг. Вглядитесь в них. Задайте себе, например, такой вопрос: те из слов, которые начинаются с буквы "а", таковы ли они, как и все другие, или им тоже свойственна какая-нибудь особенность?
Вы читаете «Бориса Годунова», бессмертную драму Пушкина. Смотрите: в тех ее сценах, где изображена жизнь русского народа, слов с буквой "ф" почти нет; только несколько имен содержат ее (царевич Федор, Ефимьевский монастырь, дьяк Ефимьев) да карта, которую чертит царевич, названа «географической».
Но вот мы в Польше или на литовской границе. Вокруг иностранцы – Розен, Маржерет, с их нерусской речью. И лукавая буква-иноземка тут как тут. На страничке, где действуют эти наемные вояки, она встречается семьраз подряд! Разве это не говорит о том, с каким удивительным искусством и вниманием выбирал великий поэт нужные для него слова?
Редкость буквы "ф" в нашей литературе не случайность. Она – свидетельство глубокой народности, высокой чистоты русского языка у наших великих писателей36
БУКВА И ЗВУК
Что же получается? Видимо, русский язык по какой-то причине вовсе не знает и не употребляет звука "ф"?
Ничего подобного. Я говорил не о звуке, а о букве. Звук "ф" в нашем языке ничуть не менее обычен, чем во многих других.
