Евгений Шраговиц - Загадки творчества Булата Окуджавы: глазами внимательного читателя
Можно условно назвать эту стратегию «методом троянского коня».
При описании оккупации используется лексика из очень известных в 60-е годы бардовских стихов и песен. Отсылки к Окуджаве всегда узнаваемы, то есть Бродский сознательно опирается на его произведения. Здесь нужно сделать оговорку. Великая Отечественная война оставила неизгладимый след в личном жизненном опыте Окуджавы. При всем своем негативном отношении к войне как к явлению, Отечественную войну он считал горькой необходимостью, поэтому его стихи полны сострадания к людям, воевавшим на «нашей» стороне. Бродский же писал свое стихотворение в тот момент, когда Советский Союз стал нападающей стороной и его армия превратилась в армию оккупантов. Естественно, роль последней казалась Бродскому неприглядной, и уж тем более он не мог сочувствовать тем, кто послал солдат оккупировать другую страну.
Однако, по прошествии более чем половины века, современные читатели в своём большинстве (мы говорим теперь о 2014 годе) уже не способны заметить у Бродского аллюзии на образы Окуджавы и, тем более, распознать пародийность. Такая ситуация не нова. Ю. Лотман в комментариях к «Евгению Онегину» заметил, что «непосредственное понимание текста «Евгения Онегина» было утрачено уже во второй половине XIX века». Поэтому мы считаем своей задачей помочь читателю увидеть в обсуждаемых произведениях то, что было видно современникам авторов.
Если говорить о «Письме генералу Z.», самая существенная связь, сразу на нескольких уровнях и притом не в виде пародии, прослеживается, с нашей точки зрения, между этим текстом и стихотворением Окуджавы «Из окна вагона», которое датировано 1964 годом. Текст этого стихотворения приводится ниже[193]:
Низкорослый лесок по пути в Бузулук,весь похожий на пыльную армию леших —пеших, песни лихие допевших,сбивших ноги, продрогших, по суткам не евшихи застывших, как будто в преддверье разлук.
Их седой командир, весь в коросте и рвани,пишет письма домой на глухом барабане,позабыв все слова, он марает листы.Истрепались знамёна, карманы пусты,ординарец безумен, денщик безобразен…Как пейзаж поражения однообразен!
Или это мелькнул за окном балаган,где бушует уездных страстей ураган,где играют безвестные комедианты,за гроши продавая судьбу и таланты,сами судьи и сами себе музыканты…
Их седой режиссер, обалдевший от брани,пишет пьеску на порванном вдрызг барабане,позабыв все слова, он марает листы,декорации смяты, карманы пусты,Гамлет глух, и Ромео давно безобразен…Как сюжет нашей памяти однообразен!
Как и многие другие стихи Окуджавы, стихотворение «Из окна вагона» в иносказательной форме говорит о судьбе страны. Его появление совпало с периодом «завинчивания гаек» и потери надежд на будущее для тех, кто ещё питал такие надежды. К их числу принадлежал и Окуджава. «Из окна вагона» начинается с изображения леса, в общем-то, мало значимого для автора, и оно путем сравнения незаметно переходит в описание состояния армии, очень похожее на то, что присутствует в стихотворении Бродского. Бросаются в глаза две фигуры: «командира» и «режиссёра». Первый, судя по всему, представляет собой аллегорию власти, второй – культуры. Олицетворение власти – командир – «в коросте и рвани пишет письма домой на глухом барабане». Эти строки можно понимать как утверждение, что власть прогнила и её уже никто не слышит. Идеология устарела, а экономика находится в плачевном состоянии: «истрепались знамёна» и «карманы пусты». Таким образом, мы видим перед собой картину полного развала. А вторая часть стихотворения – о положении культуры, о том, что культура тоже пребывает в состоянии распада и превратилась в «балаган», что самые именитые ее деятели – графоманы, что те, кто себя посвящает искусству, вынуждены продавать себя за гроши, а традиции разрушены. Последнее восклицание автора «Как сюжет нашей памяти однообразен!» в этом контексте означает, что исторический опыт бесполезен, а прогресса не существует.
Подытоживая, можно сказать, что это стихотворение о тотальном крахе системы.
И. Бродский в «Письме генералу Z.» использовал похожую идею и описал результат вторжения как полную катастрофу, причём не для жертв оккупации, а для оккупантов. В конечном счете, она разразилась не только над ними: как и у Окуджавы, речь у Бродского идет о кризисе власти. При этом он обрисован у обоих авторов действительно сходными средствами.
И Бродский, и Окуджава описывают увиденное за окном и находящееся в упадке и разложении. Приметы последних – «короста и рвань» в стихотворении Окуджавы, «загаженный алтарь Минервы» и грязь, в которой сидят участники событий – у Бродского. У Окуджавы власть имущий – это «командир», а у Бродского это «генерал». Одно стихотворение имеет форму письма, в другом о письмах упоминается, в обоих текстах фигурируют суд и судьи, есть описания музыкальных инструментов. Мы будем обсуждать детали образной переклички несколько позже. Сейчас скажем только, что почти все образы, сосредоточенные в стихотворении Окуджавы длиной в 21 строку, распределены по тексту Бродского, в котором строк 144. Стихотворение Окуджавы датировано при публикации 1964 годом, а стихотворение Бродского – 1968. Казалось бы, есть прямое основание считать, что Бродский читал «Из окна вагона» и ориентировался на него при написании своего текста. Однако cуществуют некоторые обстоятельства, заслуживающие упоминания в связи с датировкой. Стихотворение Окуджавы было впервые опубликовано в московском альманахе «День поэзии», подписанном в печать в июле 1969 года. Таким образом, возникает вопрос: кто кого читал первый?
Но очень велика вероятность, что Бродский слышал это стихотворение, написанное в 1964 году, в исполнении автора на одном из многочисленных поэтических чтений, где звучали именно новые неопубликованные стихи (а Бродский и Окуджава, по свидетельствам современников, активно посещали такие мероприятия и порой сталкивались на них). Бродский мог также ознакомиться с текстом Окуджавы в списках. Внимательный анализ, по нашему мнению, может подтвердить гипотезу о влиянии скорее Окуджавы на Бродского, хотя каналы передачи информации, по-видимому, так и останутся неизвестными.
Следующий уровень переклички, который мы бы хотели обсудить – образный.
Антивоенно настроенному ветерану, выведенному в «Письме генералу Z.», автор придал черты лирического героя произведений Окуджавы: пишущий письмо рассуждает о войне и о себе в форме, напоминающей о творческой манере старшего современника автора письма. Бродский помещает персонажа, пришедшего из произведений Окуджавы, в новые обстоятельства; образы, взятые из стихов Окуджавы, меняют окраску в непривычном контексте. Иногда Бродский поддерживает высказывания Окуджавы; часто он развивает тему или пародирует присутствующие у Окуджавы мотивы. При этом отсылки к Окуджаве, за малыми исключениями, – не цитаты, а аллюзии. Каждая из них в отдельности могла бы рассматриваться просто как совпадение, однако если принять во внимание их количество, становится ясно, что случай тут ни при чем. Мы не знаем ни одного произведения Бродского, в котором бы связь с творчеством другого поэта с точки зрения образной системы на пространстве двух частей одного стихотворения присутствовала в таких масштабах. По нашему мнению, Бродский сознательно опирался на произведения Окуджавы, не демонстрируя это напрямую, а позволяя «имеющему глаза – увидеть».
Как мы уже отмечали, от современного читателя могут ускользнуть аллюзии у Бродского на творчество Окуджавы, которые легко распознает его (Бродского) современник. Заметим при этом, что приведённое выше стихотворение Окуджавы «Из окна вагона» стало шагом на пути критического пересмотра поэтом его собственного отношения к войне.
Окуджавские образы, получившие новое наполнение в «Письме генералу Z.», можно разделить на две группы: к первой мы отнесём наиболее широко известные, а к другой те, которые может распознать только внимательный читатель, хорошо знакомый с творчеством Окуджавы. При этом аллюзии можно классифицировать по содержанию: аллюзии сходства и антитезы. Мы будем отмечать эти различия в ходе обсуждения.
Стихотворение Бродского состоит из 5 частей и в этом смысле похоже на «Письмо лорду Байрону», которое в зависимости от издания разбивается на 4 или 5. Поскольку образная перекличка Бродского со стихами Окуджавы представлена в большинстве из 44 строф стихотворения, перечисление всех аллюзий с соответствующими обоснованиями может утомить читателя, поэтому мы приведём только некоторые, бросающиеся в глаза и принадлежащие первой и второй частям, которые описывают распад армии: именно они особенно богаты отсылками к песням Окуджавы как из гражданского, так и из военного репертуара. Текст первой и начала второй частей стихотворения Бродского приведён как приложение в конце этой главы книги.
