Ю. Лебедев. - История русской литературы XIX века. В трех частях. Часть 1 1800-1830-е годы
Мальчик был принят в дом отца и вскоре сделался всеобщим любимцем. Он рос в окружении старших сестер по отцу и их дочерей. Женская атмосфера дома Буниных отразилась на его характере – мягком, чувствительном, мечтательном. Двусмысленное положение его в этой семье, болезненные отношения с матерью, служанкой отца и сестер, способствовали раннему духовному созреванию.
В 1797 году Жуковский был определен в Благородный пансион при Московском университете. Годы учебы в пансионе (1797-1800) сыграли решающую роль в формировании мировоззрения и эстетических вкусов Жуковского. Опытные и уважаемые наставники этого учебного заведения – директор университета И. П. Тургенев, друг Карамзина, бывший воспитатель Александра I, и настоятель пансиона д. А. Прокопович-Антонский – уделяли большое внимание духовному образованию воспитанников: утверждались идеалы нравственного самоусовершенствования, культивировались личные и гражданские добродетели, поощрялись литературные интересы и склонности. При пансионе существовало литературное общество, которое выпускало альманах «Литературная заря». Вскоре Жуковский стал членом этого общества и автором стихов, в которых он подражал Ломоносову, Державину и Хераскову, а также рассуждений на морально-этические темы.
И. П. Тургенев по просьбе Буниных опекал юного воспитанника, ввел в свое семейство. В его доме часто собирались известные писатели во главе с Карамзиным. Отзывчивый на добро Жуковский обрел здесь вторую семью, сдружился с сыновьями Ивана Петровича – Александром, Николаем (будущим декабристом, автором трактата «Опыт теории налогов») и особенно с Андреем, юношей поэтически одаренным, большим знатоком английской и немецкой литературы. Преждевременная смерть Андрея Тургенева в 1803 году была первой тяжелой утратой для Жуковского. Воспоминания о юношеской дружбе согревали его душу на протяжении всей жизни и отразились во многих лирических стихах.
В декабре 1800 года Жуковский окончил пансион с серебряной медалью и определился на государственную службу. В начале 1801 года Александр Тургенев вместе с Жуковским, А. Ф. Воейковым, А. Ф. Мерзляковым организовали «Дружеское литературное общество» бывших воспитанников Благородного пансиона. Они увлекались сентиментализмом и считали себя последователями Карамзина. Кроме литературных, общество ставило перед собою моральные цели. Жуковский выступал на его заседаниях с речами о дружбе, о страстях, о счастии. Он вел дневник, в котором описывал свои душевные переживания, занимался развитием «внутреннего человека». Духовный рост укрепляла специальная переписка, в которой друзья делились друг с другом успехами и трудностями самоусовершенствования. Дружба питалась высокими христианскими идеалами и отличалась взаимной доброжелательностью и нравственной требовательностью к себе и ближнему.
К службе своей Жуковский вскоре охладевает, да и в дружеском кругу начинаются разногласия. Поэт не разделяет критического отношения Андрея Тургенева и Андрея Кайсарова к Карамзину. В 1802 году он уходит в отставку и уезжает на родину, в Мишенское, чтобы целиком отдать свой деревенский досуг литературе.
Элегический жанр в поэзии Жуковского-романтика .
Элегия стала одним из ведущих жанров в поэтическом творчестве Жуковского. Она была созвучна интересу сентименталистов и романтиков к драматическому содержанию внутренней жизни человека. При этом жанр элегии У них существенно изменился по сравнению с классицистами. В элегии XVIII века тоже преобладало грустное содержание: поэты сокрушались по поводу смерти друга или измены возлюбленной, тосковали при долгой разлуке с ними. Но беды и несчастия воспринимались как факты случайные. Они не колебали веры в добрую природу человека и в разумную организацию мира. Тоскуя по возлюбленной, классицист Сумароков, например, рассуждал:
Но тщетен весь мой гнев. Кого я ненавижу?Она невинна в том, что я ее не вижу.Сержусь, что нет в глазах: но кто виновен тем?Причина днесь случай в несчастии моем.
Его несчастье отнюдь не свидетельствует о том, что мир трагичен в своих основах и что всем людям суждено страдать и бедствовать. Такая грустная случайность выпала лишь на его долю. «Такой мне век судьбою учредился» или «Судьба, за что ты мне даешь такую честь?».
Поэт-романтик грустит иначе и по другому поводу. Его грусть касается самих основ мироустройства, в ударах судьбы он склонен видеть не случайность, а проявление самой сущности жизни: неверность земного величия и счастья, скоротечность бытия, несовершенство смертной человеческой природы. Романтическая личность, утверждая себя, сталкивается с коренными проблемами бытия: человек и общество, человек и Бог, смерть и бессмертие. В элегической поэзии Жуковского содержатся в сжатом виде те проблемы, которые будут решать герои Пушкина и Гоголя, Лермонтова и Некрасова, Тургенева и Чехова, Толстого и Достоевского. Не случайно Белинский видел в ней «целый период нравственного развития русского общества».
Литературная известность пришла к Жуковскому в конце 1802 года, когда Карамзин опубликовал в «Вестнике Европы» его элегию «Сельское кладбище» – вольный перевод английского поэта-сентименталиста Томаса Грея. Элегия открывается описанием наступающего вечера, когда над уединенным человеком не довлеет «злоба дневи», когда суетные заботы шумного дня оставляют его. В таинственной тишине обостряются чувства, пробуждается внутреннее зрение, душа откликается на коренные, вековые вопросы бытия. На сельском кладбище перед юным поэтом встает вопрос о смысле жизни. Смерть у Жуковского – это великий уравнитель:
На всех ярится смерть – царя, любимца славы,Всех ищет грозная… и некогда найдет;Всемощныя судьбы незыблемы уставы;И путь величия ко гробу нас ведет!
Смерть еще и великий учитель. Перед ее лицом проясняются истинные и ложные ценности жизни. Она обнажает тщетность мирских благ, богатства и славы. Она указывает человеку на вечную правду христианской морали: не раболепствуй перед сильными, не пресмыкайся в лести, не служи своей гордыне, не будь жестоким к страдальцам, цени в жизни не успех, не славу, не наслаждения, а добросердечие, скромный труд, отзывчивость, чуткость к чужому страданию.
На сельском кладбище видишь, что ближе к Богу и его вечным заветам не сильные мира сего, а простые труженики, хранящие в своей душе «глас совести и чести», далекие «от мирских погибельных смятений»:
Как часто их серпы златую ниву жалиИ плуг их побеждал упорные поля!Как часто их секир дубравы трепеталиИ потом их лица кропилася земля!
Элегия «Сельское кладбище» еще очень органично и глубоко связана с сентиментализмом Карамзина. Однако в ней уже появляются признаки романтизма. Если в поэзии сентименталистов на первом плане был культ ощущений, чувствительного сердца, то Жуковский от чувствительности переходит к решению глубоких этических вопросов, мировоззренческих проблем. Душевное перерастает в духовное, подчиняется ему и контролируется им.
На исходе XIX века русский поэт и философ В. С. Соловьев посвятил элегии Жуковского стихи под названием «Родина русской поэзии». Он заметил, что вместе с Жуковским наша литература явилась на свет не на гранитных набережных Петербурга, не на Красной площади в Москве, -
А там, среди берез и сосен неизменных,Что в сумраке земном на небеса глядят,Где праотцы села в гробах уединенных,Крестами венчаны, сном утомленным спят…На сельском кладбище явилась ты недаром,О, гений сладостный земли моей родной!Хоть радугой мечты, хоть юной страсти жаромПленяла после ты, – но первым лучшим даромОстанется та грусть, что на кладбище старомТебе навеял Бог осеннею порой.
Окончательное торжество романтизма проявляется у Жуковского в элегии «Вечер» (1803), две строфы из которой были положены на музыку П. И. Чайковским и вошли в его оперу «Пиковая дама»:
Уж вечер… облаков померкнули края,Последний луч зари на башнях умирает;Последняя в реке блестящая струяС потухшим небом угасает…Как слит с прохладою растений фимиам!Как сладко в тишине у брега струй плесканье!Как тихо веяние зефира по водамИ гибкой ивы трепетанье!
По наблюдению Г. А. Гуковского, эти стихи напоминают «музыкальный словесный поток, качающийся на волнах звуков и эмоций». И в этом музыкальном потоке, едином и слитном, слова звучат, как ноты, не только прямыми, но и ассоциативными, «музыкальными» значениями.
