Виктор Шнирельман - Арийский миф в современном мире
Свастика – от солярного символа к нацистскому знаку
Остается сказать несколько слов о свастике, унаследованной нацизмом от австрийской ариософии. Свастика издавна служила важным религиозным символом в различных регионах мира. Ее нетрудно найти в самых разных культурах Евразии, Африки и даже в доколумбовой Америке. При этом у нее было много разных значений. В переводе с санскрита «свастика» означает «удачу», «успешное будущее». Ее связывали с добрым предзнаменованием, процветанием, плодородием, оберегом от злых духов и долгожительством. Одновременно она могла быть символом огня, молнии или небесных тел. Свастика играла большую роль в древнем индоиранском мире. В греко-римской Античности изображения свастики также пользовались популярностью. Ранние христиане нередко поклонялись в своих катакомбах свастике37, и лишь в IV в. при императоре Константине официальным символом христианства стал крест. Свастика имела широкое хождение и в древнегерманском мире.
Разнообразные формы свастики можно встретить в буддизме, индуизме и джайнизме. Например, в японском буддизме встречаются как левосторонние, так и, реже, правосторонние свастики, как четырех-, так и трехпалые. Индуистская традиция ассоциирует правостороннюю свастику с солнцем; там свастика является знаком Вишну и символизирует космическое колесо, выражающее идею эволюции вокруг неподвижного центра. Одновременно правосторонняя свастика ассоциируется с мужчинами. Зато левосторонняя свастика служит женским символом и связывается с осенним и зимним солнцем, неблагоприятным для мужчин знаком. Поэтому в народной индуистской традиции правосторонняя свастика рассматривается как оберег, и ее можно видеть на входах в храмы, на дверях домов и при входе в стойла (Godwin 1993: 147–149; Solomos, Back 1996: 147–149). Кроме того, сегодня в традиционных сельских ритуалах в Индии свастика связана с астрологическими представлениями и служит защитой от несчастий (Freed, Freed 1980). Но в буддизме почитанием пользуется левосторонняя свастика.
В первобытности свастика встречалась в Месопотамии и в Палестине. Древнейшее изображение свастики происходит из Арпачии халафской эпохи (5-е тыс. до н. э.), а самое раннее изображение пятиконечной звезды было обнаружено на одном из глиняных сосудов из Джемдет Насра (конец 4-го тыс. до н. э.) – их сейчас можно видеть в Музее Ашмолиум в Оксфорде. Свастику использовали даже древние израильтяне, как свидетельствуют исследования развалин синагог Эдд-Дикке у озера Киннерет (Solomos, Back 1996: 149).
Использовавшаяся еврейским каббалистическим учением, свастика была заимствована масонами, а масонская символика в сочетании с буддистской традицией в свою очередь оказала влияние на оккультные и теософские учения конца XIX в. Неравнодушная к оккультизму, императрица Александра Федоровна носила оберег в форме свастики и ставила ее изображение на своих предсмертных письмах из Тобольска (Rollin 1939: 61–62; Замойский 1990: 182). Из тех же источников свастику позаимствовало и Временное правительство, изображавшее ее на некоторых российских купюрах в 1917 г. Эта традиция сохраняла свое значение даже в первые советские годы, когда свастика продолжала встречаться на бумажных денежных купюрах (Godwin 1993: 51–52). А во время Первой мировой войны свастика фигурировала и на некоторых английских финансовых документах (Godwin 1993: 148). Следует отметить, что в теософской символике свастика мирно уживалась со звездой Давида и лишь германские антисемиты и нацисты сделали их символами расового антагонизма (см., напр.: Weissmann 1991b, S.135, Taf. XI).
С арийской традицией свастика оказалась связанной после раскопок в Трое, проведенных Генрихом Шлиманом, который отождествил троянцев с «фракийцами-тевтонцами» и провозгласил свастику «арийским символом» (Goodrick-Clark 1998: 23–24, 34). В 1889 г. в Париже польский библиотекарь М. Змигродский организовал выставку, призванную продемонстрировать неразрывную связь между свастикой и древним арийским наследием (Quinn 1994: 22–25). Затем свастика нашла почетное место в популярной книге немецкого писателя Эрнста Краузе, откуда ее и позаимствовали деятели немецкого «народнического национализма». Именно после этого она стала едва ли не излюбленным символом австрийского ариософа Гвидо фон Листа. Его последователь, поэт Альфред Шулер, распространял его учение в Мюнхене, положив его в основу своих лекций, пропагандировавших гремучую смесь из идей национального пробуждения, конспирологии и антисемитизма (о нем см.: Васильченко 2008: 350–384). Именно он принес ариософскую идею свастики в Германию, сделав ее стержнем своей антисемитской поэмы «Эпилог Яхве-Молоха». Там свастика изображалась тевтонским символом солнца, якобы выражавшим внутреннюю сущность немецкого народа. Свастика понравилась лидерам ряда немецких ультранационалистических организаций типа созданного в 1912 г. Ордена тевтонцев и вольсунгов, сделавших ее своей эмблемой. Тогда под эгидой Германского ордена начал выходить журнал «Руны», обложка которого была украшена свастикой. А еще раньше, в 1907 г., Ланц фон Либенфельс поднял флаг со свастикой над своим замком в Австрии (Гудрик-Кларк 1995: 123; Phelps 1963: 250; Solomos, Back 1996: 147).
После окончания Первой мировой войны свастика приобрела необычайную популярность в Германии у антисемитски настроенной молодежи. И в 1919 г. прусскому министерству образования даже пришлось пойти на ее официальное запрещение. Полагают, что именно в это время молодой Гитлер был захвачен лекциями Шулера. Нацистская партия сделала свастику своим символом в августе 1919 г. с подачи зубного врача Фридриха Крона, чью богатую домашнюю библиотеку прилежно посещал Гитлер. Позднее, находясь в заключении после неудавшегося Пивного путча, Гитлер писал: «Как национал-социалисты мы связываем нашу программу с нашим флагом. Красный цвет на нем означает социальную идею движения, белый – националистическую идею, свастика заключает идею борьбы за победу арийского человека, а также… победу идеи созидательного труда, которая как таковая всегда была и будет направлена против семитов» (Hitler 1971: 497. Об этом см.: Quinn 1994: 4; Weissmann 1991b: 135–137; Solomos, Back 1996: 149).
При нацистском режиме свастика стала официальным символом Третьего рейха и использовалась в самых разных комбинациях, как это было на огромном стадионе в Нюрнберге, где регулярно проводились массовые парады. Знак свастики изображали в когтях орла, с которым нацистская идеология связывала героические качества, свойственные «истинному арийцу» (Quinn 1994; Solomos, Back 1996: 150). Именно этот смысл придают свастике и нынешние правые радикалы. В частности, Серрано изображал свастику символом «утраченной расовой чистоты», символом героев, стоящих за возвращение Гипербореи (Серрано 1994).
Глава 4
Источники и корни русского «арийского мифа»
Национализм и ностальгия по далекому прошлому
Хорошо известно, что представления о прошлом играют большую роль в национальной идентичности. Однако в данной книге речь идет не о прошлом вообще, что было бы неудивительным, ибо это характерно для самых разных типов национализма, а о весьма отдаленном прошлом, о котором и ученым-то не так уж много известно. В чем причина этого увлечения?
Сравнительный анализ показывает, что народы, испытывавшие в прошлом жестокий колониальный гнет, вынуждены искать славные страницы своей истории в весьма отдаленных эпохах, причем чем дольше существовал колониальный режим, тем с более далеким прошлым они связывают существование Золотого века. А в том, что он когда-то существовал, у них сомнений нет. Так, духовные лидеры многих нерусских народов бывшего Советского Союза относят свое славное прошлое к периоду, предшествовавшему русской колонизации (см., напр.: Шнирельман 1999в; 2006; Shnirelman 1996a). Те народы, судьба которых складывалась не гладко и до присоединения к России (грузины, армяне), углубляются еще дальше в историю: грузины обращаются к временам царицы Тамары, а армяне – к эпохе Тиграна Великого (Шнирельман 2003). Наконец, те народы, средневековая история которых слабо представлена в письменных источниках и/или небогата «великими» достижениями (народы Северного Кавказа, многие тюркские народы и пр.), склонны искать своих предков среди прославленных народов древности (шумеров, древних иранцев и т. д.), для чего обращаются к древнейшим письменным источникам, а также к современным достижениям сравнительно-исторического языкознания и археологии (Шнирельман 2006; 2009а). Весьма показательный пример в этом отношении представляют афроамериканцы, в последние десятилетия создающие или, что правильнее, изобретающие версию, согласно которой древнейшие цивилизации мира (от Египта и Шумера до Китая и Мезоамерики) были созданы чернокожими (Sertima 1985)38.
