Елена Чиркова - История капитала от «Синдбада-морехода» до «Вишневого сада». Экономический путеводитель по мировой литературе
Между тем, Корнелиус своих успехов не скрывал; о том, что он на пороге выведения черного тюльпана Бокстелю было хорошо известно, а арест ван Берле позволял завладеть заветными клубнями.
Как ни был скромен доктор Корнелиус ван Берле, он не мог скрыть от близких свою почти что уверенность в том, что в 1673 году он получит премию в сто тысяч флоринов, объявленную обществом садоводов города Хаарлема. Вот эта почти что уверенность Корнелиуса ван Берле и была лихорадкой, терзавшей Исаака Бокстеля.
Арест Корнелиуса произвел бы большое смятение в его доме. И в ночь после ареста никому не пришло бы в голову оберегать в саду его тюльпаны. И в эту ночь Бокстель мог бы перебраться через забор, и так как он знал, где находится луковица знаменитого черного тюльпана, то он и забрал бы ее. И… премию в сто тысяч флоринов вместо Корнелиуса получил бы он, не считая уже великой чести назвать новый цветок “Tulipa Nigra Boxtellensis”. Результат, который удовлетворял не только его жажду мщения, но и его алчность.
Когда он бодрствовал, все его мысли были заняты только большим черным тюльпаном, во сне он грезил только им. Наконец, 19 августа около двух часов пополудни искушение стало настолько сильным, что мингер Исаак не мог ему больше противиться. И он написал анонимный донос, который был настолько точен, что не мог вызвать сомнений в достоверности, и послал его по почте.
К его доносу отнеслись серьезно. При обыске бумаги нашли, Корнелиуса арестовали, но он успел положить в карман самое ценное, что у него есть, – три луковички черного тюльпана.
Бокстель этой же ночью забрался в сад, а затем и в дом, но луковичек не нашел. Бокстеля осенило, что ван Берле мог унести их с собой в тюрьму: «Разве с луковичками расстаются?! Разве их оставляют в Дордрехте, когда уезжают в Гаагу! Разве можно существовать без своих луковичек, когда это луковички знаменитого черного тюльпана?! Он успел их забрать, негодяй! Они у него, он увез их в Гаагу!..<…> В Гаагу, за луковичками, в Гаагу!»
Бокстель пускается вдогонку за ван Берле. Корнелиуса действительно приговаривают к смертной казни, обвинение выглядит примерно следующим образом:
Любовь к тюльпанам прекрасно уживается с политикой, и исторически доказано, что много очень зловредных людей садовничали так рьяно, как будто это было их единственным занятием, в то время как на самом деле они были заняты совсем другим. Доказательством могут служить Тарквиний Гордый, который разводил мак в Габиях, и великий Кондэ, который поливал гвоздики в Венсенской башне, в то время как первый обдумывал свое возвращение в Рим, а второй – свое освобождение из тюрьмы.
…Или господин Корнелиус ван Берле очень любит свои тюльпаны, или он очень любит политику; …найденными у него письмами доказано, что он занимался и политикой; …доказано, что он занимался и тюльпанами; луковички, находящиеся здесь, подтверждают это. …То обстоятельство, что Корнелиус ван Берле занимался одновременно и тюльпанами, и политикой, доказывает, что натура у обвиняемого двойственная, двуличная, раз он способен одинаково увлекаться и цветоводством, и политикой, а это характеризует его как человека самого опасного для народного спокойствия.
Казнь должна быть совершена в тот же день, но Корнелиус каким-то чудом успевает передать луковички и объяснить, в чем их ценность, Розе – дочери смотрителя тюрьмы. А Бокстель уже в Гааге. За 100 флоринов он подкупает палача, и тот обещает отдать ему одежду казненного (Бокстель уверен, что луковички в карманах). Однако в последний момент «преступник» помилован, но не освобожден: смертная казнь заменена на пожизненное заключение. Корнелиус отправляется в тюрьму в отдаленном городе, вскоре вслед за ним приезжает Роза со своим отцом, который попадает в эту тюрьму «переводом».
Корнелиус и Роза влюбляются друг в друга. Роза начинает приходить на свидания под окна камеры. Корнелиус учит безграмотную девушку читать и писать. Бокстель не дремлет. Он знакомится с отцом Розы, под видом друга и под чужим именем проникает на территорию тюрьмы. Сначала кажется, что он интересуется самой Розой.
Наконец приходит пора сажать луковички. Одна посажена в камере в горшке, землю для которого принесла Роза. Две другие спрятаны у Розы. Одну луковицу решено высадить на грядку, которую приготовила Роза. Однажды тюремщик застает Корнелиуса с горшком – тот не услышал приближающихся шагов и не успел его спрятать, как он обычно делает. Тюремщик разбивает горшок и топчет тюльпан. Луковичек остается две. Бокстель проговаривается: он уверен, что луковичек должно быть три! Этот разговор слышит Роза. Откуда Бокстель может это знать? К тому же Роза вспоминает, что Бокстель за ней следил, когда она копала грядку. Эти факты наводят Корнелиуса на подозрения, что незнакомец (а лица его, ясное дела, Корнелиус не видел) интересуется не Розой, а тюльпанами. Корнелиус и Роза принимают все меры предосторожности. Роза делает вид, что сажает тюльпаны на грядке, уходит и подсматривает за Бокстелем. Тот действительно разрывает на ней землю. Cтановится окончательно ясно, что Бокстель охотится за тюльпанами, а не за Розой.
Корнелиус напутствует Розу хранить две оставшиеся луковички как зеницу ока:
Завтра мы примем решение относительно вашей луковички. Вы будете выращивать ее, следуя моим указаниям. А что касается третьей, – Корнелиус глубоко вздохнул, – что касается третьей, храните ее в своем шкафу. Берегите ее, как скупой бережет свою первую или последнюю золотую монету; как мать бережет своего сына; как раненый бережет последнюю каплю крови в своих венах. Берегите ее, Роза. <…> Берегите ее, и… поклянитесь мне, Роза, что вместо ваших колец, вместо ваших драгоценностей… поклянитесь мне, Роза, что вместо всего этого вы спасете ту последнюю луковичку.
Доходит до того, что Корнелиус призывает Розу пожертвовать отношениями с ним, чтобы только сохранить тюльпаны. Роза очень расстроена и обижена: «Я вижу, – сказала, рыдая, девушка, – вы любите ваши тюльпаны так сильно, что для другого чувства у вас в сердце не остается места». Она не приходит к Корнелиусу целых две недели и отсиживается в своей комнате.
В одиночестве Роза накручивает себя.
Корнелиус – ученый, Корнелиус – богат или, по крайней мере, был богат... Корнелиус – родом из торговой буржуазии... Корнелиус мог смотреть на Розу только как на развлечение, но если бы ему пришлось отдать свое сердце, то он, конечно, отдал бы его скорее тюльпану, то есть самому благородному и самому гордому из всех цветов, чем Розе, скромной дочери тюремщика.
Скорее отдал бы сердце тюльпану, чем девушке…
Мы не будем пересказывать весь сюжет. Ограничимся словами Дюма: «В борьбе черного тюльпана с Розой побежденным оказался черный тюльпан». Все закончилось тотальным хеппи-эндом, как в Голливуде. Тюльпан был выращен Розой в ее комнате и оказался очень красивым:
Тюльпан был прекрасен, чудесен, великолепен; стебель его был восемнадцати дюймов вышины. Он стройно вытягивался кверху между четырьмя зелеными гладкими, ровными, как стрела, листками. Цветок его был сплошь черным и блестел, как янтарь.
Разумеется, он был украден Бокстелем, и тот уже видел премию у себя в кармане и надеялся назвать цветок своим именем.
Но в конце концов справедливость восторжествовала: Розе удалось доказать самому принцу Оранскому, что цветок выращен ею из второй луковички. Заодно была доказана и невиновность Корнелиуса. Его выпустили из тюрьмы, вернули все конфискованное имущество. Корнелиусу еще в тюрьме удалось убедить Розу, что он любит ее больше черного тюльпана, и, выйдя на свободу, он женился на ней. А Бокстель умер от разрыва сердца, когда осознал, что пальма первенства в селекции черного тюльпана будет принадлежать не ему. Город Хаарлем, который за выведение черного тюльпана учредил премию размером в 100 тысяч флоринов, выплатил ее Корнелиусу и Розе и еще столько же потратил на народный праздник в честь цветка.
…Хаарлем почувствовал неописуемую радость… с полным правом приписывая себе величайшую честь того, что при его участии был взращен и расцвел идеальный тюльпан. И Хаарлем… пожелал превратить церемонию вручения награды в праздник, который навсегда сохранился бы в памяти потомства… И вот воскресенье, назначенное для этой церемонии, стало днем народного ликования. Необыкновенный энтузиазм охватил горожан. <…>
Во главе представителей города и комитета садоводов блистал господин ван Систенс (бургомистр и председатель общества цветоводов. – Е.Ч.), одетый в самое лучшее свое платье. Этот достойный человек употребил все усилия, чтобы походить изяществом темного и строгого одеяния на свой любимый цветок...
Позади комитета, пестрого, как лужайка, ароматного, как весна, шли по порядку ученые общества города, магистратура, военные, представители дворянства и крестьянства. <…> Посреди мирного раздушенного шествия возвышался черный тюльпан, который несли на носилках, покрытых белым бархатом с золотой бахромой.
