Людмила Гоготишвили - Непрямое говорение
Если в ЛИ – при подчеркивании актовой природы в создании и понимании высказываний – говорилось, тем не менее, о возможности и необходимости отвлечения при рассмотрении значения и смысла от этой «актовой» стороны выражений (речь шла при этом о некоммуникативной сфере; термина «ноэма» в его полном объеме и значении еще не было), то к периоду «Идей 1» позиция Гуссерля изменилась в сторону признания нередуцируемости «чистого Я» и, соответственно, в сторону повышения смысловой значимости актовой стороны дела. В этом смысле можно говорить, что в «Идеях 1» свойственное ЛИ отвлечение смысла от актовой стороны (от ноэтики) было подвергнуто сомнению и коррекции, во всяком случае – оно наполнилось новыми усложнениями градационного свойства. Так, если в акцентировавшихся в ЛИ некоммуникативных актах логического выражения ноэтика отступает на второй план (взгляд от актов переводится на идеальные взаимосвязи выраженных в них смысловых предметностей) и на авансцену выдвигается смысл выражений, связанный почти исключительно с ноэматическим составом (2x2 = 4; все тела протяженны и т. д.), то в «Идеях 1» Гуссерль, хотя и оставляя доминирующую роль за ноэматикой, уже вводит ноэтическую составляющую во внекоммуникативные акты говорения – например, в качестве имплантированной компоненты. Хотя во внекоммуникативных актах выражения Гуссерля эти ноэтические компоненты смысла имеют, с нашей точки зрения, соответствующую принципу редукции тенденцию к погашению вплоть до нейтрализации или прамодальности, тем не менее, говорить об абсолютном примате ноэматического смысла в феноменологии Гуссерля было бы большой натяжкой.
Подробнее об усилении гуссерлева акцента на ноэтике (никак не умаляющем внимания к ноэматике) см. в Экскурсе 3 «Концепт ноэтического смысла и § 85 „Идей 1“.
Экскурс 3 Концепт ноэтического смысла и § 85 «Идей 1»
Хотя акцент на ноэтике в значительной степени – опознавательный знак теорий смысла в корректирующих Гуссерля версиях феноменологии, именно Гуссерля, на наш взгляд, следует поставить в начало ряда теорий такого типа. Так и предлагаемый нами концепт «ноэтического смысла» в ядре своем может быть вычитан из Гуссерля.
Введя в § 90 понятие «ноэматического смысла», в § 130 Гуссерль производит «ограничивание сущности „ноэматический смысл“», и это ограничивание ведется как раз в направлении к тому, что мы назвали «ноэтическим смыслом»: из состава ноэматического смысла Гуссерль выводит такие семантизируемые образования, как «по мере мысли», «ясно-наглядно», «по мере восприятия» и т. д., т. е. все поэтической природы. Мы говорили выше, подготавливая тезис о ноэтическом смысле, о разных типах актов (об актах восприятия, модальных актах, актах оценки), влияние же типа акта на смысл есть одно из исходных феноменологических положений, причем даже для сферы редуцированного сознания: «…сколь бы родствен ни был этот смысл различных переживаний, сколь бы существенно тождествен ни был он по своему основному составу, он, во всяком случае, различен в различных видах переживаний» (§ 91).
Эти различающиеся в различных видах переживаний смыслы и предложено в тексте называть в сфере языка поэтическими смыслами. Гуссерль ставит различия в смыслах в зависимость от типа актов, т. е. оценивает их не как субъективные, а как типические по своей ноэтической природе смыслы, и при этом локализует эти смысловые различия в чистом сознании (тем более они «должны быть» в нередуцированном сознании, каковым является реальное языковое сознание). Хотя, таким образом, понятие ноэтического смысла – это новопроизведенный здесь нами конструкт, он не принципиально выходит за рамки гуссерлева понимания смысла.
Вместе с тем, сопоставляться с гуссерлевым пониманием в полном объеме «ноэтический смысл» не может, поскольку он, по определению, разворачивается в полной мере в высказываниях живой речи, у Гуссерля же речь о смысле в основном шла лишь применительно к логическим актам выражения – смысл у Гуссерля преимущественно связан с ноэматической стороной: «ноэматический коррелят, который именуется здесь (в чрезвычайно расширительном значении) „смыслом“, следует брать точно так, как „имманентно“" заключен он в переживании восприятия, суждения, удовольствия и т. д., то есть точно так, как он предлагается нам переживанием, когда мы вопрошаем об этом чисто само переживание» (§ 88).
И все же именно Гуссерлем, а не феноменологами второй волны заложено, как представляется, основание для ноэтического понимания смысла. О том, что феноменологии следует, по Гуссерлю, придавать особую смысловую значимость ноэтическим моментам и ноэтике в целом, можно судить по § 85 «Идей 1». Параграф и концептуально значим, и выразительно ясен – Гуссерль, как обычно, иллюстрирует здесь изложение феноменологического смысла своей ноэтической идеи «показательной» сферой чувственных восприятий. Именно здесь впервые введено понятие «ноэса», приуроченное к интенциональной морфе. Кроме того, здесь же содержится одно из наиболее прозрачных толкований знаменитого феноменологического акта «наделения смыслом». Поскольку именно сочленение этих двух тем (ноэтика и смысл) и составляет здесь для нас главный интерес, дадим – с комментариями – сводку важных в этом плане фрагментов гуссерлева параграфа.
а… переживания берутся здесь такими, какими предстают они в имманентной рефлексии – как единые временные события, и здесь мы обязаны в принципе различать: все те переживания, какие в «Логических исследованиях» были названы «первичными содержаниями»; и те переживания или же моменты переживаний, какие заключают в себе специфику интенциональности (впоследствии интенциональность будет увязана с «наделением смыслом»). К числу первых принадлежат известные «сенсуальные»… переживания, «содержания ощущения» вроде данных цвета, вкуса, звука и т. п. <…> Равным образом сюда же принадлежат и сенсуальные ощущения удовольствия, боли, щекотания и т. д., а также и сенсуальные моменты сферы «влечений». Подобного рода конкретные данные переживаний мы обнаруживаем в качестве компонентов в более всеобъемлющих конкретных переживаниях, Интенциональных как целое, причем обнаруживаем их так, что над названными сенсуальными моментами располагается как бы «одушевляющий» их, наделяющий смыслом… слой – такой слой, благодаря которому из того сенсуального, что не заключает в себе никакой интенциональности, как раз и складывается конкретное интенциональное переживание». В дальнейшем этот «слой», наделяющий сенсуальные моменты (моменты «телесности») смыслом и создающий интенциональность, будет связан с ноэтическими моментами («ноэсой»).
Непосредственно вслед за этим фрагментом Гуссерль выходит на интересующую нас проблему: «Сейчас невозможно решать вопрос о том, необходимо ли и всегда ли такие сенсуальные переживания в потоке переживания заключают внутри себя какое бы то ни было „одушевляющее постижение“…, или же, как мы тоже говорим, всегда ли они выполняют интенциональные функции». Имеется в виду: все ли – а точнее, всегда ли – сенсуальные переживания содержат в себе ноэсу – как то, что наделяет их смыслом, одушевляет? Все ли переживания интенциональны? Имеют смысловую предметность? Могут ли быть интенциональными ощущения боли, запаха, влечения и т. д. или это всегда «просто» сенсуальные – не интенциональные, не смысловые – переживания? Здесь Гуссерль оставляет этот вопрос нерешенным, тем не менее ясно, в каком направлении предполагается его решать: по Гуссерлю, не все действительные сенсуальные переживания «заключают внутри себя какое бы то ни было „одушевляющее постижение“», но тем не менее сенсуальность как таковая не преграждает, но открывает путь к интенциональности, смыслу и ноэтике.
Интересующие нас, в частности, эмоциональные переживания тоже могут опираться на сенсуальные переживания. Интенциональны ли эмоции? Интенциональна ли экспрессия? Тональность? Представляют ли они собой ноэсы, содержащие смысл? Это принципиальные вопросы для языкового разворота темы – ведь только то, что наделено смыслом, что одушевлено, может стать предметом сознательного [421] языкового выражения – как прямого, так и непрямого, полного или неполного, семантического или несемантического (в дальнейшем эта проблематика будет обсуждаться в связи с понятиями экспрессии, импрессии и в целом тональности). Что касается мнения Гуссерля, то, насколько можно судить из последующего, он склонен был видеть в эмоциях интенциональные переживания: «Во всяком случае во всей феноменологической области… главенствующую роль играет примечательная двойственность и единство сенсуальной гюле и интенциональной морфе. На деле, эти понятия материи и формы ото пара понятий коррелятивна ноэме и ноэсе> прямо-таки навязывают себя нам, когда мы актуализуем какие бы то ни было ясные созерцания или же со всей ясностью осуществленные оценивания, воления, акты вкуса и т. п. <т. е. область эмоций, оценок, тональности»). То же, что обладает интенциональностью, имеет, по Гуссерлю, смысл. В общем приближении именно эта разновидность смысла, присущая оцениванию, волению, актам вкуса и т. д., и составит основное содержание того, что названо нами «поэтическим смыслом».
