Андрей Ранчин - Вертоград Златословный
479
[Матхаузерова 1988. С. 46]; сходные утверждения см. в статье: [Кусков 1988].
480
Б. А. Рыбаков на основании упоминания в Слове о полку Игореве о Всеславе, «дорыскивавшем» до Тмутороканя, делает предположение, что полоцкий князь действительно был связан с этим городом и посещал его [Рыбаков 1991. С. 45]. Реальных оснований для такой интерпретации недостаточно.
481
Недавно А. Г. Бобров предложил радикальную трактовку «оборотничества» в Слове о полку Игореве: практически все случаи уподобления изображаемых в «песни» лиц птицам и зверям (а не только пример со Всеславом, как это делают многие исследователи) он истолковывает как реальные превращения, отрицая их метафорический характер. Как выражение этого мотива трактуется и загадочное словосочетание «сокол въ мытехъ»; А. Г. Бобров реконструирует слово *mytь в значении «обряд, ведущий к очищению души», не зафиксированное ни в каких источниках (см.: [Бобров 2005. С. 66–74]. Эти соображения интересны, но представляются мне далеко не бесспорными. Во-первых, приведенные А. Г. Бобровым примеры веры в оборотничество, отраженной в древнерусских источниках, еще не доказывают, что и автор Слова исходил из этих воззрений. Во-вторых, неясно, как в таком случае сочетается в тексте, например, оборотничество Игоря с прославлением новгород-северского князя в качестве христианского воителя: оборотень принадлежит бесовскому, а не Божьему миру. И наконец, по крайней мере некоторые из приводимых примеров употребления слов «мытарь/мытница» в древнерусской книжности, по-моему, не противоречат их традиционному толкованию — «грешник (грешница), корыстолюбец». Выражение «сокол въ мытехъ» может истолковываться как вариация образа «Обновится яко орлу уность его» из 102-го псалма (см.: [Амелькин 2001. С. 57–72].
Слова о соколе «въ мытехъ» напоминают фрагмент из Повести об Акире Премудром: «Когда сокол трех мытехъ, тогда не дастся выбится из гнезда своего» (список РГБ, Унд., № 632, л. 134; цит. по кн.: [Зимин 2006. С. 226]; B. Н. Перетц, указавший на эту параллель Слова и Повести об Акире Премудром, приводит другой вариант: «Егда бо сокол трех мытей бывает, он не дастся с гнезда своего взяти» [Перетц 1926б. С. 270]. Как установил О. В. Творогов, это чтение характерно для списков третьей редакции Повести (см.: [Творогов 1969]). А. А. Зимин считает первичным чтение Повести об Акире Премудром, а фрагмент Слова о полку Игореве — восходящим к нему: «Первичнее будет текст Повести об Акире: когда сокол три раза линял (т. е. он уже трехлетний), то он не даст себя выбить из гнезда. Автор Слова создал поэтический образ сокола „в мытехъ“ (т. е. во время линьки), защищающего свое гнездо. Соколы действительно линяют, когда птенцы находятся в их гнездах. Но они тогда никак не могут „высоко взбивать птиц“» [Зимин 2006. С. 226].
482
Возможное половецкое происхождение название Каялы и предположение о существовании реальной реки с этим названием [Баскаков 1985] ни в коей мере не опровергают утверждений о символическом осмыслении реки и ее имени в Слове (ср.: [Дмитриев 1953. С. 36]).
483
[Слово 1920. С. 17]. Далее произведение цитируется по этому изданию с некоторыми не оговариваемыми изменениями в пунктуации, замена прописных букв на строчные отмечается; страницы указываются в тексте.
484
Споры об отношении автора к князю Игорю велись еще в XIX столетии. Так, А. Н. Афанасьев полемизировал с интерпретацией Слова П. П. Вяземским: «Что князь Вяземский называет высокоумием, самонадеянностью и даже грехом, в том певец „Слова“ видит истинную доблесть. Борьба с дикими кочевниками, по его мнению, есть обязанность князя; он с особенным участием вспоминает о Владимире Мономахе, этом добром страдальце за землю русскую; он печалится, что князь забывают это святое дело за своими усобицами, тогда как поганые (половцы) разоряют землю русскую. Подвиг Игоря был воспет, и это лучшее доказательство народного сочувствия к этому делу» [Афанасьев 1996. С. 198].
Христианская основа Слова была несомненной для Вс. Ф. Миллера, утверждавшего: «Действительно, не трудно убедиться, что имена божеств служат автору как украшающие эпитеты и что с ними не соединяется никакого мифического представления» [Миллер 1877. С. 71]. Параллельные места Слова и Священного Писания привел Г. М. Барац [Барац 1912], но В. Н. Перетц оценил его сопоставления как натянутые [Перетц 1926а. C. 35–36].
Сам В. Н. Перетц, проведя детальное сопоставление Слова и библейских книг, обнаружил многочисленные совпадения как на фразеологическом уровне — в отдельных выражениях, синтаксических конструкциях, — так и на образном и мотивном уровнях (см.: [Перетц 1926а. С. 58–75]). Особое внимание он уделил религиозной трактовке затмения солнца как зловещего знамения (параллель из Книги пророка Исаии: «Се бо день <грядет> положити вселеную всю пусту и грешники <потребити> с нею. <…> И померкнет солнце всходя, и месяц не даст света своего» [Перетц 1926а. С. 61]) и других природных знамений и сна князя Святослава Киевского. Из этого анализа он сделал вывод: «В заключение позволим себе усумниться в том, что в „Слове“ <…> можно на основании изложенного искать отголосков языческих верований в значение затмений солнца, грозы, снов: такие памятники христианской литературы, как пророческие книги, Евангелия и Апокалипсис, ясно указывают на источник этих верований у образованных людей XII века на Руси» [Перетц 1926а. С. 75].
В. Н. Перетц сопоставил зачин «Не лепо ли ны бяшеть, братие, начяти старыми словесы трудныхъ повестий о пълку Игореве, Игоря Свяъславлича! Начати же ся тъй песни по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню» (с. 1–2) с оборотами из Библии: «Не лепо есть намъ оставльше слово Божие служите трьпезамь» (Деян. 6:2); «лепо ли есть жене откръвеною главою» (1 Кор. 11:13); «Мужие и братие, достойно есть реши къ вамь в дрьзновениемь о патриарсе Давиде» (Деян. 2:29). См.: [Перетц 1926а. С. 69].
Идею о Слове как о памятнике христианской книжности в последнее время доказывал Р. Пиккио (см., например: [Пиккио 1997. С. 430–443]). Этот подход развивает А. Н. Ужанков: [Ужанков 2000]; [Ужанков 1].
Р. Пиккио настаивает на безусловном причислении этого произведения к религиозной словесности, трактуя Слово как своего рода притчу о наказании и спасении по воле Божией горделивца, ожесточившего свое сердце. Характеристика князя Игоря, «иже истягну умь свои крепостию своею и поостри сердца своего мужеством» (с. 5) истолкована итальянским славистом как эквивалент библейской словесной формулы «[Бог] ожесточил дух и сердце сделал упорным». Именно так сказано о фараоне (Исх. 7:3–4; 10:20), о Сигоне, царе Есевонском, попытавшемся воспротивиться евреям, которых Моисей по воле Господней вел в Землю обетованную (Втор. 2:30); почти этими же словами обозначена гордыня вавилонского царя Навуходоносора в Книге пророка Даниила (5:20). Но, во-первых, в славянской Библии в этих местах употребляются глаголы «ожесточите» и «вознестися»; а во-вторых, спорность толкования заключается в том, что глагол «истягнути/стягнути» в памятниках древнерусской книжности лишен отрицательного значения.
Обычно эти слова переводятся как «напрягши ум свой крепостию, поощрив сердце свое мужеством и исполнясь духа ратнаго» (пер. первого издания [с. 5]), «препоясал ум крепостью своею и поострил сердце свое мужеством; исполнившись ратного духа» (пер. Д. С. Лихачева [Слово 1950. С. 54]), «который препоясал ум крепостью своею [подчинил свои мысли своей „крепости“ — мужеству, храбрости] и поострил сердце свое мужеством; исполнившись ратного духа» (объяснительный пер. Д. С. Лихачева [Слово 1950. С. 77]) или «обуздал ум свой доблестью и поострил сердца своего мужеством» (пер. О. В. Творогова [БЛДР-IV. С. 255]). Одно из значений глагола «истягнути» — «вытянуть, протянуть», известен и глагол «стягнути» («укрепить»). В данном контексте возможен перевод «выковал» (см.: [Словарь-справочник 1967. С. 165–167]). В. Ф. Ржига и С. К. Шамбинаго так интерпретируют выражение «истягну умь»: «В „Слове“ оригинальный образ: Игорь, так сказать, вооружает свое внутреннее „я“» [Ржига, Шамбинаго 1934. С. 234].
«Глагол „истягнути“ отмечен, кажется, еще лишь в паремии из Книги пророка Исаии; в других же, опять-таки переводных, параллелях <…> есть „стягнути“. Так как это „стягнути“ соответствует образному выражению библии „опоясать“, „перепоясать“, некоторые толкователи считают „стягнути“ более подходящим для понимания данного места „Слова“, чем „истягнути“ со значением „вытянуть“. Из русских памятников особенно близкою по смыслу к цитате „Слова“ считается летописная похвала скончавшемуся Волынскому князю Владимиру Васильковичу (1289 г.), который „крѣпостию бѣ препоясанъ“. <…> Из переводных памятников с данным местом „Слова“ сопоставляют выражение Иосифа Флавия о Веспасиане: „приимъ умь въ свою крѣпость и ста крѣпко исполчився“» [Орлов 1946. С. 90–91]. В приведенных как параллели фрагментах из Галицко-Волынской летописи и из переводной «Истории Иудейской войны» Иосифа Флавия прославляется мужество, а не осуждается гордыня и самонадеянность, противные Богу. Не случайно В. Ф. Ржига отмечал, что «во вводной части памятника <…> автор „Слова“ дает в формулах героической повести экспозицию своего героя» [Ржига 1934. С. 162].
