Коллектив авторов - Современная зарубежная проза

— Мистер Стивенс, вам незачем так смущаться. В конце концов мы же с вами старые друзья, правда? Я очень тронута, что вас это так волнует, и могу полностью вас успокоить. От мужа я ни разу ни в чем не видела плохого обращения. Он человек совершенно незлой и невздорный.

— Признаюсь, миссис Бенн, что от ваших слов у меня камень с души свалился.

Я высунулся под дождь поглядеть, не идет ли автобус.

— Вижу, мой ответ вас не очень успокоил, мистер Стивенс, — заметила мисс Кентон. — Вы мне не верите?

— Ну что вы, миссис Бенн, дело совсем не в этом. Но факт — он и остается фактом: все эти годы вы, похоже, были не очень счастливы. Другими словами — вы уж меня простите, — вы несколько раз принимали решение бросить мужа. Но если он не обращается с вами дурно, то… то непонятно, отчего вы несчастливы» («Остаток дня», гл. «День шестой — вечер. Уэймут»).

Именно в этот момент картина, которая до этого диалога складывалась в представлении читателя, принимает другой ракурс. Невольно вспоминаются все диалоги Стивенса и мисс Кентон (а к моменту их встречи — миссис Бенн) еще во времена их совместной работы в Дарлингтон-холле, совершенно по-другому трактуется ее поведение по отношению к дворецкому. Читатель (если не догадывался ранее) начинает смутно догадываться, что, возможно, Стивенс для мисс Кентон все это время был не просто сослуживцем и человеком, с которым можно поговорить. Скорее всего она была в него влюблена. Эта догадка подтверждается дальнейшим развитием диалога: «Я снова высунулся под дождь. Наконец мисс Кентон произнесла у меня за спиной:

— Ну как мне вам объяснить, мистер Стивенс? Я и сама не совсем понимаю, почему на меня находит такое. Но я и в самом деле три раза от него уходила. — Она сделала паузу, а я стоял, не отрывая взгляда от полей за дорогой. Потом она продолжала: — Вероятно, мистер Стивенс, вы спрашиваете о том, люблю я мужа или нет?

— Что вы, миссис Бенн, я бы не осме…

Но я чувствую, мистер Стивенс, что должна вам ответить. Как вы справедливо сказали, мы теперь навряд ли скоро увидимся. Да, я люблю мужа. Сперва не любила. Сперва долго не любила. Когда я много лет тому назад ушла из Дарлингтонхолла, я не понимала, что ухожу всерьез и совсем. Может, я считала это всего лишь очередной уловкой, чтобы расшевелить вас, мистер Стивенс. А когда я сюда приехала и вышла замуж, тут-то меня и проняло. Долгое время я была очень несчастна, очень, очень несчастна. Но годы убегали, война началась и закончилась, Кэтрин выросла, и вот однажды до меня вдруг дошло, что я люблю мужа. Живешь-живешь с человеком и, оказывается, привыкаешь к нему. Он человек надежный и добрый, и — да, мистер Стивенс, я научилась его любить.

Мисс Кентон помолчала и продолжала:

— Но это вовсе не значит, конечно, что время от времени не бывают минуты — минуты крайнего одиночества, — когда думаешь: «Господи, что же это я сделала с моей жизнью». И приходят мысли о том, что ведь могла бы быть и другая жизнь, посчастливее. Я, например, любила думать о той жизни, которую могла бы прожить с вами, мистер Стивенс. Вот тут-то я, вероятно, начинаю беситься из-за какого-нибудь пустяка и ухожу. Но всякий раз быстро понимаю, что мое настоящее место — рядом с мужем. В конце концов упущенного не воротишь. Нельзя же всю жизнь думать только о том, что могло бы быть. Пора понять, что жизнь у тебя не хуже, чем у других, а может, и лучше, и сказать спасибо.

По-моему, я не сразу ответил, потому что эти слова мисс Кентон тоже не сразу дошли до меня в своем полном значении. Больше того, как вы можете догадаться, их тайный смысл породил во мне известные сожаления. А если честно — чего уж скрывать? — в эту минуту у меня разрывалось сердце. Однако я быстро взял себя в руки, обернулся и сказал с улыбкой:

— Вы совершенно правы, миссис Бенн. Как вы верно заметили, упущенного не воротишь. Я не мог бы спокойно спать, если б знал, что подобные мысли омрачают жизнь и вам, и вашему мужу. Каждый из нас, как вы говорили, должен сказать спасибо за то, что имеет. А судя по вашим словам, миссис Бенн, у вас есть основания быть довольной. Пожалуй, я даже рискну предположить — после того как мистер Бенн удалится от дел и пойдут внучата, вас с мужем ожидают очень счастливые годы. И не позволяйте впредь никаким глупым мыслям мешать счастью, которого вы заслуживаете.

— Конечно, вы правы, мистер Стивенс. Вы очень добры.

— Похоже, идет ваш автобус, миссис Бенн» («Остаток дня», гл. «День шестой — вечер. Уэймут»).

Итак, миссис Бенн была влюблена в дворецкого Дарлингтон-холла — Стивенса — и скорее всего останется влюбленной в него всю жизнь. И у Стивенса тоже были к ней определенные чувства. Об этом говорят детали в приведенном текстовом фрагменте: дворецкий периодически высовывается под дождь и смотрит, не едет ли автобус, что выдает читателю сильное смущение героя, то, что он нервничает и собирается с мыслями. Судьба распорядилась так, что вместе они не были и уже не будут. Эти сюжетные детали позволяют максимально раскрыть переживаемые героями гаммы чувств.

Когда герой говорит о том, что «в эту минуту» у него «разорвалось сердце», начинается нечто похожее на поворотный момент в его жизни. На протяжении его работы в Дарлингтонхолле с ним случилось много событий: прислуживание за столом во время ответственных приемов в доме его хозяина, в чистоту и нравственность которого он так верил, непростые и временами причудливые нюансы взаимоотношений с мисс Кентон, смерть отца. И всегда главным для него оставался долг дворецкого, его он ставил превыше всего. В конце концов оказалось так, что жизнь будто прошла мимо него. То, во что он верил, не дало ему ни семейного счастья, ни близкого человека рядом. Да, он всегда был честным, высоконравственным человеком, его можно назвать замечательным дворецким, одним из таких, о которых он рассуждал. Но он одинок. Одиноки по-своему и все герои Исигуро: оставшаяся одна после смерти двух лучших друзей Кэти, знаменитый Райдер, никогда не знавший, что такое радость полноценной семьи, герои «Ноктюрнов…», лишенные того же счастья, что и Райдер, Кристофер и Сара, в конечном итоге нашедшие себе приют в этом мире, но время от времени испытывавшие щемящую тоску.

«На закате дня» Стивенс вдруг понял, что вся его долгая, насыщенная событиями жизнь прошла не так, как бы того хотелось. У него никогда не было ощущения истинного счастья, он не влюблялся, а вернее — не позволял себе даже думать о том, чтобы влюбиться (и именно поэтому игнорировал все знаки внимания, оказываемые ему мисс Кентон), он не простился с отцом перед его смертью (в этот день он прислуживал хозяину на одном из самых важных обедов), он будто бы по-настоящему и не жил. Сердце его разрывалось именно от осознания всего этого, причем осознания моментального, от которого буквально бросает в дрожь. Большая часть жизни прожита, а у него нет всего того, что есть у обычных людей, что составляет основу такой жизни, которая «прожита не зря». И единственная гордость Стивенсона — его нравственность и сильно развитое чувство долга. Как и герои в романе «Не оставляй меня», герои этого произведения (и Стивенс, и мисс Кентон) наделены нравственным сознанием. Именно оно является определяющим фактором их поступков. И поэтому мисс Кентон вопреки своей привязанности осталась с мужем, а Стивенс, вопреки, пожалуй, едва ли не всем законам жизни, остался в одиночестве. Долг — превыше всего. Примерно то же происходит и с Кэти в романе «Не оставляй меня»: «…и отправилась туда, где мне положено быть». Стоит ли приносить такую жертву во имя долга? — это открытый авторский вопрос, формулируемый Исигуро на протяжении едва ли не всех произведений. Схожее чувство долга испытывает и Райдер, когда решает, что у Бориса, его сына, должно быть счастливое детство. Осознание долга расследовать таинственное исчезновение родителей движет Кристофером в ходе сюжета «Когда мы были сиротами». При желании можно, пожалуй, даже поменять названия романов — «Не оставляй меня» и «На исходе дня» — местами, и это придаст им дополнительный смысловой оттенок. Во всем этом реализуется исигуровская интертекстуальность и своеобразная преемственность тем. Но если в романе «Не оставляй меня» мы видим, что героиня готова к своей судьбе и принимает ее практически безропотно, то в финале «На исходе дня» герой-дворецкий сомневается в безоговорочной правильности выбранного им пути. Сомнение и горечь настигают героя, когда он приходит вечером на мол и ждет, когда зажгутся фонари. Своими чувствами он делится с совершенно случайным знакомым: «Дело, видите ли, в том, — сказал я, нарушив молчание, — что все лучшее я отдал лорду Дарлингтону. Отдал все лучшее, что у меня было, и теперь у меня… в общем… оказалось, что у меня не осталось почти ничего, что можно отдать».

Эти слова Стивенса — квинтэссенция смыла романа. Всю свою жизнь он отдал служению другому человеку — своему хозяину. Все это время он поступал так, как, по его мнению, должен был поступать настоящий «великий дворецкий», т. е. уметь при любых обстоятельствах подавлять свои эмоции и исполнять долг. Нравственное сознание, являющееся определяющей чертой исигуровских героев, всегда ставит перед ними выбор: дать волю своим чувствам или, вопреки им, исполнить свой долг. Это сближает персонажей «Не оставляй меня» и «На исходе дня» с классицистическими персонажами, а сами романы — с произведениями эпохи классицизма, в которой непременно рассматривался конфликт чувства и долга, и более того — долг, как правило, побеждал. Однако автор показывает читателю людей, чей конфликт чувства и долга являет собой личную драму персонажей. Выбрав долг, они по крупицам упускают свою полноценную, счастливую жизнь, проигрывают ей. И герои «Не оставляй меня», и Стивенс во что-то верили, но действовали так, как им диктовалось извне. В какой-то момент это «надиктованное» им они стали выдавать за свой, личный выбор, однако, по сути, субъективным выбором это не являлось. Поэтому Стивенс и говорит, что не может даже утверждать, что «сам виноват в своих ошибках», ведь совершал он их, руководствуясь точкой зрения «как должно быть», а не «как я хочу». И вот теперь, «на исходе дня», на закате собственной жизни, когда силы, необходимые ему, чтобы оставаться таким же блистательным дворецким, каким он был в молодые годы, покидают его, он не может даже сохранить то единственное, что у него осталось, ради чего он отказался от всего прочего, — способность быть незаменимым на службе у хозяина. Исигуро подводит читателя к мысли, что долг, безусловно, важен, однако, кроме долга, в жизни (как бы банально это ни звучало) важна и сама жизнь.