Александр Лавров - Символисты и другие. Статьи. Разыскания. Публикации

Тему взаимоотношений учителя и ученика затрагивает и Ксения Колобова в стихотворении, написанном, вероятно, по случаю первого юбилея Мануйлова – 20-летия со дня его рождения (22 августа / 4 сентября 1923 г.); она возникает, обрамленная главной темой – «первой юношеской любви»[1444] Мануйлова к Елене Борисовне Юкель, также ученице Иванова по Бакинскому университету, представленной в обличье Елены из греческой мифологии – спартанской царицы, прекраснейшей из женщин:

Вите МануйловуВедь издавна поэты мечтали о Еленах,но на дороге редким встречалось это имя…То – Мирра, то – Мария, а то Елисавета,а то и деревенское – простая Серафима.

Но Ты – Судеб Избранник, прославленный дарами,все Боги благосклонны – поэт, друзьями чтимый, –досель не опьяненный дурманными парами,вегетерьянец скромный, Ивáновым любимый.

Ах, Оккультист заядлый, влюбленный в тайны мира,и Wunderkind, но, право, для вящей скажем славы:один из членов тайного вселенческого клира,достойный сопрестольник гордыни Вячеслава!

Все Музы и Хариты сбежались на рожденьеи каждая с собою дар принесла бесценный –Лишь Афродита весело – «Взгляни на отраженье,пускай запечатлеется в тебе лицо Еленино».

Ах! из Москвы от Брюсова сбежал в Баку к Иванову,Вздохнул свободно, радостно избавился от плена,не знал, что Афродитою мечтанья затуманены,что плен сладчайший зиждется – здесь учится Елена.

Один на Мирру смотрится, другой поет Марию,Елисавету третий в Унив<ерситета> стенах…Ты оправдал надежды – спаситель и Вития,ты – Менелай, вернувший сокрытую Елену.[1445]

Из немногочисленных стихотворений, которые Вячеслав Иванов написал во время пребывания в Баку, большинство обращено к ученикам. Это – цикл из трех сонетов «Моисею Альтману» (один из сонетов – акростих), написанный 10–14 апреля 1923 г.;[1446] стихотворный экспромт «Какая светлая стезя…» (май 1924 г.) на фотопортрете, подаренном «моей филологической сотруднице и сомечтательнице Елене Александровне Миллиор»;[1447] стихотворение «Ксения, странница…», адресованное К. М. Колобовой и записанное также на обратной стороне подаренного ей фотопортрета;[1448] наконец, опять же на обороте фотопортрета в берете и с книгой в руках, – стихотворение, обращенное к Мануйлову (около 20 декабря 1923 г.):

Victori manu Elohim

Поэт, пытатель и подвижникIn nuce и в одном лице,Вы, бодрый путник, белый книжник,Мне грезитесь в тройном венце.

Вы оправдаете, ревнительИ совопросник строгих Муз,Двух звуков имени союз:Рукою Божьей победитель.

Это стихотворение немедленно (22 декабря) вызвало к жизни ответное послание, которое Мануйлов приводит в мемуарной книге:

Ты сердцем солнечным, Учитель милый,Меня давно неудержимо влек,И я летел к тебе золотокрылый,И трепетный, и глупый мотылек.

Я тоже солнечный, но ВсемогущимМне мудрости змеиной не дано,Я только радуюсь лугам цветущим,Я только пью медвяное вино.

Что принесу тебе я легкокрылый?Твои цветы в твои же цветники!За то, что ты, Учитель, свет мой милый,Взял мотылька к себе в ученики.[1450]

Мануйлов акцентирует здесь ту важнейшую доминанту, которая сближает его юношеские творческие порывы с поэтическим мироощущением автора «Cor ardens», – мотив солнечности. Другую доминанту, обозначенную в этом стихотворении и относящуюся уже только к его автору, Иванов определенно нашел меткой и выразительной. Об этом можно судить по его поэтическому экспромту, приписанному несколько дней спустя на обороте той же фотографии, под текстом стихотворного послания «Victori manu Elohim»:

Ответ

В. А. МануйловуЯ вижу: детям Солнца милыМои живые цветники,Коль мотылек воздушнокрылыйКо мне упал – в ученики.

Уподобление, найденное Мануйловым и санкционированное пером его учителя, вошло в обиход ближайшего круга ивановских учеников. Оно определяет образный строй одного из стихотворений Ксении Колобовой, посвященных Мануйлову:

Виктору«Не вспоминай и не зови»Юр. ДегенТы любимый, живой и желанныйогнекрылых стихий мотылек.Вихрь тебя породил ураганный,захотел ты и многое смог.Подари же меня приветом,как других любовью даришь.Знаю я – пронизанный светом,от меня навсегда улетишь.И не мне полететь за тобою,словно камни ступни тяжелы.Мотылькам, завлеченным игрою,мои мысли враждебны и злы.Не простится Господнему року:мое солнце в зияньи орбит,глядя горько расплавленным оком,черным пламенем тихо горит.[1452]

В архиве Мануйлова сохранился также машинописный список цикла Иванова «Лебединая память» (11 стихотворений), опубликованного в журнале «Русская Мысль» (1915. № 8) с дарительной надписью автора: «Эфирному мотыльку песни Памяти – Вите Мануйлову Вяч. Иванов».

Об особом положении Мануйлова в ближайшем кругу бакинских учеников Иванова свидетельствует и тот факт, что именно ему последний, отправляясь в Москву на празднование 125-летия со дня рождения Пушкина, предложил стать своим спутником. 21 мая 1924 г. Мануйлов писал родителям и сестре Нине в Новочеркасск: «6-го июня в Москве большие пушкинские торжества. ‹…› Вячеслав Иванович вызван Луначарским для доклада в Большом театре на тему “Пушкин в 1824 г.” Вячеслав Иванович считает, что мне необходимо воспользоваться отпуском и правом бесплатного проезда и ехать с ним, чтобы в Москве сам Вячеслав Иванович мог меня познакомить со всеми, с кем это нужно, и, может быть, перевести меня для дальнейшего образования в Москву. Сами понимаете, как все это для меня важно. ‹…› Я выезжаю 27 V. ‹…› Вячеслав Иванович прилагает все усилия устроить меня в скором поезде, пишет письма нашему комиссару, хлопочет еще в Наркомпросе и т. д.»[1453] Примечательно, что Иванов надеялся перевести Мануйлова для завершения университетского образования в Москву: вполне определенно он планировал уже тогда не возвращаться в Баку, а выхлопотать себе в «высших» инстанциях заграничную командировку, и в перспективах этого хотел обеспечить своему любимому ученику более благоприятные условия, чем те, которые ожидали его в Бакинском университете. Из этого намерения, впрочем, не последовало ожидаемых результатов.

В цитированном письме в Новочеркасск Мануйлов сообщал также: «Завтра сдаю предпоследний экзамен, накануне отъезда последний. Еще один, возможно, в дороге между Баку и Москвой либо Зуммеру, либо Вяч<еславу> Ивановичу». Последняя фраза достаточно выразительно свидетельствует о том, насколько неформальный характер имел процесс обучения в Бакинском университете при Вяч. Иванове. В мемуарном очерке о своем учителе Мануйлов не сообщает, принимал ли Иванов у него экзамен в купе вагона во время следования в Москву, но приводит надпись на обложке книги Иванова «Дионис и прадионисийство» (Баку, 1923), подаренной ему автором в ходе этого путешествия: «Милому спутнику из Баку, Виктору Андрониковичу Мануйлову, при переезде через Оку, “любовью требуя” – верности эллинскому языку. ВИ. 30/V 1924».[1454] Исполнить этот завет Мануйлов, однако, не смог: в отличие от других самых близких и самых верных учеников Иванова – Моисея Альтмана, Ксении Колобовой, Елены Миллиор, ставших высокопрофессиональными филологами-классиками, он в дальнейшем сосредоточился в своих интересах на истории русской литературы (хотя в бакинские годы, безусловно, был увлечен и той сферой знаний, в которую вводил своих слушателей Иванов: среди первых публикаций Мануйлова имеется, в частности, рецензия на популярную книжку М. Брикнера «Страдающий бог в религиях древнего мира» (М., 1923), вполне благосклонная: «Удачно проведена аналогия между древними религиями и христианством»[1455]).

В мемуарном очерке «О Вячеславе Иванове» Мануйлов воскрешает эпизоды пребывания в Москве летом 1924 г.[1456] – посещения московских друзей и знакомых Иванова (П. Н. Сакулина, М. О. Гершензона, В. Я. Брюсова, Г. И. Чулкова и др.), визит к А. В. Луначарскому, знакомство с М. П. Кудашевой, близкой приятельницей М. Волошина и впоследствии женой Ромена Роллана (Иванов устроил своего ученика жить в ее квартире), общение с Б. Пастернаком, поездку в подмосковное имение к композитору А. Т. Гречанинову. В архиве Мануйлова (ИРЛИ) сохранились относящиеся к этой поре документальные материалы. В их числе – билет на 1924 г. Вяч. Иванова как действительного члена Всероссийского Союза Поэтов, а также записка Иванова: «Прошу о пропуске в Ак<адемию> Х<удожественных> Н<аук> на мой доклад 9/VI для студента бакинск<ого> университета, моего ученика, В. А. Мануйлова. Вяч. Иванов». Имеется также письмо, адресованное поэту Василию Васильевичу Казину (1898–1981), одному из руководителей Общества пролетарских писателей «Кузница» и сотруднику редакции первого советского литературно-художественного журнала «Красная новь»: