Николай Глубоковский - Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового завета

Н. Н. Глубоковскiй,

Ординарный профессоръ Императорской С.-Петербургской Духовной Академiи.

Библейскій греческій языкъ въ писаніяхъ Ветхаго и Новаго Завѣта.

(Переводъ).

Библейскій греческій языкъ по отношенію къ Ветхому Завѣту былъ средствомъ распространенія въ мірѣ откровенныхъ истинъ и предуготовленiемъ къ проповѣди Евангелія, а въ Новомъ Завѣтѣ служилъ органомъ возвѣщенія благовѣстія Христова. Понятно отсюда, что этотъ языкъ, будучи предъизбраннымъ носителемъ библейскаго содержанія, является для людей и первѣйшимъ орудіемъ его познанія. Этимъ сразу опредѣляется первостепенная важность изученія библейскаго языка, чрезъ который сообщено человѣчеству божественное откровеніе въ началѣ и усвояется во всѣ дальнѣйшія времена. При такихъ условіяхъ нѣтъ надобности говорить объ общей, принципіальной значимости библейской греческой филологіи, какъ наиболѣе существеннаго вспомогательнаго пособія при изученіи и уразумѣніи слова Божія. Слѣдуетъ подчеркнуть особо развѣ лишь одно, что филологическимъ путемъ отчетливѣе обрисовывается все своеобразіе библейской терминологіи и чрезъ это нагляднѣе представляется вся „оригинальность“ библейскихъ концепцій. Въ результатѣ такого неотразимаго и объективнаго сравненія обычнаго съ необычнымъ яснѣе раскрывается для нашего ума все новое въ библейскихъ понятіяхъ, которыя и воспринимаются потомъ именно въ качествѣ высшихъ. Значитъ, филологическій методъ облегчаетъ точное постиженіе библейскаго содержанія въ первоначальной непосредственности и съ характеромъ идейной его чрезвычайности. По всѣмъ этимъ свойствамъ греческая библейская филологія имѣетъ великую богословскую цѣнность—помимо спеціально-научныхъ примѣненій. Тѣмъ печальнѣе, что эта отрасль знанія доселѣ не получила у насъ должнаго развитія и не обладаетъ соотвѣтствующею литературой[1]—кромѣ немногихъ работъ[2]. Въ силу сего кажутся полезными предлагаемые общіе очерки по данному предмету. Первый изъ нихъ взятъ изъ неоконченнаго еще „Библейскаго Словаря“ Вигуру и принадлежитъ о. Вито (Dictionnaire de la Bible, publié par F. Vigоuгоux, t. III, Paris 1903, col. 312—331: Grec Biblique pal M. l’abbé Joseph Viteau), зарекомендовавшему себя многими учеными работами о библейскомъ греческомъ языкѣ—особенно Новаго Завѣта (напр., Etude sur le Grec du Nouveau Testament. La Verbe: Syntaxe des Propositions. Paris 1893. Etude sur le Grec du Nouveau Testament, comparé avec celui Les Septante: Sujet, Complement et Attribut. Paris 1896). Онъ касается всего библейскаго греческаго языка и въ цѣлостной картинѣ показываетъ общую, родовую его типичность при оттѣненіи характерныхъ отличій ветхозавѣтнаго и новозавѣтнаго языковъ въ ихъ взаимныхъ отношеніяхъ. Второй трактатъ посвященъ собственно новозавѣтному греческому языку, но разсматриваетъ его въ связи съ обще-библейскимъ—въ научномъ освѣщеніи компетентнаго американскаго богослова, покойнаго Дж. Тэйера[3], извѣстнаго англійскою обработкою латинскаго Гриммовскаго Словаря къ Новому Завѣту (А Greek—English Lexicon of the New Testament, New Yoik—Edinburgh 1893 и позднѣйшія изданія), а здѣсь представившаго систематическій обзоръ новозавѣтнаго библейскаго языка и отдѣльныхъ его писателей въ англійскомъ „Библейскомъ Словарѣ“ Хастингса (А Dictionary of the Bible ed. by James Hastings, vol. III, Edinburgh 1905, p. 36 a—43 b: Language of the New Testament by Prof. Dr. Joseph Henry Thayer). Въ примѣчаніи приводится характеристика греческой ветхозавѣтной Библіи берлинскаго профессора Адольфа Дейсмана, сторонника и усерднаго двигателя новѣйшаго направленія въ области библейской греческой филологіи. Вито и Тейеръ принадлежатъ больше старой школѣ, но—при спеціальныхъ цѣляхъ взятыхъ трактатовъ—это не вредитъ ближайшей цѣнности послѣднихъ, поскольку авторы принимаютъ новѣйшія научныя данныя и уклоняются лишь отъ частныхъ научныхъ теорій, чѣмъ избѣгаютъ нѣкоторыхъ крайностей въ освѣщеніи предмета. Въ итогѣ—у нихъ мы имѣемъ объективно-точное описаніе послѣдняго съ детальными статистическими указаніями и принципіальными сравнительно-филологическими разъясненіями, а этимъ вполнѣ обезпечивается научное освѣдомленіе съ библейскимъ греческимъ языкомъ, какъ особымъ орудіемъ сообщенія библейскаго откровенія. Спб. 1911, VI, 23 — четвергъ[4].

Николай Глубоковскій.

Греческій языкъ Ветхаго и Новаго Завѣта.

Библейскимъ греческимъ языкомъ называютъ греческій языкъ Ветхаго и Новаго Завѣта. Первый слагается 1) изъ греческаго послѣклассическаго языка, на которомъ говорили въ эпоху перевода LXX-ти или написанія ветхозавѣтныхъ книгъ, и 2) изъ элемента евраистическаго, а во второй входятъ 1) греческій послѣклассическій языкъ, употреблявшійся въ эпоху происхожденія новозавѣтныхъ книгъ, 2) элементъ евраистическій и 3) элементъ христіанскій.

1. Распространеніе аттическаго діалекта:

а) Періодъ александрійскій или македонскій. Побѣды Александра в., войны и политическія потрясенія, происшедшія при его преемникахъ, стерли маленькія греческія національности, насильственно привели въ соприкосновеніе грековъ и азіатовъ (включая сюда египтянъ), установили между ними необходимыя взаимныя соотношенія и разрушили духъ націонализма, обособленности и исключительности. Вотъ тогда-то и происходитъ распространеніе эллинизма, его цивилизаціи и языка.—До Александра в. были только греческіе діалекты, между которыми главнѣйшимъ является аттическій. Отселѣ аттическій діалектъ мало по малу вытѣсняетъ другіе діалекты. Онъ слѣдуетъ за войсками Александра в. и его преемниковъ и повсюду идетъ вмѣстѣ съ эллинизмомъ—даже до границъ Индіи. Онъ входитъ въ Палестину и имѣетъ блестящій успѣхъ въ Египтѣ, въ Александріи. Онъ становится языкомъ странъ греческихъ и эллинизированныхъ, вообще—всего греко-восточнаго міра.

б) Періодъ греко-римскій. Римляне низвели Грецію на степень провинціи подъ именемъ Ахаіи въ 146 г. до р. Хр. Они овладѣли также Египтомъ и эллинизированными странами западной Азіи вплоть до Месопотаміи. Тогда аттическій діалектъ распространился въ сторону запада и — можно сказать — захватилъ Римъ; онъ проникъ до Испаніи и Галліи, благодаря купцамъ, рабамъ и т. д.

2. „Общепринятый“ греческій языкъ (Κοινή) или греческій послѣклассическій.

Аттическій діалектъ, который распространился по берегамъ Средиземнаго моря и болѣе или менѣе во внутреннія страны на Западѣ и на Востокѣ, прозванъ грамматиками II-го в. „языкомъ общепринятымъ“· (ή κοινή) и „языкомъ эллинистическимъ“ (ή ἑλληνική). Новѣйшіе называютъ его также „діалектомъ александрійскимъ“ и „діалектомъ македонскимъ“, потому что онъ принадлежитъ періоду александрійскому или македонскому. Но при этомъ не нужно смѣшивать его ни съ діалектомъ македонскимъ, на которомъ говорили въ Македоніи до Александра в. и который намъ мало извѣстенъ, ни съ діалектомъ александрійскимъ или тѣмъ „общепринятымъ языкомъ“, видоизмѣненнымъ мѣстными особенностями, какимъ пользовались въ Александріи. Нынѣ „языкъ общепринятый“ гораздо чаще называется „послѣклассическимъ греческимъ языкомъ“. Аттическій діалектъ, сдѣлавшійся „языкомъ общепринятымъ“, вовсе не есть литературный аттическій языкъ Аѳинскихъ ораторовъ и историковъ, но тотъ аттическій діалектъ, какимъ говорилъ народъ и въ Аѳинахъ и вдали отъ европейскихъ и азіатскихъ береговъ Эгейскаго моря. Онъ обязанъ своимъ распространеніемъ торговлѣ, мореплаванію, войнамъ, экспедиціямъ, эмиграціямъ, колонизаціямъ, обстоятельствамъ политическимъ,—однимъ словомъ,—тысячамъ соотношеній, установившихся между людьми по необходимымъ потребностямъ практической жизни. „Общепринятый языкъ“—въ существѣ своемъ—есть языкъ разговорный, простой и обиходный, на которомъ писали, какъ говорятъ, а иногда и прямо народный. Въ теченіе двухъ періодовъ—александрійскаго и римскаго—онъ является также и живымъ языкомъ, при чемъ подвергается внутреннимъ и внѣшнимъ вліяніямъ, измѣнявшимъ его непрерывно.

3. Характеристическія особенности „общепринятаго яаыка“.

Главнѣйшія изъ нихъ таковы: а) Образованіе многочисленныхъ словъ производныхъ и сложныхъ или новыхъ многосложныхъ, подъ вліяніемъ сокровенныхъ идей самого языка и по аналогіи. Усвоеніе такъ называемыхъ поэтическихъ словъ и формъ; принятіе словъ и формъ чрезъ позаимствованіе изъ умирающихъ діалектовъ; введеніе необходимаго контингента иностранныхъ словъ—семитскихъ, персидскихъ, египетскихъ, латинскихъ, даже кельтскихъ. Измѣненіе въ произношеніи и орѳографіи. Варіаціи въ родѣ именъ, его флексіяхъ именныхъ и глагольныхъ съ нѣкоторою тенденціей къ единообразію. Исчезновеніе двойственнаго числа, а равно словъ и формъ такъ называемыхъ классическихъ.—Измѣненіе смысла словъ и выраженій, нѣкоторые термины, употреблявшіеся въ общемъ смыслѣ, принимаются въ спеціальномъ и наоборотъ; теряется прежній смыслъ и сообщается смыслъ новый старымъ словамъ; первоначально метафорическій смыслъ извѣстныхъ словъ и выраженій совсѣмъ забывается и утрачивается.—Физическая природа странъ, гдѣ теперь говорятъ на „общепринятомъ языкѣ“, новыя условія жизни при развитіи цивилизаціи, измѣненія политическія и соціальныя—вызвали новыя идеи, новыя метафоры и—вслѣдъ за симъ—новыя слова и новыя рѳченія. Новыя идеи—религіозныя, философскія, научныя и т. д.—тоже сопровождались новыми терминами и новыми выраженіями, при чемъ старыя слова получали смыслъ новый и—въ особенности—спеціальный.—Новыя отношенія устанавливаются между словами и ихъ дополненіями и являются новыя конструкціи. Конструкціи аналогичныя или равнозначущія воздѣйствуютъ другъ на друга или смѣняются между собою; тоже по отношенію къ употребленію падежей (съ предлогами и безъ нихъ), частицъ, видовъ, формъ предложеній.—Употреблявшійся большинствомъ народа и на значительномъ пространственномъ протяженіи,—„общепринятый языкъ“ весьма слабо былъ подверженъ вліянію риторовъ, грамматиковъ, литераторовъ, а—напротивъ — наклонялся къ тому, чтобы обогащаться оборотами и терминами совершенно простыми, народными.—Единый повсюду, „общепринятый языкъ“ тамъ и сямъ представлялъ, однако, мѣстныя особенности; таковъ, напр., греческій языкъ эллиновъ Александріи.—Отъ діалекта аттическаго и литературнаго и другихъ исчезнувшихъ діалектовъ онъ разнится настолько, что труды поэтовъ и классическихъ прозаиковъ требовали комментированія. Тогда-то и рождается филологія со схоліастами, грамматиками и пр.—Послѣклассическіе писатели, желавшіе подражать классикамъ, составляютъ какъ бы школу; они называются аттическими. б) Произношеніе испытало существенныя перемѣны. Литературныя формы аттическаго діалекта не соблюдались. Не ищите больше ни періодовъ хорошо связанныхъ и ловко варіируемыхъ, при чемъ части распредѣляются гармонически и взаимно уравновѣшиваются съ искусствомъ и граціею; ни выдѣленія главной идеи, вокругъ которой группируются второстепенныя, соподчиняясь ей; ни тонкихъ оттѣненій мысли; ни метафоръ, сравненій и намековъ классическихъ авторовъ: ни аттикизмовъ въ мысли и въ выраженіи. Языкъ всѣхъ, на которомъ писали всѣ,—„общепринятый языкъ“ избѣгалъ періодичности, синтетичности, однимъ словомъ, литературности. Онъ—языкъ простой, аналитическій, разлагающій сложныя сочетанія на краткія фразы, больше любящій выражать идеи раздѣльно, чѣмъ сливать ихъ; прежде всего онъ стремится къ ясности, простотѣ, легкости.—Но они. еще и интернаціональный, употреблявшійся весьма различными народами, которые ни греки, ни европейцы, каковы, напр., сирійцы, іудеи Александріи и Палестины.—Это языкъ универсальный: онъ служитъ всѣмъ и на все; изворотливый и гибкій—онъ можетъ быть употребляемъ всѣми, можетъ выражать всѣ новыя идеи, даже иностранныя.—Литературная дѣятельность не сосредоточивалась больше лишь въ Аѳинахъ или даже въ Греціи, а проявляется въ Александріи. Антіохіи, Пергамѣ, Родосѣ, Римѣ и др.