Ромена Августова - В начале было слово. Авторская методика по обучению речи детей с трудностями развития

Все новое возникает не с бухты-барахты, так или иначе тема затрагивалась. Вредоносному мухомору (одновременно и лечебному!) противопоставляем грибы полезные, и если из рыбы варили уху, то из грибов, висящих на ниточке, варим уже не уху, а грибной суп.

Всем нам хочется, чтобы, как и другим детям его возраста, нашему ребенку были доступны солидные, толстые, в твердых обложках, с прекрасными иллюстрациями книги русской и зарубежной классики, настоящая литература, то, на чем воспитывались целые поколения ребят. Мы принимаемся за книги с большим количеством героев и достаточно сложной интригой. Читая такую книгу семи-, восьмилетнему ребенку с синдромом Дауна, текст в ней мы, безусловно, по-прежнему должны преобразовывать. С одной стороны, его нужно сокращать, с другой – наоборот, дополнять. И не только для того, чтобы ребенок лучше понял то, что ему читают в данный момент, но имея в виду будущее. Мы не можем просто выбросить непонятное. Это непонятное должно со временем стать понятным: дополняя авторский текст, мы, так сказать, «объясняем исподволь», не задерживаясь на «разжевываниях», не прерываясь и не уводя внимание ребенка в сторону.

Адаптируя текст книги, мы должны сообразовываться не столько с возрастом ребенка, сколько с уровнем его общего развития. Чего мы хотим добиться, какую задачу ставим перед собой? С детьми, которые занимались по моей системе и прошли все ее предварительные этапы, мы начинаем уже с пяти-шести лет осваивать литературный язык, тот, на котором написаны хорошие детские книги. Его собственную речь должно обогащать и делать образной употребление метафор, эпитетов, синонимов, фразеологизмов и пр. Всем этим он должен пользоваться, выражая свои мысли. Что касается мыслей – ребенок с самого начала приучен мною к тому, что книгу нужно не только читать, но и размышлять над ней.

Становясь взрослым, ребенок с синдромом Дауна начинает иной раз говорить довольно витиевато, но это не означает, что он действительно изъясняется хорошим литературным языком. Известный польский писатель Я. Парандовский назвал литературный язык «языком в языке». Языку этому надо учить. Ребенок спонтанно осваивает его в двух случаях: если хорошим литературным языком говорят в его семье либо если много читает, при этом не что попало, а хорошие книги.

Я предлагаю ребятам кое-что из уже знакомых сказок. Теперь они излагаются мною литературным языком, связно, последовательно и без купюр.

Связала мама девочке красную шапочку, и собралась девочка гулять.

«Где твоя шапка? – спросила мама. – А, вот она. Давай наденем, давай я тебе ее немножко поправлю. Вот так хорошо, красиво». Кошка сидит рядом и говорит: «Да, красиво. Я тоже такую хочу!»

Как-то раз мама сказала: «Бабушка заболела, голова болит, горло. Отнеси ей еду и таблетки». – «Ну хорошо, – ответила ей девочка. – Я быстренько сбегаю, посижу у бабушки и вернусь». – «Ну, иди».

Идет она, видит – волк. На нем красивое новое пальто, в лапах тяжелая палка. «А, это ты, девчонка. Как тебя зовут, куда идешь?» – «Я иду к бабушке, вон туда, налево». – «А в корзинке что несешь?» – «Всякую всячину. Брусничное варенье, очень вкусный сыр, колбаску». – «Да, неплохо, – говорит волк. – Дай мне шапку примерить. Нет, не налезает, уши девать некуда. Ну, пока, я пошел, всего хорошего. Привет бабушке».

И пошла Красная Шапочка. Идет, цветочки собирает. Цветы красивые, пахнут хорошо.

А волк не стал задерживаться, как помчится! Быстрее Красной Шапочки добрался. Стучит: тук, тук! «Открывай, бабка, это внучка твоя пришла».

Бабушка, хоть и больная, тоже времени даром не теряет. Лежит в кровати, внучке носки вяжет. Рядом с кроватью стул стоит, на стуле лекарство валокордин, чай с медом. А волк все барабанит и барабанит в дверь. Ворвался, бабушку с кровати согнал, сам улегся, как попало очки надел, лежит. А бабушка в шкаф спряталась.

Тут Красная Шапочка пришла, стучит тихонько: «Бабушка, бабушка, как ты там? Как себя чувствуешь?»

«Ага, явилась, – думает волк. – Подойди поближе». Удивилась Красная Шапочка: «Что за бабушка странная? Лапы с когтями, шерсть. Что это она так изменилась?»

А волк как прыгнет: «Вот я тебя!» Перепугалась Красная Шапочка: «Это не бабушка, это волк! Я его в лесу встретила!»

Набросился волк на девочку, хотел съесть, да не тут-то было. Не получилось. Дровосеки спасли: «Мы тебя не дадим в обиду, не плачь. Ну-ка, волк, пошел вон. Что еще за фокусы, почему людей обижаешь?»

Занятия наши усложняются: ребенок учится читать, писать, диктовать письма, он регулярно просматривает серии образовательных передач, имеющих отношение к изучению географии. На уроке мы меняемся с ним ролями – теперь он учитель, а я ученица, и уже ни я ему, а он мне должен задавать вопросы о прочитанном. Понятно, что долго заниматься на уроке произношением трудных слов я уже особой возможности не имею, могу только проверить, выполняет ли ребенок (а вернее сказать, его родители) эту задачу дома, заучивает ли он наши «столбики». И чаще всего убеждаюсь в том, что, увлекшись чтением книг, о «столбиках» все забыли. А забывать о них ни в коем случае нельзя. Столбик слов, произношением которых нужно продолжать заниматься, – это словно гаммы и этюды, которые даже высокопрофессиональный пианист проигрывает каждый день перед тем, как приняться за работу над своим концертным репертуаром.

Помимо существительных столбики включают труднопроизносимые наречия и прилагательные и выглядят примерно так:

Это уже лексика книг для детей школьного возраста. С особой тщательностью нужно проговаривать в словах сочетания согласных звуков – впрочем, недостатки у каждого ребенка свои. Очень многое зависит от анатомических особенностей речевого аппарата. Можно развить слуховое восприятие, можно справиться с нарушением иннервации, разработать мышечный тонус, подвижность органов, однако анатомические дефекты всегда будут отрицательно сказываться на произношении. Это не должно нас останавливать. Мы имеем полную возможность справляться с тем, с чем можно справиться, устранить то, что возможно устранить. Для этого надо много, долго и терпеливо работать.

Что предпочтительнее: говорить проще и чище или говорить пусть и не очень внятно, зато содержательно, умно, по-взрослому? Предпочтительно и в том, и в другом случае говорить так, чтобы тебя хорошо понимали, а для этого необходимо постоянно прикладывать усилия к тому, чтобы так и было.

Еще несколько советов

Я постаралась возможно более понятно изложить свою методику раннего обучения речи детей с синдромом Дауна, но помимо этого хочу дать родителям ряд советов, так сказать, общего плана – нечто вроде заповедей, о которых не следует забывать. Располагаю свои соображения в произвольном порядке, пусть каждый выберет для себя то, что покажется ему подходящим, поможет разрешить касающуюся его проблему.

Ребенка нужно научить учиться, для этого тот, кто с ним занимается, должен научиться учить. Самую лучшую методику можно превратить в свою противоположность и дискредитировать ее, если не умеешь работать. Родители малыша либо не уверены в себе, боятся наделать ошибок и мечутся, не зная, что им предпринять, либо, энергично взявшись за дело и преисполнившись отваги, смело идут напролом, полагая, что их воля и напор сокрушат все, – в этом случае ребенок изо всех сил сопротивляется нажиму.

Ему трудно переходить на новые рельсы, чего бы это ни касалось, а тут еще этот переход требует от него усилий, к которым он не привык: учиться говорить – это не кубиками играть и не машинки по столу возить.

Однако ребенок растет, перед ним открываются новые возможности, то, о чем и помыслить было нельзя, становится наконец достижимым. Маленького ребенка довольно рано можно научить говорить, некоторые дети уже в дошкольном возрасте учатся читать и писать – все это станет отправной точкой, фундаментом его дальнейшего развития. Ибо самое главное только начинается. И для того чтобы успешно продолжить начатое, родителям надо накапливать опыт, приобретать определенного рода сноровку, учиться и видеть, и слышать, оттачивать свое чутье и интуицию, с самого начала установить правильные взаимоотношения со своим ребенком. Теперь он не просто мамин сын или дочь: вы выполняете с ним общую задачу, и между вами должен выработаться абсолютный контакт, доверие, паритет, общее стремление к достижению результата.

Еще раз о дисциплине

Силой обстоятельств уже в два-три года ваш ребенок становится учеником. Совсем еще кроха, он вынужден подчиняться дисциплине и выполнять требования того, кто его обучает.

Мы собираемся не просто заниматься, имея в виду рассматривание с ним картинок в книжке, чтение более или менее доступных его пониманию сказок, совместные игры с машинками, кубиками, паровозиками и т. д. (все это, безусловно, нужно и полезно). Если мы ставим целью обучение речи, то наши занятия это уже не просто занятия, а хорошо организованный урок. Ребенок превращается в ученика, а тот из родных, кто проводит с ним этот урок – в учителя.