Александр Ватлин - Германия в ХХ веке
Отдельные успехи ведомства Шпеера, например, скорейшее восстановление разрушенных бомбардировками предприятий и транспортной инфраструктуры, не могли переломить общей негативной тенденции. Историки говорят о том, что промышленность избрала тактику «пассивного сопротивления» тотальной мобилизации своих возможностей (Р.Д. Мюллер). Экономическая составляющая войны нагляднее всего демонстрировала несбыточность нацистских планов установления мирового господства. Уже к 1942 г. в странах антигитлеровской коалиции было сосредоточено три четверти мировых ресурсов. После битвы под Курском Германия потеряла плоды шестимесячного производства танков и четырехмесячного – орудий. С осени 1944 г. началось неуклонное снижение объемов промышленного производства. Гитлеру оставалось надеяться только на «чудо-оружие» вроде реактивных снарядов «Фау», которые возобновили бомбардировки английских городов.
Затягивание военных действий на всех фронтах и дефицит людских ресурсов заставили нацистское руководство изменить свой подход к «неарийским нациям». Сразу после завоевания Франции появился бредовый план выселения 3 млн. евреев из Европы на остров Мадагаскар для их «естественного» вымирания. Вступление в войну США сделало бессмысленным использование еврейского населения в качестве заложников, гарантирующих американский нейтралитет. Решение об «окончательном разрешении» (Endlösung) еврейского вопроса, вероятно, было отдано Гитлером устно, историки пока не нашли его документальных подтверждений. Оно было переведено в практическую плоскость на Ванзейской конференции (20 января 1942 г.) представителей «заинтересованных» ведомств. Уникальность масштабов и технологии нацистского геноцида во многом связана с тем, что его исполнители из ближайшего окружения фюрера, находившиеся в жесткой борьбе за влияние на него, использовали эту акцию для того, чтобы обойти конкурентов. В очередной раз режим заговорил о превентивном ударе – Гиммлер, выступая перед высшими чинами СС 4 октября 1943 г., заявил о «полном моральном праве, даже обязанности уничтожить народ», угрожавший существованию германской нации.
Их было более семи миллионов – евреев, цыган, славян, представителей всех национальностей Европы, в том числе и самих немцев, которых самая человеконенавистническая из людских идеологий обрекла на гибель в лагерях уничтожения. В самом крупном из них – Освенциме неподалеку на территории в 40 квадратных километров было уничтожено около 3 млн. человек. Историки говорят о «технологически совершенном геноциде» – только из Освенцима «на хозяйственные нужды» было вывезено 60 тонн человеческих волос. Если на протяжении военных лет холокост неуклонно набирал обороты, то по отношению к восточноевропейским народам нацисты стали переходить от политики тотального истребления к использованию их рабочей силы. Летом 1944 г. на предприятиях «третьего рейха» трудилось около 8 млн. иностранцев из военнопленных и завербованного гражданского населения, в том числе 3 млн. советских граждан. Это составляло треть от общего числа занятых на производстве и в сфере услуг Германии.
Чем хуже обстояли дела «третьего рейха» на фронтах второй мировой войны, тем более смелыми были эксперименты нацистского руководства, нацеленные на пополнение людских ресурсов вермахта. С 1943 г. предпринимались попытки сформировать национальные части из перебежчиков, военнопленных и местного населения от эсесовских легионов в Прибалтике до Русской освободительной армии генерала Власова. Гитлер, узник собственной идеи о превосходстве арийской расы, им не доверял, да они и не отличались особой боеспособностью. Все это, равно как и разговоры о «чудо-оружии», способном в один момент изменить ход войны, лишь оттягивало агонию нацистской диктатуры. В течение 1944 г. Красная Армия, проведя уникальные наступательные операции, отвоевала большую часть территории Советского Союза и осенью вступила во владения «третьего рейха». 6 июня 1944 г. англоамериканские войска высадились в Нормандии, открыв долгожданный «второй фронт».
Понимание неизбежности национальной катастрофы активизировало действия тех немцев, которые были готовы пожертвовать своей жизнью ради избавления страны от преступного политического режима. Их было немного, и у них практически не было шансов остаться незамеченными для отлаженного механизма политической полиции. В Мюнхене действовала подпольная группа «Белая роза», распространявшая среди студентов антифашистские листовки, достаточно широко известна деятельность организации «Красная капелла» в Берлине, связанной с советской разведкой. В условиях тотальной войны и террора гестапо к актам сопротивления, понимаемого как «часть универсального движения в защиту прав человеческой личности» (П. Штейнбах), немецкие историки причисляют неподчинение приказам властей, помощь жертвам нацизма и военнопленным, открытое осуждение внутренней и внешней политики режима, будь то проповедь с церковного амвона или беседа в очереди за продуктами. Во всех случаях лицам, замеченным в «разложении боевого духа немецкой нации», грозила смертная казнь, но это не останавливало тех, для кого голос собственной совести звучал громче, чем инстинкт самосохранения. Но поставить под вопрос существование нацистской диктатуры мужественные протесты одиночек были не в состоянии.
«Предпосылкой успехов деятелей организованного сопротивления гитлеровскому режиму могла быть только их известная близость власти» (Г.А. Винклер). Сюда следует добавить и внутреннюю сплоченность, даже кастовость, позволявшую группам заговорщиков оставаться незамеченными для добровольных доносчиков и профессиональных шпионов ведомства Гиммлера. Этим требованиям отвечала военная верхушка, значительную часть которой продолжали составлять выходцы из аристократических семей. Связанная присягой Гитлеру, она стояла за ним до тех пор, пока он двигался от успеха к успеху. После того, как на карту была поставлена судьба Германии и немецкого народа, далеко не все офицеры оказались готовы и дальше подчинять свои убеждения самоубийственной политике фюрера.
Планы заговорщиков сводились к убийству Гитлера и аресту его ближайшего окружения, захвату военного командования, передачи власти временному правительству и скорейшему достижению перемирия на фронтах второй мировой войны. Политические ориентиры послевоенной Германии выглядели для них весьма туманно, сводясь к восстановлению правового государства и примирению с западными соседями. Доступ в ставку Верховного главнокомандования облегчал участникам заговора выполнение их главной задачи. После ряда неудач полковнику Клаусу фон Штауфенбергу 20 июля 1944 г. удалось взорвать бомбу в непосредственной близости от Гитлера. Еще не зная о том, что фюрер не пострадал, соратники Штауфенберга попытались овладеть опорными пунктами в германской столице. Фактически они контролировали только свои рабочие места в штаб-квартире сухопутных войск в центре Берлина (Bendlerblock), выжидая дальнейшего развития событий. После того, как Гитлер выступил по радио с обращением к нации, заговор был подавлен в течение нескольких часов.
Пытаясь объяснить немцам причины неудавшегося покушения в «Волчьем логове», геббельсовская пропаганда вспомнила об одной из самых живучих легенд первой мировой войны – об ударе кинжалом в спину немецкой армии. То, что на сей раз удар пришелся изнутри, придавало новой версии старой легенды особую пикантность. Несмотря на близость военного поражения, Гитлер пошел на самые жестокие репрессии по отношению к истинным и мнимым участникам заговора 20 июля из среды армейской элиты. Всего было репрессировано около 7 тыс. человек, среди них 700 генералов и высших офицеров. Члены их семей отправлялись в специальные лагеря (Sippenhaft), детей отдавали на воспитание в школы СС.
Отдавая должное мужеству Штауфенберга и его соратников, следует помнить и о другом, пусть менее ярком сопротивлении, и о том, что среди заговорщиков были лица, принимавшие до того самое активное участие в военной агрессии «третьего рейха». При всей натянутости масштабных исторических параллелей, попытка военного переворота 20 июля 1944 г. имеет нечто общее с восстанием декабристов 1825 г. – та же близость его участников авторитарной власти, та же расплывчатость политических программ, та же крохотность контролируемого политического пространства и обреченность попытки переворота. Однако «дело их не пропало». Участники антигитлеровского путча помогли реанимировать демократическое самосознание немцев уже после гибели «третьего рейха». События 20 июля 1944 г., понимаемые как «восстание совести», и по сей день продолжают оставаться центральным моментом системы политического воспитания ФРГ.
Несмотря на свое поражение, попытка военного переворота символизировала начавшуюся агонию «тысячелетнего рейха», лидеры которого помышляли только о том, чтобы оттянуть его бесславный конец. 25 сентября 1944 г. Гитлер отдал приказ о формировании народного ополчения – «фольксштурма», куда полупринудительно записывались все мужчины в возрасте от 16 до 60 лет. Вооружение фольксштурмистов в лучшем случае ограничивалось противотанковыми фаустпатронами, отсутствие боевой выучки превращало их в пушечное мясо. Не большим успехом завершились и попытки местных организаций НСДАП создавать партизанские отряды (Wehrwolf) после того, как союзнические войска форсировали Одер на востоке и Рейн на западе Германии.
