У нас всё хорошо - Владимир Войновский
— Какие? — напряглась женщина.
— Ненастоящие. Такое впечатление то ли с торта, то ли с пирожного, — пояснила моя любимая.
— Где? — Галя вскочила на ноги, чуть стол не перевернула.
— Там! — хором ответили мы и стали показывать руками в разные стороны.
— Вперёд! — скомандовала супруга военного, — За мной!
Через минуту мы стояли на улице возле грибочка. Галина смотрела по сторонам. Её лицо было сосредоточено.
Вечерело. Солнце клонилось к закату. Снующих прохожих по тротуарам стало меньше, чем днём.
— Листочек где?
— Вон! — протянул руку Иван.
— Шёл через «Пятерочку». Значит, сидел в гараже у Сергеевича, — она посмотрела вдаль, — как же он проскочил мимо арки родного дома? Опять упился паразит.
— Ты объясни, что происходит, — мы не на шутку разволновались, — Ходим, словно за следопытом в прериях.
То, что Владимир любитель выпить, мы знали. А вот его супруга нам рассказала, пока мы шли по тротуару от грибочка выше по улице мимо арки, что он в последнее время под любым предлогом раза два в неделю уходил на «деловые» встречи со своими бывшими сослуживцами. Как правило, засиживался долго. Чтобы смягчить сердце любимой женщины, он всегда на обратном пути покупал цветочки и пирожные. Когда слегка перебирал со спиртными напитками, нередко падал и терял часть или все, что было у него в руках. Но домой приходил. А сегодня.
— Смотрите! Половинка пирожного… вон между торцами домов, — Соня первая увидела следующий ориентир возможного перемещения кума.
Галина уверенным шагом вошла во двор и проследовала вдоль детской площадки.
— Вова?! Милый, — она всплеснула руками и сложила их на груди.
Я подумал, что сейчас упадет в обморок. Мы с сыном взяли ее под руки.
— Где ты видишь? Я его не наблюдаю до самого поворота дома.
— Вон, смотри, из кустов носки торчат на ограждении палисадника.
Подойдя ближе, мы заметили возложенные на небольшой заборчик ноги в зелёных носках. Рядом стояли фетровые туфли. Всё остальное находилось между поломанным кустом. Похрапывая, Вова спал на спине, прижимая к себе букетик полевых цветов и остатки коробочки с тем, что раньше называлось пирожные.
Дальше всё развивалось быстро, как в армии: подъем, туфли, поднятие на ноги, приведение тела в порядок и ни одного упрека. Кум всё принял как должное. Смешно подпрыгивая и слегка покачиваясь, он семенил за женой.
Мы сидели за столом, пили чай и уже собирались ехать домой. За окном темно. Чуть больше ста километров это не расстояние, но всё же. В кухню вошли Вова с Галей.
— Наконец-то! Мы думали, ты его задушила, и тело разбираешь на запчасти, — пошутил я, — хотел идти, место готовить в багажнике.
— Как можно, Варлаам? Я же его люблю… моего самого, самого… Вот нацеловались и к чаю успели.
— Сонь, ты слышала? Они целовались, а мы что, — я подошел к жене, нежно обнял и поцеловал, — поехали домой, любимая.
— Так не честно! — возмутился Иван, — Все целуются. А я? Поехали домой… меня Валя ждет!
— ??? — у меня даже в носу защекотало, — а мы с мамой, наивные, думали, что он с братом в компьютер играть ходит… Дома поговорим!
Соня против
«Я-я-я тебя лю-ю-юблю-ю-ю,
Леплю, тварь и малю-ю-ю.
О-о-о-о, это Чу-у-удо-о-о,
Чу-у-удо-о-о с ногами-и-и…»
Я сижу на веранде, спаиваю провода на старом триммере. Нашел его на обочине прямо в посёлке. Поспрашивал чей, никто не признаётся. Горе-хозяин видно психанул и выбросил. Я разобрал, сейчас подпаяю, почищу, смажу — пригодится в хозяйстве второй агрегат траву косить. Ванька закончил десятый класс, летом будем вдвоём работать: он двор чистить электрическим, а я в поле на домашнее хозяйство — бензиновым.
— Варлаам! — Сонечка из дому кричит.
— Чего-о-о? — вторю мелодии, исполняемой мною песни.
— Иди сюда! — так грубо и командным голосом, меня аж передёрнуло.
— Я-я-я за-а-ан-я-ят…
В приоткрытую дверь на веранду входит жена с ноутбуком в руках.
— Это, что?
— Где?
— Вот! — супруга ставит рядом с инструментом на стол «моё сокровище» и показывает пальцем в экран.
— Твою дивизию… мать перемать…, — страничка сайта Проза. ру не закрыта. — Рассказ пишу.
— Вижу! Писатель поселкового масштаба! — прозвучало, я бы сказал, обидно.
— Сонь, я отвлекся… не дописал. Закончу и допишу.
— Допишешь? Эту мерзость? — моя милая так слегка… как замахнулась, я чуть щекой к паяльнику не прилип.
— Тудыть тебя в кочерыжку… мать перемать… чего творишь? А, если бы я глазом? И всё… Циклоп поселкового масштаба, как ты говоришь.
— Варлаам, эту мерзость ты больше писать не будешь.
— Та, где ты там мерзости увидела? Никакой работы в удовольствие. Вот стукнуло что-то в голову, и все дома должны всё бросить и бежать… Пожар, что ли? — я выключил паяльник, вышел на улицу к рукомойнику и, вытирая руки, присел к ноутбуку.
Пробежался глазами по тексту. Слегка смутился. Жена прочитала как раз прелюдию к любовной сцене… да, чё греха таить, наверно, и всё остальное. Хотя там ничего до постели не дошло.
— Сонечка, ну это фантазия, а обойти это место по сюжету никак не получится… всё, как в жизни. Понимаешь?
— Понимаю! Только я не хочу, чтобы это было описанием нашей жизни.
— Тут ничего из нашей жизни…
— Да-а-а-а?! Смотри… читай… вот здесь…
— «Это был наш первый «французский» поцелуй. Мой язык проник…». Ну?!
— Так как было у нас в первый раз. Читай отсюда, — жена указала место.
— «Она чуть отклонилась и моя рука легко поймала её молодую грудь…». Сонька, ну ты её Богу с ума сходишь… Да так в первый и десятый раз у всего человечества происходит…
— А я, против! — отрезала супруга.
— Чего, против? — нет, я не издевался. Я действительно не понял, против чего она конкретно.
— Я не позволю тебе позорить меня перед родными и соседями.
— Милая, чем я тебя перед всеми позорю?
— Они все тебя читают в Интернете…
— Ну, и пусть читают.
Жена махнула рукой и ушла в дом. Я ещё раз перечитал. «Чего обиделась?», — вздохнул и пошёл за женой.
Соня сидела на краю кровати в нашей комнате. Пальцы её перебирали фартук, лицо грустное, глаза опущены. Я присел рядом:
— Роднулечка, ну что ты? Обиделась? Да? — приобняв её за плечи и подтянув к себе, я поцеловал в щёчку.
— У-у-у…, — отстранилась от меня Сонечка.
— Милая, ну, что ты… не надо… я не буду, я уберу, сотру, удалю, — я целовал жену в щёчки, губки. Мы обнялись и повалились на кровать, наслаждаясь друг другом…
— Мам! Пап! Я дома, — как гром с ясного неба раздался голос сына.
Мы вскочили, как ошпаренные. Только мне не удалось выпрямиться и я «ойкнув»,
