Мальчики есть мальчики. Как помочь сыну стать настоящим мужчиной - Майкл Райхерт
Избавившись от давления печальных эмоций, Шон начал яснее осознавать свои поступки и наконец лучше владеть собой. Однажды Шон рассказал, что всегда нуждался в возможности выговориться. Он объяснил: необходимость держать все в себе ощущалась так, словно «внутри что-то давит». Однако непонимание родителей и новые проблемы стремительно накладывались друг на друга, а юноше совершенно не с кем было поделиться. И, чтобы освободиться от давления, он обратился к алкоголю и наркотикам.
К счастью, Шон смог верно оценить положение дел и осознать разрушительную природу своего поведения. Он согласился поучаствовать в программе лечения от алкогольной и наркотической зависимости, чтобы впредь привычка подавлять свои чувства не привела к печальным последствиям. Беседуя с родителями, он объяснял, как те могли бы помочь ему. Он подтянул оценки и начал прилагать больше усилий на футбольных тренировках, в конце концов получив спортивную стипендию на обучение в престижном колледже.
Мое удивление от способности Шона осознавать свои чувства показывает, насколько сильно общество привыкло к стереотипу о сдержанных мальчиках. Я просто не был готов к тому, что мальчики, такие как Шон и Тэйт, способны осознавать свои глубинные эмоции. Благодаря воспитанию стереотипы о настоящих мужчинах глубоко въелись в мое сознание. Когда я начал практиковать консультации со своими сверстниками, мне уже несколько лет не с кем было открыто поделиться искренними эмоциями. Я едва понимал, что очерствел, пытаясь пересилить свои непростые чувства и двигаться дальше.
Почти весь первый год я пробирался к спрятанным в глубине души эмоциям на ощупь. И медленно учился испытывать их вновь. Мне пришлось заново осваивать изначально данное природой. Всеми силами пытаясь вернуться к полноценной жизни, я вспоминал, как меня заставляли молчать, как меня стыдили, как мне угрожали или как меня игнорировали. Через несколько лет, встречая мальчиков, похожих на Шона, — умеющих в нужную минуту разрушать эмоциональные барьеры, — я изумлялся тому, насколько они открыты общению.
Чтобы вновь получить доступ к собственному сердцу, мне понадобилось много труда, собранности и веры в себя. Однако огорчение по поводу моей замкнутости и ощущение потери важной части жизни не позволяли сдаваться. Восстанавливать целостность разума было больно — я накопил в себе отнюдь не самые положительные эмоции и воспоминания, — однако после того, как я позволил себе чувствовать, жизнь стала лучше во многих отношениях. Я не только снял напряжение, но и взглянул на мир вокруг себя иначе — уже не через призму разочарования, горечи и страха. Даже неосознанные чувства, которые я привык воспринимать с унынием и цинизмом, поддались под напором бесед, в течение которых меня слушали. Возвращение к эмоциональной ипостаси позволило мне обрести надежду и силы.
Большинство мальчиков, юных и все еще открытых, справляется с подобным быстрее, чем такие зрелые люди, как я. В нашей школьной программе мы учим мальчиков распознавать, выражать и контролировать свои чувства. Поначалу уровень эмоциональной открытости у всех разный и зависит от того, как часто дети испытывают стресс и каков их опыт общения. Однако, приняв участие в программе, каждый мальчик учится выражать свои чувства — и с радостью делает это. И Тэйту, и Шону мешали сложные эмоции, которые они никуда не могли выпустить. Неправильные решения накладывались на отчужденность, что в итоге приумножало отрицательные последствия.
В жизни мальчиков наиболее важную роль играют два эмоциональных состояния, особенно в тех случаях, когда дети не могут оправиться от неудачи. Стыд и гнев — культурные нормы лишь усугубляют их влияние на мальчиков, путая их и мешая им развиваться в эмоциональном плане.
Чувство стыда
Развитие мальчика неотъемлемо связано со стыдом, в той или иной мере отравляющим самооценку. Доктор Джуди Чу, наблюдая за детьми от четырех до шести лет, обнаружила, что недостижимый идеал настоящего мужчины уже влияет на их жизнь: разница между тем, каков мальчик на самом деле и насколько, по его мнению, он соответствует культурным нормам, не дает ребенку расслабиться ни на минуту. «Начаться все может с насмешек друзей — над тем, что мальчик играет в „девчачьи“ игры или ведет себя как „неженка“, — однако эти насмешки будут преследовать его и в будущем, когда он, став солдатом и отправляясь в бой, будет дрожать от ужаса и осознания — вдруг этот ужас выставит его трусом», — пишет психолог Стивен Кругман18. Традиция совестить мальчиков, не вписывающихся в общественные представления, до сих пор передается из поколения в поколение. Кругман добавляет: «Адаптация мужчины к общественным нормам во многом происходит благодаря отвращающей силе стыда, помогающего формировать приемлемое мужское поведение и отношение, а также делает многих мальчиков чувствительными к стыду»19.
Мальчики боятся выходить за рамки чужих ожиданий, ведь детей постоянно стыдят. Идеал настоящего мужчины, даже недостижимый, имеет вполне конкретные рамки; мальчикам ежедневно напоминают о том, кем они должны быть. Родители, волнующиеся, насколько удачно их сын бросил мяч; учителя, теряющие веру в мальчиков, расстроенные их плохим поведением; тренер, пытающийся мотивировать мальчика оскорблениями и унижениями; одноклассники, которые только и ищут повода обозвать мальчика «геем», — все нацелено на то, чтобы исказить представление мальчика о себе. Мальчики уже в раннем возрасте — согласно Чу, к пяти годам — усваивают: им нужно определенным образом одеваться, говорить и общаться с другими, иначе их ждет порицание.
Поскольку осуждение исходит в первую очередь от самых близких людей, мальчики не могут избежать безжалостной критики. Отрицательные мысли влияют на представление ребенка о себе, и в итоге он решает не делиться своими сомнениями. Как объясняет
