Ричард Брэнсон - Достичь небес

Знаете прозрачные пластиковые пакеты, которые дают обычно в магазинах здоровой пищи, — те, что рвутся от малейшего прикосновения, рассыпая повсюду свое содержимое? Эти пакеты сделаны из целлофана. Они действительно легко рвутся и доставляют массу неприятностей. Вы готовы подняться в стратосферу на шаре, сделанном из целлофана? Профессор Огюст Пикар сделал это. 27 мая 1931 г. профессор вместе с коллегой Паулем Кипфером поднялись в воздух в Аугсбурге (Германия) на целлофановом шаре, наполненном водородом; на головах у них были защитные каски собственной конструкции — перевернутые ивовые корзинки с подушками внутри.

Пикар вовсе не был идиотом. Он понимал, что целлофан, несмотря на всю свою хрупкость, — материал легкий и воздуха не пропускает. Что не менее важно, он понимал, насколько опасно оказаться в разреженном воздухе. «У нас должна быть, — говорил он, — герметично закрытая кабина, в которой будет пригодный для дыхания воздух при нормальном давлении». Герметичная капсула Пикара была первой в мире. Углекислый газ из воздуха удалялся при помощи аппарата Дрегера — первоначально он разрабатывался для пивоваренных заводов, но позже нашел применение на первых подводных лодках и у горноспасателей.

Пикар и Кипфер поднялись на высоту около 14,5 км — более девяти миль — и впервые проникли в стратосферу. Пикар предсказывал, что система с герметичной капсулой, такой же, как его собственная, когда-нибудь доставит человека на Луну, — и был прав. Пикар умер в 1962 г. Три года спустя его вдова, сияя от гордости, сфотографировалась рядом с макетом командного модуля Apollo.

Но еще до Apollo, до Mercury, даже до NASA люди строили и испытывали космические капсулы, ставили рекорды высоты на краю вселенной. Причем в отличие от пилотов ракетных самолетов, про которых рассказал Том Вулф в книге «Битва за космос»[14] (The Right Stuff), эти первопроходцы выходили за пределы земной атмосферы не на пару минут. Они часами, иногда даже сутками, плавали над небесами на своих высотных шарах. Данные об условиях на больших высотах, собранные в соответствии с американскими Программами высотных полетов на аэростатах, использовались в ходе подготовительных работ по выводу человека в космос в рамках проекта Mercury. Кроме того, аэронавты набирались опыта пребывания в стратосфере, который очень пригодился при разработке космических капсул.

Первые и важнейшие из этих проектов возникли в результате редкой встречи специалистов. Четыре человека — Отто Уинзен, Пол Стэпп. Дэвид Саймонс и Джо Киттингер — на чистом энтузиазме и ценой немалых жертв довели до конца проекты Manhigh I и Manhigh II.

Химик Отто Уинзен эмигрировал из Германии в США в 1937 г. Войну он провел в лагерях для интернированных, а позже вернулся к работе над пластмассами. Особенно неравнодушен он был к новому синтетическому материалу под названием «полиэтиленовая смола», который в то время использовался для изоляции электрических проводов на подводных лодках.

Уинзен изготавливал полиэтиленовую пленку тоньше человеческого волоса и для разработки способов ее практического применения основал собственную компанию Winzen Research. Он сооружал метеорологические и геологические аэростаты, придумывал схемы для ВМС США и позже для NASA. Жена Уинзена Вера (с которой познакомил его Пикар) стала лучшим конструктором аэростатов того времени и обладательницей мирового рекорда: в 1979 г. она установила новый рекорд дальности полета над сушей в 3223 км на летающем произведении искусства — инсталляции под названием Da Vinci Transamerica.

Джон Пол Стэпп, сын миссионеров-баптистов, родился в 1910 г. и вырос в джунглях Бразилии. По нему это было заметно: бедность его совершенно не беспокоила. Он изучал зоологию и химию в Университете Бэйлора в Уэйко (штат Техас), и, если у него не было денег, мог съесть на обед подопытную морскую свинку или голубя из университетского вивария. Стэпп хотел стать военным врачом, но из-за привычного вывиха лодыжки его, по собственному выражению, «загнали» в армейскую авиацию. Именно там Стэпп овладел искусством «контрабандных исследований»: неофициальных проектов, финансируемых украдкой на низшем административном уровне. Если уметь скрывать свои занятия от «людей за столами красного дерева», то можно заниматься чем угодно. Если что-то получится, можно показать результат начальству, которое припишет заслугу себе и в следующий раз снова закроет глаза на очередную безумную идею, над которой вы работаете. Ну а если ничего не получится, вас отдадут под суд.

Страстью Стэппа была высотная медицина. Подумать только: лучшие летчики-испытатели на самых дорогих машинах военного арсенала каждый день подвергались риску, толком не осознавая это. Сверхзвуковые самолеты серии Х, летавшие с авиабазы Эдвардс, удерживали пилотов на высоте в лучшем случае несколько минут, причем обходились такие эксперименты очень дорого, так что в рамках этой программы наверняка не нашлось бы ни времени, ни денег для медицинских исследований какого-то врача. Стэпп понимал, что деваться ему некуда: придется создавать собственную программу: высотную платформу, способную подолгу оставаться на предельных высотах при очень низких затратах.

После перевода на авиабазу Холломан в штате Нью-Мексико Стэпп был назначен руководителем аэромедицинской полевой лаборатории. Именно там он познакомился с майором Дэвидом Саймонсом.

Саймонс провел начало 1950-х гг. в Уайт-Сэндс, посылая в стратосферу на трофейных германских Фау-2 сначала плодовых мушек и мышей, а затем собак и обезьян. (Большой популярностью пользовались таксы, которые прекрасно помещались в ракете[15].) Попав в Холломан и не имея больше ракет для подобных развлечений, Саймонс переключился на новинку — полиэтиленовые аэростаты Отто Уинзена. Он посылал в стратосферу животных, чтобы измерить вред, наносимый космическими лучами. Эти лучи — на самом деле частицы, путешествующие в пространстве с высокой скоростью, — были открыты в 1912 г., и никто пока не знал, насколько они могут быть опасны. На животных Саймонса пребывание под ливнем космических лучей никак вроде бы не отражалось — и первый барьер к пилотируемым космическим полетам был преодолен.

Кроме того, в Холломане был Джо Киттингер — опытный летчик-испытатель, вызвавшийся быть первым подопытным Саймонса; полным ходом шла подготовка к запуску человека на грань космоса в герметичной капсуле, подвешенной к полиэтиленовому шару Уинзена.

Единственной проблемой в случае с Джо была его любовь к затяжным прыжкам. Он никак не мог напрыгаться вдоволь. После обучения высотным прыжкам в калифорнийском Эль-Сентро (любимая у военных зона для прыжков и место расположения Национального парашютно-испытательного центра) у него появилась страсть: он стремился прыгать все с большей высоты. В общем, вопрос стоял так: если поместить Джо в капсулу и поднять на высоту, где никто и никогда еще не бывал, удержится ли он от искушения выпрыгнуть?

Ни Саймонс, ни Стэпп не знали наверняка, останется ли Киттингер в живых после такого поступка, рассказывал Саймонс позже. «Но мы были абсолютно уверены, что программа Manhigh этого не переживет».

Гондола, сконструированная Отто Уинзеном для проекта Manhigh I, была размером примерно с телефонную будку — 2,4 м в высоту и 0,9 м в диаметре. Джо должен был дышать воздушной смесью, содержащей 20 % гелия; это означало, что первые человеческие слова, произнесенные в верхних слоях атмосферы, должны были прозвучать как у Дональда Дака.

Manhigh был запущен 2 июня 1957 г. Самые большие опасения участникам проекта внушала оболочка шара. При температуре -100 °C даже полиэтиленовая оболочка становится хрупкой. Кроме того, там, где воздух становится таким холодным, начинаются струйные течения. Организаторы эксперимента боялись, что шар Джо наткнется на высотный ветровой поток и в буквальном смысле разлетится на тысячу кусочков.

Оказалось, однако, что оболочка прекрасно справляется со своей задачей. Главная опасность заключалась в капсуле. Кто-то при сборке умудрился установить ключевой компонент кислородной системы задом наперед. Все время, пока шел подъем, большая часть кислорода Джо уходила в пространство.

На высоте 96 000 футов — более 29 км над поверхностью земли — Джо обнаружил, что в баллоне у него от литра кислорода осталась лишь пятая часть. Он сомневался, что этого ему хватит, чтобы спуститься живым. Торопливо готовясь к спуску, он улучил момент и выглянул в иллюминатор. Оторваться от открывшегося ему зрелища было невыразимо трудно: через иллюминатор виднелось небо глубокого сине-черного цвета, и только на горизонте атмосфера образовывала тонкую голубую полоску…