Геннадий Катышев - Крылья Сикорского
Молва об этом бое уже катилась по авиаотрядам. Командование по достоинству оценило мужество летных бойцов, и весь экипаж был примерно награжден. В приказе особо отмечались самоотверженные действия прапорщика Лаврова.
Чтобы у читателей не сложилось впечатление, что эскадра действовала время от времени, надо отметить, что боевая работа велась планомерно и в ней участвовали все экипажи. Просто в книге приводятся только наиболее интересные, с нашей точки зрения, эпизоды боевой деятельности эскадры. Рутинной и незаметной повседневной работы было, как всегда в любом другом деле, значительно больше.
Наряду с наращиванием истребительной авиации немцы усилили и зенитную артиллерию, которую концентрировали на вероятных местах пролета кораблей линии фронта. Хотя при первом интенсивном обстреле «Муромца» под командованием штабс-капитана Озерского (заменившего Бродовича, отказавшегося от боевой работы и откомандированного в Гатчину) экипаж подавил пулеметным огнем зенитные средства, было ясно, что надо принимать какие-то меры. Самым простым была смена постоянных мест пролета линии фронта, потом стали отрабатывать противозенитные маневры. Наряду с этим Сикорским были проведены также и некоторые конструктивные доработки самолета, повышавшие живучесть корабля. В частности, баки стали протектироваться изнутри и защищаться броней снаружи.
После выведения из строя самолета Башко, который нуждался в капитальном ремонте, вся тяжесть боевой работы отряда легла на корабль Озерского. Ему приходилось ежедневно вылетать. «Муромец» гак хорошо выполнял боевые задания, что начальник штаба 3-й армии генерал-майор Романовский как-то сказал, что он готов обменять всю легкую авиацию, имеющуюся в его распоряжении, всего на три «Муромца». И действительно, кроме эффективного боевого применения появление «Муромцев» оказывало на солдат в окопах громадное психологическое воздействие. Русские солдаты с восторгом наблюдали, как «Муромцы» неспешно и уверенно уходили в тыл противника. Их не смущал зенитный огонь, они не шарахались от него в стороны, как легкие самолеты, а неприятельские аэропланы вообще боялись подходить к воздушному кораблю. Эта богатырская уверенность в своих силах передавалась и солдатам. В середине сентября 1915 г. Озерский перебазировался в район Слуцка. 2 ноября после выполнения боевого задания на снижении при входе в зону своего аэродрома самолет вдруг перешел в плоский штопор и врезался в землю. Кроме второго пилота Спасова, весь экипаж погиб. Хотя работала представительная комиссия под председательством Горшкова, причин катастрофы выяснить не удалось. Спасов при ударе потерял память и даже после лечения вспомнить ничего не смог. Потерей второго корабля завершилась история первого боевого отряда.
В январе 1916 г. по просьбе командующего 7-й армией на Галицийский фронт были отправлены железной дорогой в Колодзиевку корабли Башко (он получил новый) и Панкратьева. По прибытии почти целый месяц летчики не могли начать боевую работу. Аэродром раскис и взлетать не было никакой возможности. Немецкие же разведчики появлялись регулярно. Когда Панкратьеву 29 января все-таки удалось слетать на бомбардировку Денисува и Монастержиска, стало ясно, в чем дело. Экипаж смог засечь немецкий аэродром и увидел там взлетную полосу, сделанную из досок. С нее без хлопот и поднимались неприятельские самолеты. Через три дня у наших тоже появилась полоса. 3 февраля Башко ее опробовал и в том же полете сбросил три пудовые бомбы на немецкую колонну на марше. Неприятелю это не понравилось, и на путях «Муромцев» опять появились истребители.
19 марта 1916 г. в боевой вылет отправился экипаж штабс-капитана Панкратьева с заданием произвести бомбометание по складам, постройкам, путям и составам на станции Монастержиск. Экипаж состоял из пяти человек. На борту было 27 бомб общим весом 27,5 пудов и ящик стрел. Из стрелкового вооружения - три пулемета (два «Мадсена» и один «Льюис») с одной тысячей патронов и два «Маузера» с сотней патронов. Запас бензина и масла на три с половиной часа. Маршрут Колодзиевка - Трембовля - Особец - Бзержаны - Монастержиск - Вычулка - Дубенка - Бариш - Бучам - Чертков - Колодзиевка. При бомбардировке цели, когда экипаж был занят сбросом бомб, корабль атаковали два истребителя. Они, как обычно, зашли со стороны хвоста и открыли огонь. Сразу были ранены два человека, причем один тяжело. Тем не менее заработали все пулеметы. Первый истребитель повторил атаку, но теперь прежний боевой опыт, приобретенный « Муромцами», не пропал даром. Несмотря на то что был выведен из строя правый внутренний двигатель, Панкратьев, насколько это было возможно, резко развернул корабль, неприятельский истребитель оказался вне мертвой зоны и участь его была решена. Три пулемета сделали свое дело. Второй истребитель только издали обстрелял «Муромец», но его очереди не достигли цели. Панкратьев благополучно довел машину до своего аэродрома и удачно посадил.
Не только летный состав приобретал боевой опыт. Наземный, а в особенности технический состав, проявлял просто чудеса изобретательности. Эксплуатация самолетов зимой всегда трудное и хлопотное дело, даже сейчас, а тогда со многими проблемами встречались впервые. Ну хотя бы прогрев моторов. Ведь заливать горячую воду на морозе практически бесполезное и часто опасное для моторов дело. В эскадре придумали так называемые тлеющие грелки, работающие на принципе химической реакции. Инициатором этого нужного дела опять стал М. Н. Никольской. Грелки засовывались под чехлы, и утром при любом морозе двигатели имели плюсовую температуру. Вначале при эксплуатации самолетов зимой примерзали лыжи, и, даже раскачав машину, на полном газу ее невозможно было сдвинуть с места. Сделали специальную мазь и с лыжами проблем не стало. Много неприятностей доставляли снегопады и ветер. В начале января 1916 г. в результате урагана был сломан корабль Головина. Для Защиты от ветра стали строить капониры.
После перебазирования в Колодзиевку Панкратьева и Башко, а также потери машины Головина в распоряжении Лаврова осталось только четыре самолета. Тем не менее командир думал о повышении эффективности боевого применения вверенных ему «Муромцев». К тому времени немцы, опасаясь дневных бомбардировок, начали по ночам скрытно осуществлять переброску войск. Тогда и решил командир Зегевольдского отряда попробовать делать боевые вылеты ночью. По его указанию были изготовлены специальные санки, на которых разводились яркие костры-светильники. Они размещались на полосе в ряд. После взлета самолета должны были тушиться и зажигались по сигналу с наблюдательного пункта, с которого фиксировались ракеты, поданные с приближающегося корабля. «Муромцы» тоже дорабатывались. В частности, делался подсвет приборов, самолеты снабжались осветительными ракетами.
Выбрав лунную ночь, 7 февраля 1016 г. Лавров в первый раз взлетел, сделал два круга над аэродромом и затем совершил благополучную посадку. Выводы: видимость достаточная, населенные пункты освещены и видны как на ладони, возможности для ориентировки хорошие, можно летать. 8 февраля состоялся первый ночной вылет «Муромца» на бомбардировку. На борту находился штатный экипаж, пять бомб, два пулемета, запас бензина и масла на три часа полета. Набрав высоту над аэродромом, корабль лег на курс, и вскоре провожающие уже не слышали рокота моторов. Пока летели до цели - станции Митава, сотник Отрешко тренировался в прицеливании. Нужно было приноровиться, чтобы были видны и освещенная цель, и нить прицела. Шокальский точно вывел машину на Митаву. В эту злополучную для немцев ночь на станцию прибыли пять составов с грузами, в том числе два эшелона с артиллерией и войсками. Конечно, пять бомб не могли нанести большого ущерба, но паника была огромная.
Ночная операция окончательно вывела немцев из себя. Они лихорадочно стали наращивать вокруг крупных станций зенитную артиллерию. Кроме того, учитывая неизменную методику бомбардировки «Муромцами» - первый заход - пристрелка, второй - первая серия и т. д. и все на прежних режимах, т. е. неизменные высота, скорость и курс, немцы разработали свою систему противодействия. На первом заходе они проводили замеры, а перед вторым начинали интенсивно обстреливать воздушный корабль.
13 апреля экипаж «Ильи Муромца» под командованием поручика Костенчика получил задание бомбардировать станцию Даудзевас. В состав экипажа кроме командира входили второй пилот Янковиус, артиллерийский офицер поручик Шнеур, моторист Касаткин и вольноопределяющийся моторист-стрелок Марсель Пля, негр из французского цирка, каким-то чудом попавший в эскадру. На втором заходе немцы встретили их ураганным огнем. Только сбросили серию, как перед кораблем два взрыва. Грохот, треск дерева, полетели щепки, звон разбитого стекла. Костенчик отпрянул назад, а потом упал на штурвал. Корабль вначале задрал нос, потом клюнул вниз и завертелся в спирали. Кто-то успел выключить зажигание. Янковиус, стоявший на коленях у открытого бомболюка, бросился к командиру. Он вытащил раненого из кресла, но в этой круговерти не смог освободить его ноги из-под ремней педалей. Не теряя времени, второй пилот сел за штурвал, поставил ноги прямо на ноги раненого товарища и вывел самолет в горизонтальный полет курсом домой. Касаткин включил магнето. Заработали только три двигателя. Крайний правый молчал. Все немного пришли в себя, оказали первую помощь командиру, который находился в бессознательном состоянии. В этот момент из верхнего люка с грохотом свалился Пля. Все остолбенели. Кто-то не выдержал: «Марсель, ты ведь должен был лететь к земле самостоятельно!» Все рассмеялись, напряжение было снято. Оказывается предусмотрительный француз привязался ремнем к стойке крыла и, когда « Муромец» падал, он в шоковом состоянии болтался в воздухе. Марсель потом долго восхищался прочностью самолета.
