В. Гагин - Авиаконструктор А. С. Москалёв. К 95-летию со дня рождения
Заслуженный летчик-испытатель СССР 12 мая 1977 года В. Ф. Хапов
САМ-16 – корабельный разведчик, летающая лодка с двумя двигателями МГ-31Ф по 330 л. с., с крылом типа «чайка» и с подкрыльными неубираемыми поплавками. Профиль крыла NACA-230 с относительной толщиной в корне 16 % и на концах – 12%, удлинение 7,5, щелевые элероны, посадочные щитки. Конструкция самолета деревянная. Лодка двухреданная (задний редан заостренный), с двумя экранированными стрелковыми точками – в носу и за крылом. Фактическая масса корпуса лодки составила 310 кг. Расчетная скорость – 365 км/ч.
Постройка этого самолета, начатая в 1941 г., была прекращена в связи с войной и эвакуацией. [8].
Глава пятнадцатая Великая Отечественная Война
Все годы мы думали о возможности войны с фашистской Германией, готовились к ней, ожидали ее. но пришла она все же неожиданно. Много лет прошло с тех пор, как прогремел первый выстрел развязанной фашистами войны, ставшей Великой Отечественной войной советского народа. Спустя четыре года эхо этого выстрела грозным возмездием прозвучало над развалинами фашистского рейха. Память этой войны живет и будет жить.
В предвоенные годы мы, как и весь советский народ работали «не покладая рук». Редко отдыхали, не считались со временем и часто работали и в выходные дни. Работали и в этот воскресный день 22 июня 1941 года. Всегда где-нибудь работал громкоговоритель. Вдруг к нам позвонили из сборочного цеха: «Слушайте правительственное сообщение! Война!» Что делать? Резко менялась обстановка. Вскрыли пакет мобплана. По плану должны были принять на свой опытный завод значительное число высококвалифицированных рабочих с воронежских фабрик, особенно столяров, и приступить к производству одновременно с опытной и серийной военной продукции по заданию Министерства авиационной промышленности.
Уже в первые часы войны фашистские самолеты бомбили наши города: Севастополь, Одессу, Киев, Таллин. Минск, Ригу …Гитлеровские орды вторглись на нашу территорию и быстро продвигались вглубь страны.
Позвонил брат и взволнованным голосом сообщил, что уже призван, уезжает и звал проститься. Провожал не я один, вся страна становилась в ряды бойцов и посылала отцов, сыновей и дочерей навстречу немецким захватчикам. Старались бодриться, но в душе не было спокойно, сводки с фронта приносили невеселые вести. Не прошло и недели, а уже и над Воронежем появились немецкие самолеты. Помню, над городом появился тяжелый немецкий бомбардировщик, а за ним увязался один И-16. На глазах у всех И-16 подошел сзади поближе к Юнкерсу, послышались очереди выстрелов и И-16 задымившись, свалился на крыло и стал падать. А немецкий самолет продолжал полет. Где же наша авиация, где зенитчики?
Через несколько дней после начала войны к нам прибыл представитель Воздушно – десантных войск, он привез с собой чертежи фюзеляжа ДБ-Зф и задание – в кратчайший срок разработать десантную кабину на 13 человек, для подвески на бомбовые замки самолета ДБ-Зф.
Работали, не выходя из ОКБ и через 10 дней первая десантная кабина ДК- 1 была закончена и готова к испытанию в воздухе. Испытание проводил тот же представитель ВДВ, который единолично принял решение об испытании в воздухе. Из Энгельса прибыл ДБ-Зф, кабина была пригнана и чертежи уточнены.
Было сделано несколько прыжков с парашютом и принято решение о запуске ДК-1 в серийное производство. К этому времени ОКБ перешло из мастерских авиатехникума в опытный завод ОКБ-31, где быстро развернули строительство оснастки, сборку, оклейку и покраску кабин. С августа месяца завод мог уже выпускать по 3-5 кабины в сутки.
А немцы все ближе и ближе подходили к Воронежу. Стала привычной воздушная тревога и мы не очень спешили в убежища, которыми являлись вырытые тут же, на дворе завода, глубокие траншеи, и прыгали туда, когда вражеские бомбардировщики уже были над нами. Город немцы не бомбили, но их «Ягуары* (Хейнкель-111) появлялись, как часы, в 11 часов 15 минут из-за Дона, шли по линии железной дороги до вокзала и оттуда, видимо, как от ориентира, разворачивались на завод № 18. Через несколько минут слышались разрывы авиационных бомб. Летали «ягуары» низко – 250-300 метров, зенитная артиллерия, стоящая в районе вокзала била по ним «как сумасшедшая», но все без результата. Это было совсем рядом с авиатехникумом и мы больше всего боялись осколков зенитных снарядов, которые буквально сыпались нам на головы.
Заводу, выпускавшему штурмовики Ил-2, работать немцы не давали. На заводе всюду расставили гнезда с авиационными пулеметами на турелях, стреляли, но толку было немного. Несмотря на бомбежку, завод мужественно продолжал работу, выпуская Ил-2, хотя и в сниженном количестве. Боевые самолеты сразу же отправлялись в части – летом. За самолетами регулярно прибывали летчики воинских частей. Отправка самолетов по воздуху не всегда была успешной. Встречались молодые летчики, плохо подготовленные к полету на Ил-2, и были случаи аварий. Было и тяжелое происшествие, видимо, из-за спешки. Соединение Ил-2 вылетало рано утром с завода по направлению на Задонск. На пути самолетов встречались низкая облачность и плотная дымка. Аэродром завода № 18 ниже старой части города на 150 – 180 метров, а дальше к Задонску разница была еще больше. Много самолетов погибло, ударившись о землю. Это было около 60-80 км от города. В довершении всего разбился и транспортный самолет Ли-2, на котором вылетел директор завода Шенкман Матвей Борисович с комиссией на место происшествия. Был мобилизован санитарный транспорт Воронежа. Наши санитарные самолеты САМ-5 2 бис и САМ-14 принимали участие в переброске раненых в воронежские госпитали. Все мы тяжело переживали гибель самолетов и летчиков. Помню, что директор завода товарищ Шенкман был ранен (сломана нога), но не тяжело.
В начале сентября было принято решение об эвакуации завода № 18 и ОКБ-31. Нам выделили вагоны и мы стали готовиться к переезду на восток. Куда? Этого мы еще не знали. Из разговора по телефону с заместителем МАП товарищем Ворониным стало ясно, что в МАПе еще ничего не решено. Воронин ответил, чтобы мы не задерживались с эвакуацией, и что в пути мы получим указание. Помню, что это было тяжелое время для Москвы. Враг рвался к столице и самого заместителя МАП на месте мы застали случайно. Министерство уже было в Саратове. Пока готовились к погрузке, события шли своим чередом.
Неожиданно заходит ко мне наш «куратор» из НКВД старший лейтенант Бережной и спрашивает: «Как с отправкой эшелона, нельзя ли ускорить?» Я отвечаю, что мы еще не готовы. Тогда он помолчал немного и говорит: «Только между нами – немецкие танки близко и могут неожиданно ворваться в город. Надо подумать о семьях и на всякий случай держать наготове самолеты».
В этот период времени в ОКБ довольно регулярно через день-два прилетали самолеты ДБ-3 ф за десантными кабинами, причем сразу же подразделениями, самолетов по шесть. Кабины быстро подвешивались и самолеты, не задерживаясь, отправлялись в город Энгельс, где они базировались. Кабины были достаточно вместительны и в ближайший прилет самолетов за кабинами, я договорился с командиром группы, чтобы они захватили с собой несколько семей ответственных работников Воронежа, в том числе и мою семью, семью Гусарова и старшего военпреда полковника Громова. Погрузились быстро, вещей не брали, простились и самолеты один за другим пошли в воздух. Мою маленькую пятилетнюю дочку Ирину, командир группы решил взять к себе в кабину пилотов. Только взлетел и пристроился к боевому порядку самолетов последний ДБ-3 ф, как появились «Ягуары» и погнались за ДБ-3 ф. Послышалась пулеметная стрельба с турелей и потом все скрылось в дымке. Провожавшие крепко загрустили. Трудно было представить чем это все кончилось. Через некоторое время стали связываться с Энгельсом. Это долго не удавалось, и только около двух часов ночи я получил сообщение, что все самолеты благополучно прибыли. «Ягуары», встретив организованный отпор с турелей всех ДБ-3 ф, а может стремясь выполнить задание по бомбежке завода № 18, скоро отстали. Немцы на этот раз в Воронеж не вошли. Позднее говорили мне, что к Воронежу в это время подвезли значительное количество зенитных батарей, охранявших воздух. Их использовали и против немецких танков. Немцы, нарвавшись на зенитные части, потеряли много танков и отошли.
Усиленно стали готовить ОКБ-31 к отправке на восток и через неделю эшелон отбыл. Мы с Гусаровым, который в это время был и секретарем парторганизации ОКБ решили, захватив Громова, лететь самолетом САМ-14 в Саратов, куда эвакуировался МАП. Мы соображали, что пока эшелон будет двигаться по забитым различными составами путям, мы успеем уточнить место эвакуации и программу дальнейших работ. Все вышло так, как мы задумали, хотя и не совсем.
