Рудольф Гусев - Такова торпедная жизнь
НПО «Уран» и его директор набирали очки. В 1981 году за разработку торпеды — боевой части противолодочных ракет Исакову присудили Ленинскую премию. В июне 1982 года Президиум Верховного Совета СССР за большие заслуги в создании новой техники наградил НПО «Уран» орденом Октябрьской революции. Успехи были.
Приняты на вооружение универсальная самонаводящаяся электрическая торпеда, ряд минных комплексов, искателей мин. Как специалист по системам управления движением торпед и боевых частей минных и ракетных комплексов, Исаков существенно продвигал вопрос оценки эффективности оружия по-новому, с учетом характеристик носителя оружия, самого оружия, средств противодействия, характеристик цели. Стали широко применяться и совершенствоваться методы физико-математического моделирования и натурных испытаний оружия.
Технологический процесс изготовления торпед начал претерпевать революционные изменения. От сплошной пристрелки торпед на полигонах стали переходить к процентной или просто к защите партии торпед одним-двумя выстрелами. Здесь, правда, пожелания опережали возможности — изготовление необходимого стендового оборудования задерживалось. Флот применил прессинг — массовую рекламационную работу.
Начался нормальный диалектический процесс внедрения новой технологии. Не все революционные предложения Исакова принимались безоговорочно. Иногда он забегал вперед. Идея опережала «металлическую» реализацию. Но спорить с ним было интересно. Он всегда по-новому смотрел, казалось, на очевидные вещи. Конечно, он хотел быть монополистом и понемногу возвращал «области», ранее отданные без боя другим институтам: телеуправление, системы автоматического контроля, цифровые автоматы и так далее. Кажется, с его легкой руки был запущен в обиход термин «локальные акустические неоднородности», — ЛАН, — так стали называть мистические объемы воды в море, дающие эхо-сигнал, как от реальных целей — подводных лодок. Наличие их было подтверждено многочисленными батисферными исследованиями, после чего эти объемы получили более прозаическое название: ХЗЧ — «хрен знает что».
— Это наши акустические «ангелы». Слышал о радиолокационных ангелах?
— Немного.
— Радиолокационщики зовут свои помехи призраками или ангелами. Только им проще от них избавиться. У них — москиты, у нас — планктон, у них — птицы, у нас — рыбы, у них — подстилающая поверхность, у нас — дно. Но у них статистическая обработка сигналов, так как их тысячи, а у нас нужно рассматривать под микроскопом каждый сигнал — их несколько десятков в лучшем случае. Зря вы нам пишете в технических заданиях вероятность поражения целей для одиночной противолодочной торпеды. Можно подумать, что за боевой поход наша лодка будет иметь столько же с ней встреч, сколько с транспортами. Обнаружил подводную лодку противника — стреляй до уничтожения. А чему вы учите? Нужно отрабатывать многоторпедные залпы. Стрельбы по реальным целям одиночными практическими торпедами нужно прекратить. Вы учите командиров только тому, чтобы он не потерял торпеду. Это нам может обойтись дорого.
Последний раз мы с ним виделись осенью 1982-го года. Он решил съездить в Алма-Ату подтолкнуть изготовление торпед ДСТ, Позвонил Акопову: «Грант, я лечу в Алма-Ату. Отпусти со мной своего заместителя». Акопов сначала отказывал, ссылаясь на нашу занятость, потом, прикрыв телефонную трубку рукой, спросил меня, не смогу ли я слетать с Исаковым в Алма-Ату. Я кивнул головой, и мы с ним тут же договорились о дате вылета и рейсе. «Чего это он собрался в Алма-Ату? Ему нужно бы в Феодосию лететь. Бороться с ЛАНами»…
Мы встретились в аэропорту. Мне показалось, что он бы чем-то озабочен. Мы обменялись мнением о погоде и других, независящих от нас вещах. Стояла осень. Кругом лотки с фруктами, арбузами. Вдруг он совершенно неожиданно спросил меня:
— А тогда в Сарепте был действительно хороший урожай арбузов… Почему ты это запомнил?
— Выезжали как-то на полуторке на бахчу. Несколько семей из числа эвакуированных. С детьми. Загрузили полмашины. А потом налет. Несколько немецких самолетов прочесали нас из пулеметов. Тогда убило нашего соседа. Летчика запомнил. Грозил нам кулаком. Поэтому и про арбузы помню. Много их было.
Он ничего не сказал. Промолчал. Но своим рассказом я ему тоже что-то напомнил, и он надолго замкнулся в себе…
— В Алма-Ате займемся состоянием изготовления материальной части торпеды ДСТ. Скоро Государственные испытания на флоте, а там еще и конь не валялся. Все против этой торпеды. Главк — потому, что необычная технология. Ваш институт не видит профита. Скорость и дальность не увеличиваются. Топливо ядовито. Американцы его ампулизируют, и ничего. Зато торпеды пожаровзрывобезопасны. Вот мы и щиплем друг друга на потеху вашего руководства.
— Я за торпеду ДСТ двумя руками, но мои руки пока мало что значат. У торпеды и шумность меньше.
— Шумность действительно меньше, но следность обнаружилась. Американцы не дурнее нас. У нас, у русских, две крайности — либо авось пронесет, либо наоборот — чтобы был, фигурально выражаясь, и швец и жнец, и на дуде игрец…
Нас разместили в заводской гостинице, и после краткого отдыха мы провели организационное совещание… Ужинали мы вдвоем в его номере. Там был накрыт небольшой стол. Должны были подойти гости, но мы, проголодавшись, решили их не ждать и немного перекусить. Внезапно в номер шумно вошла особа в возрасте. Высокая и стройная. Она тепло поздоровалась с Исаковым, мимоходом кивнула мне. Села за стол и жадно закурила сигарету, подвинув к себе массивную как кирпич, стеклянную пепельницу. Они тихо повели разговор. Вдруг после чего-то сказанного шепотом Исаковым, особа резко вскочила, схватила пепельницу и в каком-то отчаянии запустила ею в открытое окно. Зная, что окно расположено над входом в гостиницу, я метнулся посмотреть, не влепила ли она пепельницу кому-нибудь в голову. Слава Богу — никого. Я, как мог, укоризненно посмотрел на эксцентричную даму, но они с Радием не обращали на меня никакого внимания. Мне оставалось потихоньку уйти…
Мы осмотрели все участки, на которых изготовлялись узлы и детали торпед. Мне стало предельно ясно, почему Главк против ДСТ. По своим характеристикам она была на уровне 65–76, а мороки с изготовлением не оберешься: много деталей из титана. Отливать детали из бронзы проще, чем грызть титан. А ампулизация топлива — это прямое участие в эксплуатации торпед. Зачем Главку эта головная боль? Но Исаков был непреклонен: «ДСТ будет на третьем поколении. Тянуть туда 65–76 нельзя. Но вы должны мне помочь. Хотя у вас тоже нет единства. Второй раз мне не хотелось бы побывать в той мясорубке, что была с УСЭТ–80». Решив все возможные вопросы, мы через пару дней вернулись в Москву. Попрощались в аэропорту. Исаков торопился в Ленинград…
Спустя некоторое время Радий Васильевич Исаков умер. Я часто вспоминаю его и причины его странного поведения в Алма-Ате тогда в 1982 году. Он, скорее всего, искал встречи с этой женщиной. Имени ее я не знаю. Вероятно, он сказал ей о своей смертельной болезни. Тогда понятна и извинительна ее неожиданная реакция. Они, возможно, были близки в молодости. И я тоже был вроде, как из его юности. Мне иногда кажется, что Радий Васильевич к тому времени в мыслях уже завершал свой круговой жизненный путь. В конце жизни, надо полагать, всех нас потянет к прошлому, в юность, в детство. В нашем круговом мысленном маршруте по жизни есть что-то мистическое от объективности вращающегося мира, в котором мы живем, и поэтому мы не можем быть свободными от него даже в мыслях.
Смерть Исакова Р. В. для меня была неожиданной. Я знал, что он часто болел, но не догадывался, что болезнь эта — лейкемия, а она смертельна. Время от времени Радий Васильевич ложился для прохождения курса лечения в Военно-Медицинскую академию. Поэтому он и торопился в Ленинград. На сей раз он лег в Академию, как оказалось, в последний раз.
За несколько дней до смерти Радий Васильевич пригласил к себе Радомира Тихомирова:
— Надо, Радомир, через твоих знакомых физиков разузнать, действительно ли изобретен метод восстановления крови при лейкемии. Вот видишь, в процессе переливания мне крови используется метод ее ультрафиолетового облучения. С этим оптическим методом все ясно — это не кардинальный способ, ибо очистка происходит, скажем так, на молекулярном уровне. А вот утром посетившие меня профессора Академии говорят, что за рубежом для контроля очистки используется метод Ядерного Магнитного Резонанса. А в этом случае процессы идут уже на атомном уровне, и от этого эффект может быть другой. Найди спецов, поизучай с ними. Как только выйду на работу, сразу все обсудим и, если ЯМР действительно работает для этих целей, тогда откроем у нас специализированную лабораторию вместе с Академией. Для военных это тоже актуально. Но я видел здесь в клинике детей с диагнозом «лейкемия». Можешь представить, как я устал от этих переливаний, а у детей все еще впереди…
