Ирина Радунская - Четыре жизни академика Берга
И откуда такое стремление записывать чужие мысли? Вот объяснение самого гардемарина: «Удивление перед великими людьми в большей или меньшей степени вызывает естественное желание подражать им». Вот оно что! Жажда впитать самое лучшее, самое достойное, уважение к чужому опыту.
И действительно, какое счастье для молодого человека найти верный объект подражания! Ведь с подражания начинается всякое умение. Только одни подражают хорошему, другие — плохому.
Впрочем, тут юный Берг со мной не согласен. Судя по одной из его записей, он иного мнения: «Человек должен иметь мужество быть самим собой, а не тенью другого». Эти две мысли противоречат друг другу, но так ли просто выбрать между ними? А может, они дополняют друг друга? Наверно, юный гардемарин немало думал над этим. Разве можно не согласиться с тем, что человек должен иметь мужество быть самим собой, действовать своими силами, думать по-своему, выражать свои собственные чувства, мнения и убеждения?
«Тот, кто не смеет составить своего мнения, — трус, кто не хочет — лентяй, кто не может — глупец», — пишет Берг. Но ведь человека можно воспитать, воспитать словом и примером, не правда ли? И всегда начальной, побудительной силой в формировании личности будет подражание. Разве у человечества есть более насущная и жизненно необходимая задача, чем овладение умением управлять созреванием личности ребенка, умением лепить ее?
Увлечения юности формируют человека. Его эволюция имеет только одну дорогу — от мечты к ее осуществлению. Ребенок стремится сделаться тем, чем восхищался с детства, воплотиться в тот образ, который он лелеял в душе, который его и вдохновлял, и увлекал, и даже немного пугал — неужели можно сделаться таким же храбрым, как герой в детстве прочитанной книги, таким же умным и добрым? Неужели им можно стать?! Осуществление мечты — это еще один полноценный человек, еще один пример для подражания, еще один герой. И разве мечта нашего героя стать моряком не красноречивое тому доказательство? Скажите ему одно слово: «Эссен», и он тотчас сдаст свои позиции.
КУМИР МОЛОДЕЖИ
То время, которое Берг провел в Морском корпусе, было несчастливым для русского флота. Попав после окончания корпуса в действующий флот, в заваруху новой войны, Берг особенно ясно понял, почему так предостерегали его от выбора морской профессии мать, дед и многие знакомые. (Лишь сестры мечтали видеть брата моряком.) Дело было не только в ненадежности российского флота. Перед страной, ослабленной внутренними волнениямии неожиданным поражением в русско-японской войне возникла ещё одна проблема — фактическое отсутствие флота и необходимость его восстановления. Тогда не умели ни строить хороших кораблей, ни управлять ими. Во флоте царили безразличие, пассивность, неверие в собственные силы.
Мало кто думал о возрождении русского флота. Исключение составлял человек, который и стал кумиром Берга и его сверстников.
Это был адмирал Эссен, командующий Балтийским флотом. После глубокого упадка под влиянием Эссена на флоте подул свежий ветер. В России начали строить новые корабли. Было построено несколько очень удачных эскадренных миноносцев — не очень больших, но маневренных. Это явилось знаменательным событием. Ведь прежние корабли — и те, что погибли во время Цусимского боя и при сдаче Порт-Артура, — были в большинстве построены за границей. Наконец-то боевые корабли снова начала строить Россия!
Слава Эссена быстро распространилась на флоте. Вокруг него сплотилась офицерская молодежь, уцелевшая от Цусимы, связанная с лучшими традициями, она-то и поддерживала его и была его опорой в трудном деле возрождения флота.
Балтийская эскадра стала образцом для всего флота и центром притяжения. Эссен любил молодежь и приглашал учащихся Морского корпуса проводить отпуск на кораблях Балтийского флота. Так во время летних морских учений на эссеновский миноносец попал и Берг. Аксель подружился с сыном Эссена. Тот, естественно, тоже мечтал стать моряком. Они оба были влюблены в свою профессию. Их невозможно было оторвать от новейших аппаратов, приборов, механизмов, действительно первоклассных для того времени. Сын Эссена тоже стал подводником.
Вначале войны он был назначен командиром подводной лодки «Барс» и провел две блестящие операции, но из третьего похода лодка не вернулась — ее настигла нелепая гибель. Приняв «Барс» за немецкую субмарину, ее таранил и потопил один из русских миноносцев.
И после гибели сына Эссен продолжал опекать его друзей и всех молодых людей, тянувшихся к флоту. Все шесть лет учебы в Морском корпусе шли под флагом этого нового веяния. Гардемарины мечтали участвовать в настоящем деле.
После практики на эссеновских кораблях Аксель возвращался в училище с еще большим желанием служить на флоте и с воодушевлением продолжал строить модели, изучать астрономию, физику, математику.
МАЛЬЧИШКА ОСТАЕТСЯ МАЛЬЧИШКОЙ
Но неужели маленький Берг был таким уж буквоедом, таким мрачным затворником и занимался столь однообразным делом, как составление для себя жизненных правил?
Перелистаем несколько страниц, пропустив с сотню, возможно, еще более мудрых мыслей, чем те, с которыми успели ознакомиться, — мелькает: «мечты, мечты, где ваша сладость?!» — с вопросами и восклицаниями. Потом сентиментальное стихотворение «Жена матроса», рисующее картину расставания моряка с возлюбленной и ее ожидание:
Каждый день выходишь ты до солнцас беспокойной думой на утес,ночью ждешь у темного оконца —не вернется ль молодой матрос.А когда во мраке долгой ночиты услышишь бури голоса —от горючих слез тускнеют очии от дум седеют волоса.
Затем схема расстановки сил на футбольном поле. Под одним из кружочков, изображающих игроков, под тем, что справа у ворот, стоит «Берг», и далее по полю красуется: «Команда кадет 4-й роты». Слава богу, мальчишка остается мальчишкой! Берг самозабвенно («уж любить — так всей душой, уж рубить — так уж сплеча») отдавался футболу. Играл и в Морском корпусе и в Морской академии. Любил полный азарта теннис, лыжи, увлекался военными играми. В тетради есть подробная разработка военной кампании между союзными флотилиями Голландии, Дании, Норвегии, Швеции.
Вероятно, не один вечер Берг с товарищами разрабатывал план боевых операций и тут же, в раздумье, покрывал свободные места страниц смешными рисунками: франтоватый коряк с кортиком и трубкой, какой-то странный моряк в головном уборе в виде пришлепнутого блина с завязками под подбородком. Моряк, отдающий честь, – чувствуется, что он зазевался и не заметил начальства, так угодлива его поза; а вот туповатый гардемарин с неестественно выпирающими плечами, наверно тупица и фат, подпись: «Авиатор Парфененко в будущем».
А вот список слушателей и против некоторых лаконичные замечания: «Невский — вышиблен при переходе в 4-ю роту из 5-й роты, Микулин — вышиблен из 5-й роты за оскорбление мундира Морского корпуса». Это уже не шутка.
А это что? «Как варить флотский борщ», «Что делать, чтобы сохранить на корабле мясо свежим». Прямо-таки поваренная книга… «Как отмыть мазутные пятна», «Новейшие способы штопки носков»…
ЛЕТНИЕ ПЛАВАНИЯ
Зажав в руке рецепты приготовления борща и выведения мазутных пятен, мы с Бергом мысленно опускаемся на палубу небольшой парусной шхуны. Ни одного взрослого человека: одна ребятня в матросских костюмах. Рецепты действуют как пароль. Мы идем по палубе «Моряка» — ее ожесточенно драит песком пятнадцатилетний матрос, и его лицо от усердия в капельках пота и брызг, а в чисто умытую палубу солнце глядится, как в зеркало. На капитанском мостике, у штурвала тоже юный гардемарин. Мы проходим в корабельную кухню, здесь все кашевары — ребята: чистят картошку, моют посуду, шинкуют капусту, рубят мясо.
— Это были чудесные плавания, — рассказывает Берг, – и возобновлялись они каждое лето с 1908 по 1914 год. По два-три месяца гардемарины плавали на учебных кораблях или на кораблях действующего флота. Самое первое плавание мы, младшие, проводили на парусной шхуне. Эти плавания приучали нас к морю, к опасностям, прививали морские навыки. Никакой современной техники, конечно, на парусных учебных кораблях не было, но и без того у нас была напряженная и суровая жизнь. К профессии моряка нас готовили так же, как теперь готовят космонавтов — через трудовую, спортивную и моральную тренировку. Все обязанности по уборке и обслуживанию шхуны лежали на нас. По очереди мы дежурили и стояли у штурвала, управляли кораблем, проделывали все операции с парусами, готовили пищу, чинили одежду.
А кроме того, мы занимались. У нас шли занятия по лоции, навигации, мы изучали азбуку Морзе, карту Финского залива. Ходили на шлюпках. А после двух первых учебных лет мы уже плавали на крейсерах и миноносцах действующего флота, выполняя новые обязанности в кочегарке, по навигации, артиллерии, сигнализации.
