Николай Варенцов - Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое
Я последовал его совету и покинул Самарканд в 3 часа вечера на лошадях, высланных мне из нашего ташкентского отделения, с хорошим тарантасом, в котором свободно могли двое спать. С большим трудом дошел до тарантаса, одетый в валенки и теплую шубу, где улегся и крепко заснул.
Сколько верст проехали, я не помню, но сквозь сон слышу отчаянный крик кучера, открываю глаза, было уже совершенно темно, и вижу, что мой попутчик В.А. Капустин вскочил на козлы и совместно с кучером тянут вожжи, с большим усилием желают остановить мчавшуюся тройку. Лошади остановились, Капустин и я выпрыгиваем из тарантаса, и, к моему удивлению, чувствую себя совершенно здоровым.
Как оказалось, мы были в большой опасности: кучер, приехавший с тройкой из Ташкента, плохо знал дорогу, и на том месте, где он закричал, дорога круто свертывала влево, он от темноты этого не заметил и не повернул тройку на дорогу. Коренник был с норовом, он захватывал удила и мчался как бешеный; поскольку знали этот его порок, кругом его морды была натянута цепь, сдавливающая дыхание лошади при сильном натяжении вожжей, и благодаря этому мы не погибли. Кроме того, тройка сильных хороших лошадей простояла в Самарканде несколько суток без езды, была рада понести нас по хорошей дороге, и остановлена она была недалеко от пропасти. Возвращаясь обратно, я остановился на этом месте и увидал: как мы были близки к смерти! В этом месте дорога шла над пропастью в несколько десятков саженей высоты, загороженная тоненькими жердями.
Скоро мы подъехали к станции, недалеко находящейся от реки Зеравшан с ее многими разветвлениями. Решили переправиться через нее немедленно, но занимающиеся переправой наотрез отказались это сделать, говоря: «Хотите ночью переправляться — днем страшно! На днях течением опрокинуло арбу и все переправляющиеся потонули».
Пришлось остановиться на станции, где уже сидела большая компания проезжающих за самоваром, весело беседуя, не забывая прикладываться к бутылкам с вином и закусывая. Мы присоединились к ним, притащив свои запасы. Компания оказалась очень милая, и мы проболтали далеко за полночь, потом разместились на полу и крепко заснули.
Рано утром началась переправа. Саквояжи наши водворили на арбу, на них мы сели, к другой арбе прицепили тарантас, а к нему лошадей. Переправа прошла без приключений, хотя, признаться, было довольно жутко пересекать Зеравшан с его рукавами, с быстрым течением горной реки.
Перебравшись через реки, поехали в Коканд, заезжая в города и местечки, где производилась закупка хлопка Товариществом.
Ехали быстро на лошадях, менявшихся на новые в обусловленных пунктах, благодаря чему путешествие окончилось в течение трех месяцев; если же не иметь своих лошадей с подставами, то путешествие могло сильно затянуться.
В тех местах, где была дорога хороша, ехали и ночью. Ночная поездка была восхитительна: лежишь в тарантасе в теплой шубе, как в люльке, дышишь чудным воздухом и любуешься на небесную панораму с бесконечным количеством звезд, как-то особенно ярко выделяющихся на фоне черного глубокого восточного неба. Невольно приходят мысли о вечности бытия. Кругом тишина, иногда прерываемая воем шакалов.
Я чувствовал себя с каждым днем здоровее и бодрее, езда на лошадях, отличный воздух, несомненно, способствовали этому.
Описывать посещение городов и местечек, где я останавливался, я не буду: все они более или менее однообразны, и после самобытной Бухары меня мало что еще удивляло.
1* Ришта (лат. Filaria medinensis) — паразитический червь, достигающий длины 120 см, поражающий подкожную клетчатку тела человека, встречается в Тропиках и субтропиках.
ГЛАВА 38
Город Коканд находится в богатейшей области Средней Азии — Фергане, отличающейся по изобилию хорошо обработанных земель, теплому климату, доходящему летом до 60° по К, вследствие чего получается длинный вегетационный период, необходимый для хорошего созревания хлопка; отличается неимением летом дождевых осадков, портящих качество хлопка; изобилием воды в горных реках, с распределением ее по арыкам, которой хватает для поливки засеянных злаков. Все эти благоприятные стороны Ферганы сделали Коканд, находящийся почти в центре Ферганской области, одним из главных торговых городов в Азии.
Крупные русские фирмы, принимая во внимание преимущественное положение Ферганы против других областей Средней Азии, пооткрывали свои склады с товарами в Коканде, который рос и богател.
Администрация города, как раз в первый мой приезд в Коканд, разбивала большую площадь земли, отдавая ее под застройку домов. Земля отдавалась безвозмездно всем, кто пожелает, лишь с одним условием: в течение года поставить глинобитный забор вокруг полученного участка и сторожку, после чего земля купчей крепостью закреплялась за вами навсегда.
Предложено было и мне взять 1000 кв. сажень, но я отказался, рассуждая: дом без хозяина — сирота. Лицо, взявшее эту землю, лет через 6–7 перепродало ее богатому еврею Вадьяеву за 100 тысяч рублей, выстроившему на ней роскошный особняк, окруживши его отличным садом. Стоимость земли поднималась с невероятной быстротой, как это бывает в Америке.
Остановился у кокандского доверенного Федора Петровича Погребова, бывшего некогда петербургским купцом. Прожил в Коканде трое суток, знакомясь с постановкой дела и с клиентами, после чего начал объезжать конторы и пункты, где происходила скупка Товариществом хлопка, расположенные по периферии Коканда; проезжая в намеченный пункт, приходилось возвращаться обратно в Коканд, так как по окружным проселочным дорогам опасно было ездить из-за басмачей (барантачи), грабивших и убивавших русских.
Сохранились в моей памяти некоторые эпизоды из жизни в Коканде: поездка в баню, куда попал по протекции Погребова с возможностью мыться там одному, когда не было там никого из сартов. Баня была каменная, с высоким сводчатым куполом, в середине которого было отверстие, освещающее бани, окон не было. В бане было грязно, склизко, места для сидения каменные с грязными черными пятнами. Сидеть на них не решились и стоя кое-как обмывались наскоро, боясь заразиться какой-нибудь болезнью. Мое мытье кончилось благополучно, но мой компаньон по бане В.А. Капустин заполучил экзему, к благополучию его, несерьезную, от которой он скоро излечился.
Распределение времени в Коканде было почти то же самое, как в Бухаре: утром посещение меня клиентами, днем отдача им визитов, вечера проводились у кого-нибудь из сартов, с теми же почти угощениями, как и в Бухаре. У некоторых подавали очень вкусную птицу под названием «уляр» — горная индейка, живущая в лесах, изобилующих фисташками и другими орехами, которыми она питается. По поверью туземцев, кто поест уляра — будет богат. Угощая меня уляром, всегда указывали, что за птицу мы едим и чего можно ожидать от нее после съедения.
Один из сартов, имеющий большие дела с Товариществом, угостил меня обедом с музыкой, фокусником и особым блюдом, о котором я и расскажу.
Обед шел своим чередом по принятому порядку; когда дошла очередь до мяса, то хозяин и все его малайки бросились убирать со стола все, что стояло на нем; стол быстро был очищен; отворились две половинки двери, и четверо сартов внесли на большом деревянном блюде, с устроенным желобком вокруг его каймы, на блюде лежал большой жареный баран, и поставили на стол. Хозяин, его гости, малайки с лукавой улыбкой смотрят на меня: какой эффект все это произвело на нас. Действительно, появление целого, отлично зажаренного барана с блестящим салом кремового цвета, со слезящимся из него соком, стекающим в желобок блюда, было для меня неожиданным сюрпризом, мне пришлось так приготовленного барана видеть в первый раз в жизни. Я думал: как могли его так искусно зажарить? В это время хозяин острым ножом разрезал тоненькие куски от задней ноги и укладывал на тарелки, обливая подливкой из желоба блюда. Могу сказать, что более вкусного мяса я никогда не ел, был сыт, и мне есть не хотелось, но, съев первый кусок, попросил еще.
Хозяин рассказал, как его жарят: по величине барана вырывают в земле яму, ее наполняют дровами и зажигают, когда дрова сгорят, на образующиеся уголья кладут барана и засыпают его землею и на засыпанном месте зажигают костер. Повар знает нужное время для жаренья барана, в свое время отрывает из земли и очищает его.
Будучи в Андижане, в одном из больших и лучших пунктов по скупке хлопка, мне пришлось услышать от одного из наших клиентов-сартов, что отсюда до Китая (туркестанского) рукой подать, только доехать до города Ош, недалеко находящегося от города Андижана, и через сутки будете в Китае без всяких заграничных паспортов и других формальностей. Мысль эта меня соблазнила, я решился поехать. Приехав в Ош, находящийся на отрогах Тянь-Шаня, узнал, что проехать в Китай совершенно не так легко: настоящей дороги нет, ехать нужно верхом по горным крутым тропинкам в сопровождении опытных и знающих людей, и ехать не сутки, а значительно больше. Пришлось отказаться от этого удовольствия и вернуться обратно.
