Александр Прищепенко - Шипение снарядов

Для шрапнели почти не осталось целей на полях боев: после краткого романтического периода, который во французской армии называли «L' élan vital» («душевный порыв», рис. 1.33) противники до отвала накормили друг друга огнем и стали зарываться в землю. В окопах глубиной в несколько метров солдатам не была страшна шрапнель (рис. 1.34). Снаряды гаубиц и мортир с взрывателями, установленными на замедление, конечно, могли принести неприятности, но только — при близких разрывах. Полевые оборонительные линии непрерывно совершенствовались, да еще и опирались на построенные до войны крепостные системы с совсем уж умопомрачительными бетонными сводами над головами их защитников. Такое стало возможным потому, что, несмотря на насыщенность огневыми средствами, полки и дивизии были малоподвижными, не могли быстрым маневром сорвать попытки противника построить прочную оборону. На это способны танковые и механизированные войска, но им только предстояло родиться. Ну а аристократическую кавалерию густо расставленные в обороне пулеметы (рис. 1.35) секли, как капусту.

Рис. 1.32 Картечь (верхняя кинограмма) применялась для самообороны артиллерийских орудий от приблизившейся конницы и пехоты. Картечный снаряд проще шрапнели: выстреливается только поддон с готовыми поражающими элементами, эффективными на дистанциях всего в несколько сотен метров. Для изучения действия поражающих элементов по живой силе в наши дни используют желатин: его плотность и вязкость близки к таковым человеческих тканей. Прозрачность желатина позволяет снимать кинограммы движения в нем поражающего элемента, а также получать снимки раневых каналов (после заполнения их контрастной жидкостью). Пока скорость достаточно велика, поражение наносит не столько сам элемент, сколько порождаемые им волны сжатия и разрежения: они вызывают множественные разрывы в веществе преграды (снимок в центре). Такая картина поражения наблюдается для сравнительно обтекаемого элемента, а, например, пули «дум-дум», название которых произошло от индийской деревеньки, где британские солдаты применили их против повстанцев, благодаря наличию канала, разворачиваются в «цветок» после попадания в более плотную, чем воздух, ткань (нижние снимки). «Цветок» быстро теряет свою энергию, превращая в «кашу» органы и нанося кошмарные раны. В годы мировых войн солдат, в чьих подсумках находили патроны с пулями «дум-дум» — самодельными или заводского изготовления — в плен не брали

Автор не разделяет восхищение некоторых историков технической эрудицией командования германской армии, сделавшего перед войной ставку на тяжелую артиллерию: по ее количеству, да и качеству, дивизии Центральных держав (Германии, Австро-Венгрии, Турции) превосходили соединения Антанты. Основой для скепсиса служит то, что позже, на задыхающихся от недостатка сырья заводах Рура, с натугой стали изготавливать олицетворявшие тупиковые направления развития артиллерии сверхдальнобойные орудия, эффект от применения которых вполне можно оценить как ничтожный. Автору приходилось быть свидетелем, как принимаются решения государственными мужами, и он склонен полагать, что все объясняется не предвидением характера войны, а эстетическими предпочтениями: в предвоенные годы, на одном полигоне сердце крайне высокопоставленного услаждалось видом гаубицы, которая, после суетливой беготни вокруг нее людишек в мышиного цвета мундирах и бескозырках, ахала, выпуская в небо снаряд (благодаря немалым размерам, его полет можно было и увидеть); азначительно восточнее для особы равного положения молоком и медом лился топот коней легкой полевой батареи, стремительно разворачивающейся «с передков» и, после вскрика «Огонь!» молодцеватого офицера с усиками, посылавшей в сторону мишенного поля снарядную очередь.

Рис. 1.33 Вверху — репродукция картины французского художника, наивно полагавшего, что так должна атаковать пехота. Правда, весьма схожими были и взгляды многих французских генералов, которых через несколько недель после начала войны главнокомандующий Ж. Жоффр отправил в отставку «за некомпетентность». Что же касается германских генералов, то, относясь с пренебрежением к эмоциональному противнику, нечто новое узнали о войне и они. Так, Александр фон Клук, возглавлявший наступление на Париж, в послевоенных мемуарах написал об услышанном им «совершенно необычном звуке, издаваемом пулями, попадающими в человеческие тела». Внизу — подлинный снимок атаки французских пехотинцев изрядно разбитой артиллерийским огнем, но, тем не менее, обороняемой германской позиции. Шампань, 1917 г.

Так или иначе, в начале войны вооружение армий Центральных держав более подходило для окопного противостояния. Но вот чего не смогли предвидеть обе стороны — масштабов расхода боеприпасов.

Рис. 1.34 1916 г. Слева — французские и бельгийские солдаты в окопе. В рукопашной, в тесном пространстве окопа, винтовки малополезны и к ранцу германского солдата (справа) приторочена деревянная колотушка с металлическими шипами — оружие, применявшееся еще в Крестьянских войнах XVI века

…Тринитротолуол все же был предпочтительнее. Тринитрофенол проявлял кислотные свойства: в присутствии влаги разъедал металл, образуя опасные соли, так что корпуса снаряжаемых им боеприпасов приходилось покрывать изнутри лаком (ненадежная при массовом производстве операция) или помещать снаряжение в картонный футляр (еще менее «приветствуемое» производственниками действие). Днями и ночами напролет на снаряжательных заводах плавили и заливали взрывчатку в стальные корпуса снарядов, мин и зарядных отделений торпед. И, в конце концов, в этой гонке промышленность Антанты доказала свое превосходство.

…Перед наступлением начиналось то, что в немецком языке стало с тех пор обозначаться новым словом: der Trommelfeuer (барабанный огонь). Многодневный артиллерийский барраж [14] вспахивал и перепахивал позиции противника (рис. 1.36). Пехота занимала участки мягкой, как пух земли — взбитой волнами разрежения, последовавшими за волнами ударными. Продвижение вперед измерялось порой сотнями метров, после чего все повторялось.

В конце войны возможности артиллерии еще более возросли, она стала вести практически непрерывный «беспокоящий» огонь, изматывавший солдат противника и затруднявший работы по совершенствованию обороны. Вот как описал русский военный агент [15] в очень интересной книге «50 лет в строю» посещение позиций британского экспедиционного корпуса во Франции.

Рис. 1.35 Германские станковые пулеметы обороняли позиции не только от кавалерии и пехоты. Огонь с дистанции около сотни метров, при близком к нормали угле встречи, иногда преодолевал бортовую бронезащиту первых британских танков (нижний левый рисунок). Правда, при этом пули теряли большую часть кинетической энергии и могли повлиять на боеспособность только в случае попадания в членов экипажа или важный узел машины. На нижнем правом снимке: германские пехотинцы с опаской приближаются к подбитому танку (Франция, 1918 г.)Рис. 1.36 Разрыв снаряда крупного калибра (верхний снимок) формирует ударную волну, за которой следует волна разрежения (обратите внимание — произошло «вскипание» грунта: разрежение «вытянуло» из него пар и пыль). Внизу: мощная артиллерийская подготовка под Пашенделем перемолола германскую оборону, которую не спасли и железобетонные опорные пункты. Занявшие территорию канадские солдаты осматривают то, что осталось от позиций противника

«На третий год войны, во всю длину расширявшегося с каждым месяцем английского фронта были выстроены в три яруса орудия всех калибров, начиная с полевых и до самых тяжелых морских. Триста шестьдесят пять дней в году, с утра до ночи, не соблюдая даже пресловутых уик-эндов, англичане бомбили немецкую оборону. Подобную роскошь они могли себе позволить благодаря неограниченному запасу боеприпасов и развитой за первые годы войны мощной орудийной промышленности (рис. 1.37). Расстрелянная [16] пушка заменялась так же просто, как лопнувшая автомобильная шина. Всякому попавшему в конце войны на английский фронт казалось, что он обходит громадный кузнечный цех, и оглушающий шум молотобойцев надолго оставался в ушах.»

Рис. 1.37 Британская 305 мм гаубица ведет огонь. 1917 г., район Арраса

…Первую крупную операцию провели танки. Небольшие их группы пробовали силы и ранее, но 20 ноября 1917 г. для захвата деревушки Флескье, недалеко от Камбрэ были выделены 324 машины [17]. Командир 51-ой Горной шотландской дивизии, по свидетельству современников — смелый, но весьма стандартно мыслящий, научил солдат: «Ребята, держитесь подальше от этих чертовых баков [18], по ним наверняка будет лупить артиллерия!»